Лия Флеминг - Ласточки Страница 52

– Какой смысл, ты все равно уезжаешь… сама сказала.

– Пока не уеду. Да и как я могу это сделать, пока все не будет так, как пожелали вы. Хотя не понимаю, для чего я стараюсь.

– Ты становишься черствой! Уезжай, если тебе так здесь не нравится.

– А что, могу и уехать! – заорала Плам и хлопнула дверью. Где ее сигареты?

В шуме псарни она немного успокоилась. Вымела грязь, прогуляла суку в поле. Даже вид известняковых глыб и то утешал. Сейчас она испытывала странную безмятежность, словно из нее вытек весь яд.

«Я люблю это место».

Она улыбнулась, затягиваясь сигаретой.

«Люблю этот старый дом и поля с лугами, сады, деревья. Теперь это мой дом, так зачем уезжать»?

Сейчас, на свежем холодном воздухе, их ссора казалась такой глупой и ребяческой. Такой стервозной!

Возможно, эти приливы и потливость – причина резких смен настроения.

Бедная старая Плезанс слабеет и не может защитить себя от Плам, наслаждающейся своим праведным негодованием. Бруклин и все в нем было причиной ее гордости и радости, знаком статуса во всей округе.

Теперь она все это теряла: величественность парадной лестницы, прекрасный мрамор полов холла, серебро. Пока все это у нее есть. Продажа ничего не даст: цены на дома слишком низкие. Нет, она хотела все сохранить.

Плам сняла перчатки и увидела свое отражение в окне. Давно не стриженные волосы отросли и посеклись на кончиках, воротник засаленный – она действительно выглядела ужасно. Плезанс сказала правду о ее внешнем виде.

Теперь она жалела и раскаивалась из-за ссоры. Пора идти домой, заварить китайский чай и подать его с имбирным печеньем Грейс на фарфоровом блюде в знак примирения.

Войдя в холл, она услышала странный звук, нечто, вроде сдавленного стона, доносившегося из гостиной. Плам ворвалась туда и увидела Плезанс, неловко лежавшую поперек дивана. Лицо ее было перекошено, из уголка рта текла слюна.

Плам, вскрикнув, уложила старуху поудобнее и тут же позвонила доктору.

Сержант Грегори Берн прочитал письмо Плам, уже сев на корабль, направляющийся в Англию. Они ненадолго бросили якорь в порту Танжер-Мед в Гибралтаре. Он забрался на скалу, чтобы посмотреть на обезьян и на открывавшийся сверху вид.

Грег с интересом распечатал конверт. Теперь Плам была его единственной связью с цивилизацией.

После окончания войны полк перебрасывали из одной европейской страны в другую с благотворительной миссией. Они открывали кухни в лагерях для перемещенных лиц. Он видел столько горя: лагеря, переполненные истощенными, оборванными людьми, детей с разбухшими животами, слишком слабых, чтобы просить еды, семьи, живущие под грязным матерчатым пологом, когда-то прекрасные города, сейчас лежавшие в развалинах, – достаточно ужасов, чтобы хватило на всю жизнь.

Но теперь они возвращались домой.

Старую ма Белфилд хватил удар. Она лежала в постели и не могла встать. Похоже, миссис Плам хлопотала с утра до вечера, чтобы все шло как прежде. Значит, там ничего не изменилось.

Ее муж, шикарный тип, которого Грег никогда не видел, вернулся, чтобы навестить мать. Та яростно цеплялась за жизнь. Очень похоже на ту кремневую старушенцию, которая орала на него за то, что он вечно пачкал ковры грязными ногами.

Мадди тоже ненадолго приехала из Лидса повидать бабушку. Она была студенткой и остаться надолго не могла. Она снова встретилась с Глорией Конли, так что они по-прежнему были подругами. И ничего нового в этом нет.

Интересно, как девчонки сейчас выглядят? Тощий колышек и рыжий шарик…

Плам сказала, что Мадди стала красавицей и любит пирожные и пироги. Иными словами – растолстела.

Грег улыбнулся.

«Бедной Глории надоела служба в доме доктора Ганна. Новорожденную девочку назвали Хизер. Очень болезненный ребенок. Глория говорит, что от нее несет молоком, а Сара и Джереми, старшие дети, никому не дают покоя. Она хочет снова перебраться в Лидс, поскольку там куда больше возможностей получить место няньки. Сид работает на ферме. И думаю, вряд ли он куда-то двинется из Дейлс.

Мне кажется, Глория находит Сауэртуайт немного скучным после Лидса. Все твердит, что если увидишь одну овцу, значит, видела всех. По-моему, ей осточертело быть деревенской девчонкой.

Когда тебя демобилизуют? Что собираешься делать дальше?

Бедный хостел почти пуст, и власти подумывают снести его. Глория утверждает, что по ночам там очень страшно, особенно, когда остальные девушки уезжают домой на уик-энд.

Как твой друг Чарли Аллен? Все еще ухаживает за немкой? Когда вернешься домой, найдешь Англию очень унылой и серой. У нас все продукты и вещи по карточкам, но это чепуха по сравнению с тем, чего ты навидался за границей.

Я до сих пор не чувствую, что мы выиграли войну. Но наши местные фермеры преуспевают. У всех есть грузовики и техника, поэтому я уверена, что Бриггс будет рад хорошему механику.

Боюсь, ты найдешь нас очень потрепанными и угрюмыми. Обязательно приходи, когда вернешься, расскажешь все новости.

Удачи.

Плам Белфилд».

Как сейчас далеко этот уютный мирок. Глория и Мадди станут чужими людьми. Пусть они выросли, но все равно совсем еще дети. Он получил одно письмо от Глории, вместе с фотографией, на которой она позирует, стараясь выглядеть старше. Неужели она по-прежнему такая же рыжая и веснушчатая? А Мадди, занятая стенографией и печатанием на машинке, растолстевшая от поедания пирогов… такую Мадди он не помнит. Может, у нее глаз снова косит? Бедная девчонка, запертая в огромном доме вместе со стариками…

Теперь они для него всего лишь имена на бумаге, люди, затерянные в маленьком далеком йоркширском городишке. Он видел лежавшие в руинах города Европы и так долго жил в казармах, что забыл, каким должен быть настоящий дом.

Война изменила его юношеские черты. Лицо огрубело, мышцы стали гранитными. Но одновременно та же война превратила его в первоклассного механика, умеющего делать все, чтобы превратить груду ржавого железа в автомобиль. После демобилизации Грег собирался делать деньги на всем, чему обучился. Теперь на родине его ожидало много новых возможностей, и он обязательно найдет способ разбогатеть.

Когда-нибудь у него будет собственный Бруклин, с конюшнями и пони для детей. И жена, называющая его «мистер Вселенная». Но все это он представлял себе в спокойном зеленом Йоркшире.

Смешно: он видел горы, вулканы, вершины Альп. Но ему не терпится снова оказаться в Дейлс, только не раньше, чем он завладеет частью этой земли. Пусть это займет год или пять, но Грег знает, чего хочет. Он прошел кровавые поля сражений не для того, чтобы закончить в тупике, вроде гаражной ямы, рассматривая брюхо какого-нибудь «Остин Севен Руби»… ни за понюшку табаку.

Если он и будет чинить что-то, то, в крайнем случае «Даймлер» и «Роллс-Ройс» или гоночную машину «Фанжио». Автомобили должны быть скоростными и мощными. Может, он сумеет втереться в команду гонщиков: сначала подавать чай, гаечные ключи, но так хотелось поближе рассмотреть своих героев… И его женщины тоже будут птичками высокого класса: чистенькими, шикарными красавицами.

Он видел достаточно шлюх и девушек, вынужденных продаваться за кусок хлеба, чтобы знать, чего ищет. Но совершенство не купишь задешево.

Армия дала ему профессию. Не было двигателя, в котором он не смог бы разобраться. Но Грег решил, что лучше всего заняться строительством. Превращать руины в здания и получать быструю прибыль. На Англию упало столько бомб, что кому-то нужно строить дома заново и сносить трущобы. Даже если он начнет с простого работяги, попытаться все равно стоит.

Мадди приехала, как только ее позвали, прижимая к себе новый модный портфель и сумочку с ночной рубашкой. Мисс Майер просила ее переделать кое-какие счета, пока она будет в Брайтоне.

– Мадлен, что с тобой? Вроде сидишь с нами. Но, думаю, мыслями ты где-то в Тимбукту, – качала головой мисс Майер.

– Простите, но моя бабушка тяжело больна, и я тревожусь. Мне нужно домой. Бабушке очень плохо.

– Разумеется, поезжай, но по возвращении сдашь работу, дорогая. Жизнь должна продолжаться. Даже если те, кого мы любим, уходят от нас, – вздохнула мисс Гермиона, погладив ее по руке.

Угрызения совести терзали Мадди. Она никогда не любила бабушку. Но в Бруклин ехать все равно придется. Плам звонила мисс Ффрост, и, попросив к телефону племянницу, начала ее горько упрекать.

– Она долго не протянет. Ты мне нужна здесь, Мадди. Пожалуйста, приезжай.

Мадди привыкла носить тесный корсет, чтобы скрывать шестимесячную беременность. Но живот все равно выпирал, поэтому она купила нечто вроде сарафана в складку, без пояса, и длинный джемпер. Теперь у нее был сверхмодный вид, как у девиц из джаз-клуба, куда водила подруг Белла после занятий. В темном, дымном подвале Мадди забывала свои беды и полностью погружалась в мир музыки.