Мэри Кайе - Далекие Шатры Страница 42

– Тогда мы должны взять отпуск и навестить его. О Зарин, как я рад видеть тебя! Как здорово вернуться домой!

– Я тоже рад. Знаешь, одно время я боялся, вдруг ты отдалишься от нас и не захочешь возвращаться, но теперь вижу, что ты все тот же Ашок, с которым я запускал змеев и воровал дыни в Хава-Махале. Мне следовало бы знать, что ты не переменишься. Ну как, годы в Билайте показались тебе долгими?

– Да, – коротко ответил Аш. – Но слава богу, они закончились. Расскажи мне о себе и полке.

Разговор перешел на разведчиков и слухи о предстоящей зимней кампании против одного пограничного племени, совершавшего набеги на деревни и похищавшего женщин и домашний скот, а потом наконец Зарин представил Ашу Гулбаза, а Аш в свою очередь представил другу Алаяра и Махду. Несколько покидающих пристань пассажиров замедлили шаг, с любопытством и изумлением глядя на молодого Пелам-Мартина, который с таким радостным оживлением смеялся и болтал с группой туземцев. На борту парохода он не отличался разговорчивостью и вообще слыл скучным типом, хотя его успех с молодой Харлоу наводил на мысль, что он не так прост, как кажется на первый взгляд. Но сейчас он держался совершенно раскованно, и пассажиры «Кентербери-Касл», чье внимание ненадолго привлекла сия странная группа, с неодобрительным недоумением вскидывали брови и торопливо проходили мимо, смутно чувствуя себя оскорбленными.

Толпа на причале постепенно редела, и горы багажа уменьшались, а Белинда и ее мать все еще нетерпеливо ждали возвращения Аша. Их спутники по двухмесячному плаванию набивались в экипажи и уезжали в направлении города, а над их головами нещадно палило солнце, раскаляя железную рифленую крышу таможни, и температура воздуха неуклонно повышалась. Но Аш потерял счет времени, увлеченный разговором, а когда наконец Зарин отправил Гулбаза разыскать его багаж и нанять кули, чтобы вынести вещи с причала, Алаяр неожиданно объявил, что они с Махду отправятся с Ашем в Мардан.

– Вам не нужно нанимать нового носильщика, – сказал Алаяр. – Я обещал Андерсону-сахибу незадолго до его смерти, что позабочусь о вас. Махду тоже желает служить у вас. Мы с ним обсудили этот вопрос и решили, что, хотя мы оба люди старые, мы не желаем оставлять службу и сидеть сложа руки. И не хотим искать работу у какого-нибудь нового сахиба, чьи привычки будут нам незнакомы. Поэтому я буду вашим носильщиком, а Махду – вашим поваром, и вам не придется особо беспокоиться по поводу нашего жалованья, так как Андерсон-сахиб щедро обеспечил нас обоих, а потребности у нас весьма скромные. Нескольких рупий будет достаточно.

Никакие доводы не заставили их отказаться от принятого решения, а когда Зарин указал, что младшему субалтерну, питающемуся в офицерской столовой, повар не понадобится, Махду невозмутимо заявил, что в таком случае он будет кхидматгаром – какая разница? Но они с Алаяром служили вместе много лет и привыкли друг к другу – и к Аштону-сахибу тоже, а потому предпочитают не расставаться.

Ничто не могло устроить Аша больше, ибо перспектива разлуки с верными слугами была единственным обстоятельством, омрачавшим его возвращение в Индию, и он с радостью согласился на такое решение вопроса, а равно на предложение оставить при себе Гулбаза в качестве помощника носильщика.

– Я пошлю его на станцию купить билеты и занять для нас купе как можно ближе к твоему, – сказал Зарин. – Впрочем, нет, мы не можем путешествовать с тобой, а ты – с нами. Так поступать не пристало. Ты теперь сахиб, и если не станешь вести себя, как подобает сахибу, у нас у всех будут неприятности, потому что многие этого не поймут.

– Он прав, – согласился Алаяр. – И, кроме того, нужно еще подумать о мэм-сахиб.

– Да к черту… – начал Аш и осекся на полуслове. – Белинда! О боже, я совсем про нее забыл! Послушай, Зарин, я встречусь с тобой на станции. Скажи Гулбазу отнести туда мой багаж. Алаяр, у тебя же есть ключи, верно? Ты знаешь мои вещи. Мне надо идти…

Он бегом бросился обратно к месту, где оставил Белинду, но ее там уже не было. Как не было и всех прочих пассажиров, их багажа и тех, кто встречал пароход. «Кентербери-Касл», безмолвный и с виду пустынный, стоял у причала под палящими лучами полуденного солнца, а чиновник в здании таможни сообщил Ашу, что две леди ждали здесь почти целый час и ушли несколько минут назад. Нет, он не знал, куда они направились – может, в отель на Малабар-Хилл, или в яхт-клуб, или в Бикуллу. Возможно, один из возниц на причале знает. Обе леди, недоброжелательно добавил чиновник, выглядели расстроенными.

Аш нанял тонгу и пустился в погоню, но, поскольку пони оказался старой заезженной животиной, неспособной развить сколько-либо приличную скорость, он не сумел догнать дам. Проведя несколько тревожных и утомительных часов в разъездах по всему Бомбею и бесплодных расспросах в различных отелях и клубах, Аш понял, что у него нет иного выбора, кроме как отправиться на железнодорожную станцию и ждать Белинду с матерью там.

Почтовый поезд отходил поздно вечером, и оставшиеся часы Аш провел, горестно слоняясь по вестибюлю вокзала и проклиная себя как эгоистичного бездумного болвана, во всех отношениях недостойного такой восхитительной девушки, как Белинда. Только накануне вечером он сказал ей, что, если она доверит ему свое будущее, он будет любить и лелеять ее всю жизнь и сделает все возможное, чтобы она была счастлива. Что она думает о нем теперь и куда подевалась?

На самом деле Белинда с матерью поехали к своим знакомым, жившим неподалеку от порта, и провели там весь день. Для экскурсии по городу, по мнению миссис Харлоу, было слишком жарко, и, разумеется, о том, чтобы отпустить Белинду одну, не могло идти и речи. Они отправились на вокзал после раннего ужина и по прибытии туда нашли Аша на платформе, но – к несчастью для него – не одного. В тот день молодому человеку определенно не везло. Если бы дамы появились пятью минутами раньше, он все еще стоял бы с несчастным видом возле билетной кассы. Но у Алаяра в городе были друзья, и он вместе с Зарином и Махду отправился к ним в гости, оставив Гулбаза улаживать все дела на станции. Трое мужчин подъехали в двуколке всего за несколько минут до прибытия миссис Харлоу с дочерью. Подобное стечение обстоятельств представлялось более чем несчастливым, ибо при виде своего жениха, занятого оживленным разговором с ними, Белинда, естественно, заключила, что он весь день провел с этими туземцами, оказав им предпочтение перед ней и не предприняв попытки разыскать ее.

Гнев и непролитые слезы подступили тугим горячим комом к горлу девушки, и будь у нее обручальное кольцо, она бы сорвала его с пальца и швырнула Ашу в лицо, несмотря на свое воспитание и тот факт, что на платформе тесно толклись пассажиры, кули, продавцы разнообразных продуктов и напитков. Лишенная возможности дать выход своим оскорбленным чувствам, Белинда уже приготовилась пройти мимо Аша с высоко поднятой головой, когда злая судьба послала ей оружие, за какое в подобных обстоятельствах с радостью ухватилась бы любая женщина.

В конечном счете это оказалась одна из тех заурядных случайностей, которые порой изменяют течение жизни гораздо большего количества людей, чем узкий круг непосредственно заинтересованных лиц, хотя никто – а уж тем более Белинда – не мог такого предвидеть. Она просто увидела возможность отплатить Ашу той же монетой. И молодой Джордж Гарфорт, обладатель греческого профиля и байроновских кудрей, торопливо шагавший по платформе в поисках своего вагона, внезапно был восторженно поприветствован девушкой, из-за которой два месяца назад потерял покой и сон. Ошеломленный таким приемом, он тут же потерял и голову.

Любовь, застенчивость и острое чувство собственной неполноценности до сих пор мешали Джорджу выразить свою любовь, и Белинда, несмотря на свое восхищение наружностью молодого человека, считала его прискорбно скучным и была полностью согласна с ядовитым замечанием Эми Чивертон, что из бедного мистера Гарфорта вышел бы отличный портновский манекен. Человек с подобной внешностью по праву мог бы быть самоуверенным, если не самодовольным. Но у Джорджа Гарфорта означенные качества напрочь отсутствовали, и он был болезненно неуверен в себе, а порой вел себя невероятно неловко, вдруг выступая самым неуместным образом в самые неподходящие моменты, а затем стушевываясь с пылающими щеками в смущении, которое лишь усиливало конфуз. Аш, питавший к нему приязнь, сказал как-то раз: «Вся беда Джорджа в том, что у него слишком тонкая кожа, и потому все задевает его за живое».

Белинда определенно задела беднягу за живое. В тот единственный раз, когда Джордж собрался с духом, чтобы постараться обратить на себя ее внимание, он действовал в манере, способной привести в раздражение кротчайшую из девушек, и Белинда отчитала молодого человека с резкостью, заставившей его – багрового от стыда, раздавленного и униженного – снова уйти в свою скорлупу. Однако сейчас Белинда шла ему навстречу с протянутой рукой и такой обворожительной улыбкой, что бедный Джордж застыл на месте и невольно оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, не стоит ли кто за ним.