Даниэла Стил - В тихой гавани Страница 56

Пип стучала долго. Спустя какое-то время ей послышался слабый звук, словно что-то упало. Потом дверь спальни медленно приоткрылась. На пороге стояла Офелия. Лицо у нее было такое, словно она долго плакала и сейчас еще с трудом сдерживает слезы. Но теперь по крайней мере вид у нее казался не таким безумным, как полчаса назад.

Пип в полном отчаянии разглядывала ее. Потом осторожно тронула за руку, словно желая убедиться, что перед ней действительно ее мать.

— Мэтт звонит, — дрожащим голосом пролепетала она. — Он хочет с тобой поговорить.

— Скажи ему, что я очень устала, — прошептала Офелия, глядя на дочь с таким видом, словно видела ее впервые. — Прости… прости меня… — До нее словно только что дошло, что она делает со своим теперь уже единственным ребенком, но в этом тоже виноваты они! Это они довели ее до такого состояния! — Извинись и объясни, что я не могу сейчас подойти к телефону. Я позвоню ему завтра утром.

— Мэтт сказал, что, если ты откажешься, он немедленно приедет.

Офелия уже открыла рот, чтобы сказать, что ей вообще не следовало ему звонить, но внезапно осеклась и только тяжело вздохнула — ведь Пип просто некому больше позвонить…

Так ничего и не сказав, Офелия вернулась и сняла трубку параллельного телефона. В комнате по-прежнему стояла темень, но Пип разглядела валявшуюся на полу лампу — видимо, Офелия случайно задела ее, когда вставала с постели. Наверное, это и был тот звук, который она слышала из-за двери.

— Алло… — Ее голос напоминал голос умирающей, и Мэтт понял, что дело плохо. И испугался больше, чем Пип.

— Офелия, что произошло? Пип перепугалась до смерти. Может быть, мне приехать?

Офелия нисколько не сомневалась, что он так и сделает. Все, что ей нужно было, — это сказать “да”, но сейчас она не хотела никого видеть. Ни Мэтта. Ни даже Пип. Только не сейчас! Как хорошо было бы вообще никого не видеть, промелькнуло у нее в голове. Такой безумно одинокой она еще не чувствовала себя никогда, даже в тот день, когда узнала о гибели мужа.

— Со мной все в порядке, — неуверенно прошептала она. — Не нужно приезжать.

— Скажите же наконец, что произошло? — резко спросил Мэтт.

— Не могу, — прошелестела она. — Только не сейчас.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что случилось, — настаивал Мэтт. Офелия покачала головой. Мэтт готов был поклясться, что услышал в трубке сдавленное рыдание, и весь покрылся холодным потом. — Я сейчас приеду.

— Прошу вас, не надо. Я хочу побыть одна, — уже почти нормальным голосом прошептала Офелия.

Да что с ней?! Похоже, она в истерике или страшно чего-то боится. Он был в полной растерянности. Нужно что-то делать, но что? Он не знал.

— Послушайте, Офелия! Подумайте о Пип!

— Я знаю… знаю… простите… мне очень жаль. — Теперь она уже плакала не переставая.

— Офелия, мне бы не хотелось показаться навязчивым, но… может быть, мне лучше приехать? Дьявольщина, если бы только я знал, что происходит?!

— Простите… я сейчас не могу об этом говорить.

— Вы сможете взять себя в руки?

В трубке раздался какой-то странный звук, словно у Офелии лязгнули зубы.

Даже на таком расстоянии Мэтт почувствовал, что дело совсем плохо. Но самое ужасное, что он понятия не имел, что же случилось. Может, праздники виноваты? Возможно, психика Офелии, и без того надломленная, просто не смогла вынести осознания двойной потери? Но он не догадывался о главном — теперь Офелия знала, что потеряла не только мужа и сына, но и все свои иллюзии. Вынести такое оказалось свыше ее сил.

— Не знаю, — прошептала она в ответ.

— Может, позвонить кому-нибудь… попросить помочь? — Мэтт все еще гадал, не позвонить ли по телефону 911.

Можно было бы позвонить Андреа, ведь она, как-никак, ее самая близкая подруга, но тут какое-то шестое чувство, которому он раньше не доверял, подсказало ему, что лучше никому не звонить.

— Нет, нет, не надо. Со мной все будет в порядке… просто нужно какое-то время.

— Неужели у вас нет ничего… каких-нибудь таблеток наконец, чтобы успокоиться?

Честно говоря, ему самому не нравилась эта идея. Представив себе наглотавшуюся таблеток Офелию, одну в доме, когда рядом никого, кроме Пип, Мэтт тяжело вздохнул.

Его слова подействовали на Офелию как удар кнутом.

— Мне не нужно никаких таблеток! Я и так уже мертва! Они убили меня! — Теперь она снова рыдала в голос.

— Кто?! Кто убил вас?

— Не хочу… К чему теперь об этом говорить? Теда все равно уже нет.

— Знаю… — Все оказалось гораздо хуже, чем он мог себе представить. На мгновение в голове у Мэтта мелькнула дикая мысль, что она напилась.

— Нет, вы не поняли — он ушел. Навсегда! Рассеялся как дым! И наш брак тоже. Теперь я уже гадаю, а был ли он вообще? — То, что рассказала ей Андреа, уже ничего не значило.

— Понимаю, — тихо проговорил Мэтт больше для того, чтобы успокоить Офелию.

— Ничего вы не понимаете! Да и я тоже. Видите ли… я нашла письмо.

— От Теда?! — По голосу Мэтта чувствовалось, что он потрясен. — Предсмертную записку? — У него вдруг мелькнула ужасная мысль: а что, если он подстроил двойное самоубийство?! Это все объясняет! Так вот почему Офелия в таком состоянии! Господи, любая женщина на ее месте просто сошла бы с ума!

— Это не самоубийство, а… убийство.

Ему вдруг показалось, что она бредит. Но теперь он уже почти не сомневался, что произошло что-то ужасное.

— Офелия, послушайте, вы сможете потерпеть до утра?

— А что, у меня есть выбор? — горько усмехнулась она. Голос у нее был, как у умирающей.

— Выбора нет — во всяком случае, пока у вас на руках Пип. А решить вам нужно только одно: хотите ли вы, чтобы я приехал, или нет?

И вдруг ему страшно не захотелось никуда ехать. Но не объяснять же это Офелии, сердито подумал он, тем более когда она в таком состоянии?! Ничего, это подождет.

— Я потерплю до утра, — прошептала она. Какая теперь разница? Для нее — никакой…

— Я хочу, чтобы завтра вы с Пип прямо с утра приехали ко мне. — Именно так они и планировали. Но теперь Мэтт сильнее, чем когда-либо, хотел, чтобы она приехала. А если она откажется, тогда он приедет к ней, решил он.

— Не знаю, смогу ли я. — Офелия не кривила душой — она и в самом деле просто не могла представить себе, как сядет за руль и поедет в Сейф-Харбор. Впрочем, Мэтт тоже уже об этом подумал, и ему стало страшно. Она явно не в том состоянии, чтобы вести машину.

— Что ж, тогда я сам приеду. Я позвоню утром. И еще позвоню через час — узнать, как вы себя чувствуете. Может быть, сегодня вам лучше не брать к себе Пип? Похоже, вам сейчас лучше немного побыть одной. Да и для Пип это тоже тяжело. — Скорее всего ей уже тяжело, мрачно подумал Мэтт.

— Я спрошу у нее. Пусть будет, как она сама захочет. Только не надо сегодня больше звонить. Со мной все будет в порядке, честное слово.

— Вы меня не убедили, — пробурчал Мэтт. Чувствовалось, что у него все еще тревожно на душе. — Ладно, а теперь дайте мне поговорить с Пип.

Офелия позвала Пип к телефону, но Пип сняла трубку в кабинете отца. Мэтт заставил ее пообещать, что, если что-нибудь случится, она непременно ему позвонит. А если будет совсем плохо, пусть сразу набирает 911.

— Знаете, по-моему, сейчас она выглядит немного получше, — отрапортовала Пип.

Повесив трубку, она снова заглянула к матери. Офелия как раз протянула руку, чтобы погасить свет. Лицо ее все еще заливала смертельная бледность, но она уже оправилась настолько, что даже попыталась успокоить немного Пип.

— Прости… не знаю, что со мной. Наверное… я просто немного испугалась.

Больше она не нашлась что сказать. Да и как объяснить дочери, что произошло? Ни за что! Она не должна ни о чем знать! И о том, что малыш Уильям — ее сводный брат, тоже.

— И я, — еле слышно прошептала Пип. Взгляды их встретились, и Пип кинулась в объятия матери. Руки Офелии были холодны как лед, и Пип осторожно натянула ей на плечи одеяло. — Принести тебе что-нибудь, мам? — Не дожидаясь ответа, Пип сунула ей в руку стакан воды, и Офелия заставила себя сделать глоток, чтобы не огорчать Пип.

Она уже успела понять, что ребенок до смерти перепугался, и ее терзали угрызения совести. Наверное, она была на грани безумия… вернее, едва не переступила эту грань.

— Со мной все в порядке. Может, останешься здесь?

Пип радостно закивала и исчезла. Офелия со вздохом натянула на себя ночную рубашку и скользнула в постель. А через минуту появилась Пип в своей любимой пижаме с вышитой на груди собачкой. Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, и тут раздался телефонный звонок. Это был Мэтт. Пип сообщила, что у них все в порядке. А поскольку голосок у нее был не такой убитый, как раньше, Мэтт решил, что, вероятно, так оно и есть. И все же на душе у него оставалась тревога — что-то подсказывало ему, что в эту ночь им вряд ли удастся уснуть. Прежде чем попрощаться, Мэтт взял с Пип слово, что завтра они обязательно увидятся. И вдруг, повинуясь какому-то непонятному порыву, буркнул в трубку: