Всеволод Непогодин - Девять дней в мае Страница 5

     После гаражной встречи компания отправилась в частный дом к родителям Васи.

- Шашлычок пожарим, ухи наварим, всё как положено! – весело говорил Бондарь.

- Маёвочка выйдет знатной! – вторил ему Шумков.

Небеседин в ответ на это ничего не сказал, потому что, по правде говоря, не слишком любил праздники по календарю и в особенности мероприятия, сопровождающиеся групповым приготовлением съестного. Он поехал в Белгород-Днестровский ради компании и впечатлений, но не для желудочных удовольствий. Вениамин не был гурманом и не проводил кулинарные эксперименты, считая эти увлечения недостойными для истинного творца. Он брезговал шашлыками из баранины, считая их тяжелой пищей для брутальных мужланов.

   Дом родителей Васи порадовал ухоженной территорией, подстриженными газонами и чистотой на кухоньке.

- Я камбалу взял на базаре – шашлычок из неё получится отменный! – сказал Вася.

Рыбные шашлыки не раздражали Небеседина и поэтому Вася начал ему нравится из-за своей смекалки. Бондарь вспомнил навыки, полученные в высшем профессиональном училище сферы обслуживания, и принялся ножиком разрезать камбалу на части, вынимая несъедобные внутренности. Вася приносил из дома посуду и столовые приборы, Влад занимался разделкой рыбины, Шумков подкидывал дровишек в мангал, Вениамин тихо сидел на скамеечке и наблюдал за процессом со стороны.

- Парни, а что мы будем делать на девятое мая? Надо как-нибудь задвижнячить, - произнес Бондарь, окончательно раскромсав камбалу и умывая ладони в миске, наполненной водой с лимоном.

- Надо что-нибудь придумать, - неопределенно сказал Шумков.

- Владислав Владиславович, дорогой ты мой! Я не знаю, что, где и с кем я буду делать сегодня вечером, а ты хочешь заранее спланировать, что мы будем делать через целую неделю! Мы живем в такое время и в таком месте, что нельзя ничего загадывать заранее. Еще дожить надо до девятого числа, - эмоционально произнес Небеседин.

- Веня, всё будет хорошо, не переживай! – с привычной улыбкой ответил Влад.

    Шашлык удался. Белые куски камбалы всем понравились, несмотря на вкрапление шипов. Шумков предложил сходить на лиман, но Бондарь и Небеседин отказались, сославшись на то, что им уже пора возвращаться в Одессу. Лёша остался на ночь в родном городке, а Влад и Вениамин поехали домой вдвоем. Весь путь Бондарю кто-то звонил, и он постоянно разговаривал по телефону, отвлекаясь от дороги. Беспокоили тренеры его «Барселоны», чьи подопечные оконфузились в Кировограде и проиграли с разгромным счетом 1:6. Владу морочила голову чудачка из Санкт-Петербурга, получившая в наследство половину прав на частный дом, где проживали его родители. Она безбожно грузила Бондаря своими проблемами и не пыталась даже найти точки соприкосновения. А Небеседин сидел на переднем сидении и всё также думал об Астафьевой. Как она там в Москве без него поживает. Не нашла ли хахаля себе или замуж не выскочила по глупости. Он сильно хотел увидеть её живьем и любя расцеловать.

    Влад как настоящий друг решил подвезти Вениамина прямо к дому. Оранжевый фургончик проезаж мимо Артиллерийского парка, где еще сорок лет назад было Еврейское кладбище, и остались валяться надгробия с написанными на идише фамилиями умерших и датами их жизни. Небеседин неприятно удивился, когда увидел, что на месте бывшего кладбища множество компаний решили устроить первомайский пикник.

- Селюки долбанные! Понаехали из навозных куч в Одессу и не знают, что на месте их пьянки люди похоронены!  - возмутился Небеседин.

- Тупое бычье, что ты с них хочешь? – Бондарь задал риторический вопрос.

- А потом они вывешивают флаги Украины из окон своих общаг и исподтишка сверху льют кипяток на русские марши! Патриоты херовы! – негодовал Вениамин.

   Бондарь остановил машину прямо напротив дома Небеседина и они попрощались. Вениамин зашел в квартиру, сразу же включил компьютер и обрадовался сообщению «вконтакте» от Арины.

- Веня привет. Вопрос такой. Только честно! Без всяких. Ок? – написала она.

- Привет, спрашивай, - ответил он.

- Насколько с моей стороны сейчас разумно было бы, учитывая ситуацию в Украине на недельку смотаться к вам в Одессу? – спросила она.

- Не стоит, я за тебя переживаю. В преддверии 09 мая возможны провокации. Лучше побудь в Москве, - написал он.

- Тогда я на другие моря. Спасибо. Значит до лета! – написала Арина.

    Конечно Вениамин был бы рад приезду Астафьевой, но он не мог допустить того, чтобы его любимый человек оказался в месте, где была напряженная обстановка и кровопролитие могло начаться со дня на день. Любить человека это в первую очередь беспокоится о его безопасности и комфорте, а не дарить цветы, говоря изысканными фразами из красивых слов.

ВТОРОЕ МАЯ

Небеседин второго мая собирался пойти на футбол. В семнадцать часов на новом стадионе в парке Шевченко должен был начаться матч чемпионата Украины между одесским «Черноморцем» и харьковским «Металлистом». Вениамин никогда не пропускал домашних игр любимой команды и старался садиться на своё место в ложе прессы за час до начала действа. Небеседин обычно приходил заранее, чтобы потолковать с обозревателями региональных газет и выведать что-нибудь любопытное у сотрудников пресс-службы гостевой команды. Утром он как всегда выпил большую чашку крепкого чая, съел бутерброд с сыром и принялся читать городские новостные сайты в интернете. Поездка в Белгород-Днестровский расслабила Вениамина, и он не планировал писать статьи в ближайшие дни, устроив себе мини-отпуск. Из новостных сайтов он узнал, что в пятнадцать часов от Соборной площади к парку Шевченко пойдет марш футбольных болельщиков Одессы и Харькова «За единую Украину!», а в четырнадцать часов на Александровском проспекте возле памятника погибшим милиционерам собираются активисты антимайдана, которые решили помешать фанатскому шествию. Сначала Небеседин не воспринял эту информацию всерьёз, но просмотрев группы обоих противоборствующих сторон в социальных сетях, он понял, что конфликт достиг апогея и сегодня что-то произойдет. Он решил, что пойдет пообедать в свою любимую вареничную на Дерибасовской и перед походом на футбол посмотрит, чем закончится инициатива антимайдана по предотвращению марша ультрас. Вениамин не любил держать в голове мысли о политике и поэтому написал пост в фэйсбуке: «Я думаю, что майданная движуха сделала ненужной в Украине профессию психоаналитика. За пять месяцев из граждан наружу вырвались все самые потаённые страхи. Страна выговорилась донельзя. Подсознательное из области тайного стало обыденным. Теперь никто ничего не умалчивает, опасасаясь предосуждений и говорит без купюр. Украина легла на майданную кушетку и утомила окружающих своим галлюцинаторным бредом. Теперь вся дилемма в том, чья на пациенте будет усмирительная рубашка – американская или российская…». Пост активно одобряли виртуальные друзья Небеседина и переправляли этот месседж на свои страницы. Вениамин подзарядил портативный компьютер, потому что интуитивно чувствовал, что днём ему придется вести онлайн-репортаж с места событий. Небеседин не любил снимать видео, а вот фотографировал он охотно. Вениамин считал репортеров низшей журналистской кастой, и терпеть не мог записывать слова за кем-то из спикеров или фиксировать подробности происшествий. Но в тот день он понимал, что должен быть в одном строю с русскими патриотами, чтобы заметить каждую деталь в их поведении и записать каждое слово, вылетающее из их уст. В Небеседине проснулся человек и гражданин, оттеснив на второй план публициста, зарабатывающего деньги своими статьями. Конечно, он мог бы сразу пойти на футбол, не заглядывая на Соборную площадь и Александровский проспект, но так поступить, было бы нечестно, прежде всего, по отношению к самому себе. Вениамин легко бы нафантазировал репортаж, предварительно прочитав информацию о марше на паре сайтов, но ему не хотелось врать и сочинительствовать в тот день.

     Небеседин всегда был очень осторожен и предусмотрителен. К сборищу антимайдана он приблизился на расстояние в пятьдесят метров, а место дислокации украинских патриотов он осматривал издалека от дома Либмана, стоящего на углу Садовой и Преображенской улиц. Среди антимайдановцев преобладали парни спортивного вида в камуфляжах и масках с прорезями для глаз. В толпе мирных футбольных болельщиков с шарфиками и дудками были заметны бойцы с битами в форме цвета хаки. Вениамин понимал, что до начала возможных столкновений еще полно времени и не мешает подкрепиться. Он привычно зашел в торговый центр посреди Дерибасовской, сел в быстрый лифт вместе с парочкой девиц приятной наружности  и поднялся на самый верхний шестой этаж, где находится кафе украинской национальной кухни «Пузата хата». Небеседин взял порцию блинов с мясом, вареники с вишней и фруктовый компот, отдав в кассе за всё это около трех долларов в гривневом эквиваленте. Он мог бы спокойно пообедать и дома, но мать с маниакальным упорством пичкала его сырниками собственного приготовления. Вениамин не сильно жаловал молочные продукты, и в последнее время его начинало тошнить от одного только вида творога. Небеседин постоянно заходил в «Пузату хату» и заказывал вареники с разной начинкой: с картошкой, с капустой, с мясом, с грибами. Из всего многообразия товаров и услуг, что дала Украину миру, Вениамин больше всего любил вареники. Сало всегда было закуской к водке в питейных заведениях для малообеспеченных слоев населения и поэтому Небеседин его не ел. Горилка – слишком тяжелый напиток для легковесного Вениамина. А вот вареники он уплетал за обе щеки. Именно вареники были самой эффективной духовной скрепой, до поры до времени объединявшей жителей Донбасса и Галичины в единое государство. Под настроение худенький и непрожорливый Вениамин мог запросто заказать четыре порции вареников с разной начинкой и проглотить их за считанные минуты. А еще в «Пузатой хате» есть несколько столиков, откуда открывается чудесный вид на Дерибасовскую. Ты смакуешь вареники и кажется, что прямо под твоими ногами внизу по улице бегают суетные людишки, к которым назойливо пристают аферисты, цинично набивающие свои карманы под предлогом сбора благотворительных пожертвований для онкобольных детей. Со столиков на краю зала открывается чарующая панорама старой Одессы. Небеседин любил с угла зала, находящегося над местом, где Красный переулок упирается в Дерибасовскую, поглядывать на Свято-Преображенский собор. Вениамин не был верующим человеком, но всегда с любопытством заходил в храмы и внимательно рассматривал тамошнее убранство. Он редко прохаживался внутри церквей больше десяти минут, но всегда выходил оттуда в состоянии умиротворения и благоденствия.