Фэнни Флэгг - Добро пожаловать в мир, Малышка! Страница 57

Дена могла веселиться на вечеринках, но жила она в своем закрытом от чужих глаз воображаемом мирке и не знала, что для большинства представляет собой загадку, которую хочется разгадать. Она мало интересовалась мальчиками и почти все свободное время проводила одна — в кино или в студенческом театре. Ее сестры по сообществу, которые мечтали только о свиданиях, были в недоумении, почему она отклоняет приглашения самых красивых мальчишек в студгородке ради того, чтобы поработать над декорациями или посмотреть репетицию какого-то глупого спектакля. Довольно скоро все пришли к одному заключению: у нее должен быть тайный дружок, бесподобный красавец. Сьюки и Маргарет Макгрудер однажды поздно вечером даже проследили за ней до театра, но Дена была на сцене одна, явно репетировала. Подозрения о тайном ухажере разлетелись по городку как пожар, и любопытство окружающих достигло наивысшей точки, особенно это касалось Маргарет Макгрудер и Салли Энн Сокуэлл, которые так жаждали узнать, кто он и каков из себя, что больше не могли сдерживаться. Как-то в субботу днем, удостоверившись, что Дена на репетиции, они прокрались в дом Каппа в темных очках и плащах и постучали в комнату Сьюки и Дены.

Сьюки появилась у двери в длинном атласном халате, рыжие волосы накручены на бигуди из губки цвета розовой жвачки. Она только что нанесла косметическую маску, и вид у нее был, словно она окунулась лицом в цемент, но девочки привыкли к такому зрелищу. Сьюки пыталась разговаривать, не нарушая мимикой маску.

— Что случилось?

— Сьюки, — сказала Маргарет, — слушай, мы уверены, что у Дены есть какие-нибудь его письма или карточка, ну хоть что-нибудь. Мы хотим поискать, вдруг найдем.

Салли Энн, встречавшаяся с братом Сьюки Баком, сказала:

— Ну пожалуйста! Мы просто умираем от любопытства. Он наверняка греческий бог!

— Она не узнает, обещаю, — сказала Маргарет Макгрудер, — мы ни одной живой душе не проболтаемся.

— Нет! Я не позволю вам шпионить за моей подругой.

— Сьюки, пожалуйста. Мы бы для тебя то же самое сделали. Мы ничего с места не сдвинем, она даже не поймет, что мы приходили.

— Нет, не могу. Она меня убьет, если узнает.

Маргарет сунула ногу в щель, не дав Сьюки закрыть дверь.

— Не уйдем, пока не пустишь. Тебе же тоже жуть как любопытно. Давай, Сьюки, это не больше минуты займет.

Сьюки, всегда легко поддававшаяся манипулированию, стояла на своем:

— Нет, если кто и будет за ней шпионить, то я, а не вы. Я ее подруга.

— Ладно, — сказала Салли Энн, — мы подождем здесь. Покараулим. И никому не скажем. Все останется между нами.

— Обещаете?

— Конечно, честью Каппа клянемся. Думаешь, мы предадим сестру?

Сьюки выглянула в коридор:

— Ну ладно. Только стойте здесь и постучите, если кто пойдет. Если меня поймают, я вас убью.

Сьюки не собиралась шпионить, но она и сама умирала от желания узнать тайну. Теперь, по крайней мере, у нее есть два соучастника. Она тихонько открыла верхний ящик в столе Дены. Покопалась. Ничего интересного. Просмотрела все пять ящиков. Даже под кровать заглянула, под подушку, — пусто.

Потом вспомнила: Дена хранила какие-то бумаги на верхней полке в шкафу. Она подвинула стул, достала коробку и принялась рыться в бумагах. Никаких писем, только документы о переводе из школы в школу, пара театральных афиш, лекции, статья из газеты про Теннеси Уильямса, отпечатанное на машинке письмо по поводу школьной стипендии. И вдруг на самом дне она нашла письмо, написанное от руки, и сердце ее забилось быстрее. Число на штемпеле конверта всего недельной давности, почерк вроде как мужской. Сьюки, полная волнения и чувства вины, стала жадно читать.

1420 Пайн-стрит,

Канзас-Сити, штат Миссури

21 сент. 1963

Дорогая Дена,

Надеюсь, до тебя дойдет это письмо. Меня положили в Ветеранский госпиталь для лечения. Я живу в доме ветеранов для амбулаторных больных. Я знаю, для нас обоих это был плохой год. Малышка, я пишу, чтобы сказать, что у меня не слишком хорошие новости о твоей матери, но и не слишком плохие. Я только что получил окончательный ответ от этого пинкертона, и он пишет, что по прошествии двух лет никуда не продвинулся в расследовании, но может сказать наверняка, что твоя мать жива и из страны не выезжала. Пока ее имя в списке Бюро по розыску пропавших людей, всегда остается надежда ее найти.

Прошу, не позволяй себе состариться. Миссис Уотсон — хорошая медсестра, берет меня на поводок и выгуливает, так что я вместе с остальными старыми псами каждый день нарезаю круги по кварталу. Скучаю по дому, но тетя Элнер исправно снабжает меня новостями и вареньем из фиников. Учись как следует. Держи порох сухим. Прикладываю чек на пару монет, которыми мне удалось разжиться.

Остаюсь твоим любящим дедом,

Сьюки аккуратно убрала письмо в коробку и засунула ее на прежнее место. Она была не самой умной девочкой, но понимала, что не должна была это читать. И чувствовала себя предательницей. Она постояла минутку, подошла к ожидавшим ее у двери девочкам и доложила, что ничего не нашла. Салли Энн и Маргарет удалились в крайнем разочаровании. После Рождества, когда Дена вернулась с каникул и поведала, как замечательно провела время с мамой, Сьюки ничего не сказала.

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1963

Мак после смерти дедушки Дены просматривал бумаги в поисках документов, которые он должен был иметь в качестве душеприказчика. Ему пришлось сунуть нос в жестяную коробку.

Данбар & Стрэйтон

Ресурс трейсинг Инк.

Чикаго, штат Иллинойс

Касательно Марион Чапмэн

Белая, женщина

Дата рождения: декабрь 1920

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

#8674

Уважаемый мистер Нордстром, Используя всю информацию из брачного свидетельства вашей невестки, а также предоставленные Вами номер ее социального страхования, дату и место рождения, мы не обнаружили Марион Чапмэн, рожденную в этих числах в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, ни в одном официальном документе. Мы неоднократно проверяли и перепроверяли все наши национальные ресурсы по поиску людей и нашли только одиннадцать женщин по имени Марион Чапмэн, рожденных в пределах названной даты, и все они были проверены нами. Согласно нашим записям и переписи населения, такого человека не существовало. Если у Вас появится любая дополнительная информация, мы будем рады помочь Вам в будущем.

Искренне Ваш,

Мак обсудил это с Нормой, и оба решили не говорить Дене: «Что хорошего принесет ей весть, что человека, которого она считала своей матерью, не существовало?»

Нью-Йорк

1978

Дена Нордстром погубила единственный шанс Сидни Капелло стать большим человеком на телевидении, но, как крыса в лабиринте, он быстро сориентировался и метнулся в другую сторону. В бизнесе бульварного чтива, где скорость решает все, Капелло взлетел к вершине, как выпущенная из пистолета серебряная пуля. Он пытался быть «свободным художником» и работать по найму, однако договариваться с редакторами о приличной оплате было муторно и проблематично, поэтому он изъял из процесса посредника и открыл собственную газету. Не отягощенный лишним бременем этики, совести и страха перед законом и притом нацеленный сделать все ради того, чтобы добыть историйку, Капелло со своей газетой оказался далеко впереди остальных участников гонки. Не заботиться чрезмерно по поводу достоверности фактов оказалось экономично. Меньше чем за год его малозатратная газетенка затмила прочую продукцию на стеллажах супермаркетов, и он намеревался удержаться номером первым, несмотря на растущую конкуренцию.

Он без всяких угрызений совести воровал почту, прослушивал телефоны и подкупал служанок, садовников и шоферов в домах известных людей, а то и подсовывал своих. Его жажда получить доступ к не подлежащим огласке сведениям была безгранична, и досье ФБР он читал легко, как букварь. Он знал, кто с кем спит, когда, где и в каких позах, у него под рукой всегда была парочка «свидетелей», а если требовалось, за некую сумму он мог обеспечить и замешанное в дело «третье лицо», неважно, существовало такое лицо в действительности или нет. У него был доступ к медицинским картам, банковским счетам, частным телефонным разговорам. Он знал, как раздуть до скандала любой полуфакт, не успеешь глазом моргнуть. Но главной причиной успеха Сидни была его способность позаботиться о будущем, отложить что-нибудь на черный день. У него была «страховочная» папка, раздутая от «лакомых кусочков» — фотографий, документов, которые он мог пустить в дело, когда придет тот самый черный день. Если неделя не задалась и новостей не хватало, он просто выуживал что-нибудь из этой папочки, добавлял несколько фактоидов[43] и запускал в печать. Стареющая кинозвезда потеряла ведущую роль в кино, когда ее цветные фотографии до и после пластической операции появились на первой полосе у Капелло только по той единственной причине, что неделя не задалась. Он любил быть на вершине. У него была папка, которую он называл «горячей», — готовая бомба с часовым механизмом «возьми их прежде, чем они прославятся». Он собирал информацию на детей актеров, музыкантов, государственных служащих, благодетелей человечества — вдруг пригодится. Это обходилось недешево, но что такое три или четыре тысячи долларов, когда речь о миллионных продажах? Он хотел иметь фору, быть наготове, как только человек рванет вверх.