Николай Бахрошин - Фиолетовый гном Страница 48

Новопроизведенный полковник молодцевато отдал честь и опять полез в куст – блевать на просторе.

Серега скоро пожалел, что повысил его. Лейтенантом он был еще адекватным, а ставши гвардии полковником окончательно загордился. Остервенело возился в кустах и нечленораздельно рычал. Серега подождал, подождал, допил бутылку и побрел домой…

Утром Серега проснулся на коврике возле кровати.

Не дотянул, выходит, последнего метра до посадочной полосы…

Определившись в пространстве, Серега нашел себя замерзшим и скрюченным, как зародыш. Лежал без одежды, в одних трусах, но при этом в туго зашнурованных ботинках и при часах на запястье. Как он ухитрился раздеться не снимая ботинок?

Сюрпризы утреннего пробуждения! С вечера легко снимаем штаны через голову, а с утра начинаем чуметь от воспоминаний…

С трудом осваиваясь в окружающем мире, Серега обнаружил, что он к тому же до бровей измазан в какой-то глине, как первый на земле человек Адам. Ошметки засохшей глины оказались даже в волосах. В горле шуршала похмельная засуха, а в волосах – засохшая глина. Все симметрично, как в классической геометрии…

Значит, падал вчера, рассудил Серега. Не Адам, разумеется. И, по всей видимости, головой вниз. Возвращался домой на четвереньках, волевыми усилиями преодолевая всемирное тяготение…

Все-таки красное, крепкое – жуткое пойло! Что и требовалось доказать, не жалея печени…

А вот интересно, где он в такую сушь нашел раскисшую глину? Конечно, свинья грязи всегда найдет, за нее, свинью, можно не волноваться, но все-таки? От дома до киоска пять минут самым тихим шагом и все по асфальту. Какими же окольными путями он возвращался? Географическая загадка…

Потом Серега пошарил по карманам разбросанной одежды и не нашел своего бумажника.

Ведь зарекался же, сколько раз зарекался не пить со случайными знакомыми! Случайные знакомые – такие, могут подружиться до гроба и при этом обобрать до нитки… Или все-таки сам потерял? Зря грешит на Андрея, или Алексея или как его там еще… Может, Адама, первого человека на земле?

Денег там было не так уж и много, черт с ними, а бумажник жалко. Хороший был бумажник, кожаный, купленный в английском дорогом магазине.

Впрочем, тоже – пес с ним. Еще купит. Если вдуматься, в жизни есть много вещей, которых куда жальче, чем английского бумажника…

Он снова все вспомнил и ему опять стало плохо. Опять захотелось пива.

Держись? Держался…

Сначала Серега пил в одиночку, не считая таких вот случайных знакомцев, условных Адамов, блуждающих по ночам в тренировочных штанах под пиджаком, как тени минувшего.

Это называется – решил обдумать ситуацию досконально.

А что тут думать, в сущности? Все ясно и просто. Как табуретка. Все настолько ясно и просто, что аж тошнит…

Серега думал первые несколько минут, а дальше – привыкал. Что чистая девочка Светланка, его сияющая любовь, не такая уж чистая и не такая уж девочка. И вообще! Нет в жизни счастья, мир устроен несправедливо, кому-то все, а кому-то все, что осталось, везет тому, кому везет – и так далее… Знаешь, и каждый раз приходится заново привыкать к этим незамысловатым истинам, окончательным, как гвозди, забиваемые в крышку гроба.

А что он вообще хотел? Если разобраться? Любви и верности до могильного холмика над головой? Плюс золотого тельца на серебряном блюде и, что характерно, задаром?

Так только в сказках бывает! Про Иванушек-дурачков, которые в силу природной глупости женятся на принцессах, не задумываясь о будущих семейных сценах на королевской кухне. Его макаронная принцесса Светланка – просто принцесса, ничего больше…

И он тоже хорош! Слюни распустил, губы развесил, уши по плечам разложил…

Захотел!

Потому что Шварцман – это сила. Это возможности. Это километровые лимузины и виллы на берегу теплого заграничного моря. Это деньги. Это шанс…

Козел он, конечно, пархатый, этот Шварцман… А кто не козел в этой жизни? Правильно, тот – коза!

Светланка…

А что Светланка? Принцесса – ничего больше, просто разбалованная принцесска, от рождения уверенная, что центр мироздания находится где-то в районе ее лукавого пупка…

И все равно было больно. Болело в груди, если честно. Но это ничего, это с ним уже случалось, с этим он постепенно справится. До сих пор справлялся…

Восстанавливая хронологическую последовательность запоя, вспоминал потом Серега, – его одинокая пьянка вышла на новый виток, когда рядом нарисовался дядя Виталик. Именно нарисовался, Серега так и не понял, откуда он взялся. Может, встретились на лестничной клетке или просто зашел стрельнуть сигарету… Не помнил…

Просто возник дядя Виталик, как тень отца Гамлета из тумана. В один прекрасный момент. Он тоже был пьян, но, в отличие от Сереги, бодр, весел и преисполнен ехидного коммерческого оптимизма. Предвкушал какую-то серьезную прибыль, связанную с перепродажей подержанных трансформаторов, видимо краденных. Немножко везения, и несколько штук баксов в кармане, радовался сосед. Вот такая удача!

Дядя Виталик теперь поднимался, знал Серега. Совсем уже было опустился, только что вещи из дома не выносил. Вокруг его холостяцкой квартиры уже замаячили какие-то парнишки с острыми, как ножи, глазами, да и сам дядя Виталик начал поговаривать о том, что неплохо бы поменять московскую хату на домик в сельской местности, где солнце, воздух и вода. Серега, как мог, объяснил ему, в какую сельскую местность его отправят, как только он подпишет документы на продажу квартиры. Жалко было мужика, откровенно жалко, Серега уже всерьез собирался вмешаться и поговорить с шустрыми ребятишками…

А вот – взялся сосед! Сначала пристроился на Митинский рынок водителем-экспедитором, возил радиодетали. Потом на паях с приятелем открыл свою точку, сам стоял за лотком на морозе. Четыре месяца назад они с тем же приятелем арендовали павильон, почти магазин, как он подчеркивал. Помолодел, подтянулся, даже по вечерам приходил домой трезвым. Сейчас его дело стало, наконец, разворачиваться, в карманах зашуршала первая прибыль. «Мы – коммерсанты, нас – коммерсантов, наше дело коммерческое». Эти слова он теперь часто повторял и, чаще всего, не к месту. Купил золотую цепь на шею и обзавелся мобильником.

Все-таки человек – существо непредсказуемое, это точно, размышлял Серега. Всех может удивить, в том числе и себя. Скажи кто-нибудь ему, Сереге, лет десять-пятнадцать назад, что дядя Виталик превратится в такого ханыгу – не поверил бы. А скажи год назад, что сосед снова начнет выкарабкиваться в буржуи, опять посмеялся бы…

Волны бытия штормят и качают, как любит говорить Жека. Впрочем, если вдуматься – ничего удивительного, сосед всегда был себе на уме, хитрован мужик, только прикидывался рубахой парнем в трусах по колено и валенках на босу ногу. Такой жук! Водка чуть не погубила, но это как раз понятно, на самого хитрого насекомого всегда найдется свой пестицид с винтовой крышкой. Водка – это камень на пути русского человека, любит говорить Шварцман, наливая себе…

Теперь дядя Виталик с удовольствием пил с Серегой за удачу. Какое-то бесконечное количество раз поднимали тосты за его, дяди Виталика, удачу и за Серегину тоже, до кучи. Сквозь серый туман многодневного, вяжущего опьянения Серега смутно припоминал, как дядя Виталик возил его на такси хвалится своим магазином, скорее, просто палаткой. Глотали противную водку без закуски в душной подсобке, говорили о коммерции, убыль-прибыль, дебет-кредит…

Серега, подкованный Шварцманом, авторитетно нес какую-то чушь о подводных камнях российского бизнеса, но все слушали его разинув рот, как заезжую знаменитость. Потом сам не мог вспомнить, чего он там вещал…

Дальше – следующий виток, припоминал он. Очередной проблеск сознания, полная смена декораций и действующих лиц, практически без перерыва, как в театре, при погашенном на мгновение свете…

Как и когда Серега оказался у Жеки? Его бледное, толстое, небритое лицо врезалось в память. Стояло потом перед глазами.

Это было счастливое лицо, показалось тогда Сереге. По-настоящему. Он еще подумал, что давно не видел по-настоящему счастливых лиц. Все попадались довольные, сытые, пьяные, а по-настоящему счастливых – словно и не бывает…

Что случилось? Оказывается, случилось. Пока он, Серега, вожжами наматывал сопли на кулаки, другие тоже жили напряженно и интересно…

Жека ушел из семьи. Поселился на окраине города, снял комнату в комуналке с тараканами и соседями в исподнем белье. Серега давно не бывал в таких откровенных халупах. Навороченный ноутбук смотрелся в этой обшарпанной комнатушке, как летающая тарелка в колее раскисшей грунтовки.

Жека писал роман. На этот раз настоящий, уверял он. Пошло, наконец! Накатило! Сколько лет ждал, уже надеяться перестал и вот – пошло. Не убеждал, не доказывал, не горячился, просто сказал. Уверенно и спокойно. Он, вообще, стал вдруг каким-то очень спокойным, старый друг Жека. Уверенным. Если бы к хлюпику Жеке можно было применить это слово, Серега бы сказал, что в нем появилась сила.