Карл Хайасен - Дрянь погода Страница 46

– Здесь проживает семья Торрес? – спросил Стихлер.

– Да, – ответила женщина.

– Антонио Торрес, торговец?

– Все верно. – Женщина протянула руку. – Я миссис Торрес. Входите, мы вас ждали.

Левон Стихлер вздрогнул:

– Что?

Босоногая женщина без лифчика провела его в кухню – довольно захламленную.

– Где ваш муж?

– В спальне. Мистер Дав уже едет?

– Не знаю, – ответил Стихлер и подумал: «Что еще за мистер Дав?» – Послушайте, миссис Торрес…

– Нерия, прошу вас. – Женщина сказала, что ей нужно отлучиться к генератору в гараже. Вернувшись в кухню, она включила электрическую кофеварку и приготовила три чашки кофе.

Стихлер сухо поблагодарил и сделал глоток. Жена – это помеха, Тони Торрес нужен один.

Босоногая женщина положила в свою чашку две ложки сахару.

– У вас сегодня первое посещение?

– Да, конечно, – ответил Стихлер, теряясь в догадках. Раньше ему не приходилось убивать, он сильно нервничал, то и дело поглядывал на часы, и хозяйка это заметила.

– Тони в душе, – сказала она. – Сейчас выйдет.

– Хорошо.

– Как кофе? Извините, нет сливок.

– Кофе чудесный.

Женщина казалась милой. Что она нашла в таком прожженном негодяе, как Торрес?

Из соседней комнаты донеслись приглушенные голоса, утробный смех мужчины и пронзительное женское хихиканье. Стихлер медленно полез в карман ветровки и стиснул прохладную рукоятку своего оружия.

– Дорогой! – окликнула босая. – Мистер Риди ждет.

Риди? Решимость Стихлера растворялась в возникшей путанице. С этим Тони Торресом все шло наперекосяк. Но Левон высмотрел на стене диплом с выпуклыми золочеными буквами: «Продавец года, Роскошное Сборное Жилье». Тот самый подонок.

Стихлер понимал, что должен действовать быстро, иначе навсегда потеряет шанс отомстить. Он вынул из куртки оружие и грозно поднял над головой.

– Вам лучше уйти, – сказал он женщине.

Хозяйка спокойно поставила чашку с кофе. Ее лицо сморщилось – но не от страха, а так, словно она задумалась над кроссвордом.

– Что это? – Она показала на штуковину в руке Стихлера.

– А как по-вашему?

– Большой штопор?

– Это крепежный бурав, миссис Торрес. Предполагалось, что он удержит мой трейлер при шторме.

Левон Стихлер сотни раз проигрывал в воображении картину убийства, когда затачивал бурав на оселке. Жирная морда Тони Торреса – легкая мишень. Любую из его широких волосатых ноздрей можно усовершенствовать стальным острием, которое, по расчетам Стихлера, проникнет через носовую полость глубоко в мозг.

– Прошу прощенья, вы совсем рехнулись? – спросила босоногая.

Левон не успел ответить – в дверях кухни нарисовалась высокая мужская фигура. Стихлер перехватил бурав, как копье, и ринулся в атаку. Женщина крикнула «Берегись!», и мужчина опрокинулся на мокрый пол.

Бурав застрял в полке деревянного шкафа. Стихлер обеими руками пытался его вытащить, но не получалось. Он разъяренно взглянул на предполагаемую жертву и воскликнул:

– Черт! Вы не тот! – Он выпустил бурав. – Это не вы продали мне трейлер!

Из спальни выскочила еще одна женщина – растрепанная и полуодетая. Вдвоем с босоногой они помогли мужчине подняться.

– Вы не Тони Торрес! – прокурорским тоном заявил Стихлер.

– Черта едва, – ответил Щелкунчик.

Эди встала между ними и обратилась к напарнику:

– Дорогой, кажется, мистер Риди свихнулся.

– Еще хуже, – поддержала Бриджит.

– Я не Риди.

Эди развернулась к старику:

– Погодите, так вы не из страховой компании?

Левону Стихлеру, разглядевшему наконец жестокие глаза Щелкунчика на перекошенной роже, показалось, что его старые хрупкие кости превращаются в труху.

– Где мистер Торрес? – спросил он с гораздо меньшим пылом.

Эди раздраженно вздохнула:

– Невероятно! Он не Риди! Кто бы мог подумать!

Щелкунчик пожелал сам в том убедиться. Он подсунул физиономию вплотную к липу старика и спросил:

– Ты не страховщик? Не начальник Фреда?

Неверно оценив ситуацию, Левон Стихлер энергично помотал головой. Эди отступила в сторону, чтобы не мешать Щелкунчику вырубить старика.

Они сидели на скатанных спальниках и ждали, когда в кустарнике проснется губернатор.

Августин, как многие мужчины после исключительно ярких моментов, счел, что следует извиниться.

– За что? – спросила Бонни. – Идея-то моя.

– Нет, нет, нет. Ты должна сказать, что все это было ужасной ошибкой. Тебя занесло. Ты сама не знаешь, что в тебя вселилось. Теперь ты чувствуешь, что тебя использовали, тебе горько и противно и есть только одно желание – мчаться домой к мужу.

– Вообще-то я чувствую себя просто великолепно.

– Я тоже. – Августин поцеловал Бонни. – Прости, но я получил католическое воспитание. Я уверен, что мне было хорошо, если только потом меня мучит совесть.

– А, так ты об этом! Разумеется, я сознаю свою вину. И ты должен переживать, что позволил новобрачной себя соблазнить. – Бонни встала и потянулась. – Однако, сеньор Эррера, есть большая разница между виноватостью и угрызениями совести. У меня никаких угрызений.

– И у меня, – сказал Августин. – Вот я и чувствую себя виноватым, что их нет.

Бонни гикнула, вскочила ему на спину, и они повалились на землю игривым клубком.

Из кустов вышел Сцинк и заулыбался.

– Животные! – ветхозаветно возопил он. – Звери, открыто совокупляющиеся!

Молодые люди встали и отряхнулись. Видок у губернатора был еще тот: в спутанных волосах застряли сучки и мокрые листья, в бороде поблескивали нити оборванной паутины.

Он театрально прошагал к кострищу, выкрикивая:

– Прелюбодеи! Блудники! Позор на ваши головы!

Августин подмигнул Бонни:

– Вот это слово я забыл – позор.

– Да, это убийственно.

Губернатор объявил, что у него вкусный сюрприз к завтраку:

– Ваши плотские забавы разбудили меня ночью, и я отправился на прогулку. – Из карманов солдатских штанов он достал освежеванные тушки. – Кому кролика, кому белку?

После еды они залили костер и погрузили вещи в пикап. По плану, любезно нарисованному Марго и Дэвидом, Калуса-драйв отыскался без труда. Перед разрушенным домом стоял черный джип «чероки» с непристойными брызговиками – не хочешь, а заметишь. Сцинк сказал, чтобы Августин не останавливался; они проехали с полмили и вернулись назад пешком.

Бонни с беспокойством заметила, что Августин не взял ни пистолет, ни ружье с ампулами.

– Сейчас разведка, – объяснил он.

Компания прошла параллельной улицей, срезала путь через двор и заскочила в брошенный дом прямо напротив номера 15600. Из разбитого окна спальни хорошо просматривались входная дверь, гараж, черный джип и две другие машины.

Марго с Дэвидом были правы – украденные у них номера с джипа исчезли.

– Вот как было, – сказал Сцинк. – После нападения на Бренду он выбросил номера. Те, что сейчас, наверное, вон с того «шевроле».

Ближе к гаражу стоял «каприс» последней модели без номеров. Вторая машина – проржавевшая колымага «олдсмобил» с рваным виниловым верхом и без колпаков на колесах. Августин сказал, что хорошо бы узнать, сколько людей в доме. Сцинк согласно хрюкнул.

Бонни пыталась угадать, каким будет следующий шаг. Насколько она понимала, губернатор не собирается извещать полицию. Бонни огляделась, и ее кольнула грусть. Комната была детской: на полу валялись разноцветные игрушки, насквозь промокший медвежонок ткнулся мордочкой в лужу стоялой дождевой воды. На стене висели выпиленные персонажи мультиков: Микки-Маус, Дональд-Дак, Белоснежка. Она вдруг вспомнила медовый месяц и Макса. В «Волшебном Царстве» он первым делом купил бейсболку с Микки.

Я уже тогда должна была сообразить, думала Бонни. Наверное, не мог удержаться.

Она подошла к детской кроватке. К ограждению привязана сломанная мобилька – тропические бабочки, дернешь за ножку – хлопают крыльями. Матрас в пятнах темно-зеленой плесени. По розовому пушистому одеяльцу сновали ярко-красные муравьи. Что сталось с ребенком и родителями? Хорошо бы, успели убежать, прежде чем сорвало крышу.

Августин поманил Бонни к окну. С бьющимся сердцем она присела между ним и губернатором. Что я делаю? К чему это приведет?

К дому напротив подъезжает еще машина – белая малолитражка.

Выходит мужчина. Худой, похож на священника. Седой. Коричневая ветровка, обвислые темные брюки. Напоминает хозяина, у которого Бонни снимала комнату в Чикаго. Как его звали? Жена давала уроки игры на пианино. Черт, как же его звали-то?

Человек стоит у машины и надевает очки. Смотрит на листок бумаги, потом оглядывает номера домов. Кивает. Снимает очки. Кладет в левый карман ветровки. Похлопывает по правому карману, словно что-то проверяя.