Владимир ПОЛУБОТКО - СКАЗКИ, ИСТОРИИ, ОЧЕРКИ И ФЕЛЬЕТОНЫ Страница 6

Правда, оставленная нами Россия потеряет связь с Северным Кавказом, но с ним ведь и так связь сейчас потеряна: это враждебная земля, которая используется для набегов на Россию и на казачьи земли.

Но, что правда, то правда – ещё остаются Краснодарский край и Ставропольский. Если они окажутся в отрыве от России, то тамошнее славянское население просто пойдёт под нож у кровожадных кавказцев. Можно было бы, конечно, объединиться с тамошними казаками, но, поскольку мы – самые лучшие и самые правильные казаки, то пусть и они горят синим пламенем вместе с Россией, а не хотят – то пусть создают себе свои собственные удельные княжества. Нам до них и дела нет: мы у себя – они у себя.

Стало быть, с границами решили. Теперь – экономика, но тут всё очень просто: поскольку московские политические воротилы все люди, запятнавшие себя продажностью и глупостью, а наши родные атаманы будут все как на подбор людьми честными и умными, то тут и беспокоиться нечего. При таких-то атаманах – чего бы и не жить в своё удовольствие?

Значит, и с этим порешили. А что ещё осталось?

Гимн, герб, знамя, валюта – создадим и эти важные атрибуты государственной власти!

Затем мы перепишем школьные учебники по истории и объявим, что мы, донские казаки – отдельный этнос, у которого есть собственный язык – казачий. Для этого нужно будет создать специальные учебники и словари. Как говорится: большому кораблю – большое плавание. А казачьему языку – нужно будет дать достойное грамматическое описание.

Между тем, если уж говорить серьёзно, то опыт внезапного создания новых языков и новых национальностей в Европе уже наработан очень большой.

Приведу примеры.

Сильно ухудшенная деревенская разновидность шведского языка называется норвежским языком. Причём в шведском языке существуют строгие правила, стесняющие свободу личности, а в норвежском языке все правила до такой степени не строгие, что никто ничего не знает. Даже и сам Генрик Ибсен не знал порою, как образовывать формы множественного числа у существительных – так же, как у шведов, или так же, как у датчан. И самое главное: норвежских языков аж целых две штуки – риксмол и лансмол. Это у шведов имперское мышление и зажим свободы, а у норвежцев – демократия: хочешь – говори на одном норвежском языке, а хочешь – на другом. В пику шведам норвежцы создали свою собственную систему письменности, сильно отличающуюся от шведской. Главное, что они сумели сделать, эти норвежцы – утёрли нос шведам и сказали: вы одна национальность, а мы совсем-совсем-пресовсем другая! У нас даже и язык не такой, как у вас. А если кто-то начнёт говорить, что, мол, в шведской речи и в норвежской все слова одинаковы и оба народа отлично друг друга понимают, и есть только один-единственный язык, то этого человека можно будет и привлечь за неуважение к норвежской самобытности и за разжигание межнациональной ненависти.

С чешским и словацким языком – всё то же самое. Ну, не смогли оба славянских племени считать, что у них одни общий чехословацкий язык. И поэтому сказали: у нас два отдельных языка – чешский и словацкий. А потом и разделились на два отдельных государства.

Ну, про сербов, хорватов и боснийцев все знают: язык у них совершенно один и тот же, а национальное самосознание разное: одни православные, другие католики, а третьи мусульмане. Это действительно тяжёлый случай, и это не образец для подражания.

А вот пример болгар и македонцев – самый подходящий для донских казаков, желающих выделиться в отдельное государство и в отдельную национальность. А давайте-ка рассмотрим его подробнее, чтобы, как завещал нам великий Ленин «учиться военному делу настоящим образом». Ну, то есть, я хотел сказать не «военному делу», а «сепаратистскому делу».

Стало быть, берётся болгарская нация и, по чьему-то заказу, делится на две части: одна часть отходит в одно государственное образование, а другая – в другое. Одна часть называется так: болгарский народ и болгарский язык. А для другой части – названия нету. И тогда берётся название местности, на которой эта другая часть живёт. А местность эта издавна зовётся Македонией. И этим болгарам сообщают: отныне вы – македонцы. Вы отдельный народ, и язык у вас тоже отдельный – македонский, а чтобы у вас не было в этом сомнений, мы вам запрещаем писать кириллицею, и вы теперь будете писать латинскими буквами.

И что же?

Эксперимент удался на славу: теперь существует государство Македония, в котором живут македонцы, говорящие на македонском языке.

То же самое нужно будет сделать и донским казакам: пусть они как только отделятся от России, сразу же меняют себе алфавит – и не по норвежскому принципу, когда алфавит остаётся почти прежним, но меняются правила орфографии, а по македонскому: нужно будет заменить алфавит с кириллицы на латиницу. Оно и европейцам будет приятно – глядишь и в Евросоюз после этого быстрее примут или в НАТО.

Да, но алфавит – это ещё не всё. Нужно же будет срочно организовать новый казачий язык. Переписать казачью историю заново – это проще простого: казаки произошли от остготов или от древних шумеров – и всё в порядке. А вот создать язык – это будет потруднее.

Дело в том, что с точки зрения китайцев, арабов, немцев или итальянцев, все славяне говорят на одном-единственном языке, который делится на очень близкие наречия. Например, те люди, которые называются себя китайцами, говорят на наречиях китайского языка, между которыми разница такая же, как между русским языком, польским и болгарским. Или даже сильнее! Но все эти люди категорически настаивают на том, что они один-единственный народ, говорящий на одном-единственном языке. И все друг за друга стоят горою и говорят: «Мы – китайцы! Мы все – как один! Вот только троньте!» Похожая ситуация и в арабском мире: никакого единого арабского языка не существует – есть разные арабские языки, но все эти марокканцы, египтяне и иракцы считают себя одним арабским народом. И так же точно у немцев или итальянцев – примеры можно было бы продолжать и продолжать.

Один такой же пример есть и у славян: есть такой народ, который мы называем лужичанами. Они об этом не знают и, по наивности называют себя сербами. Между тем, это не те сербы, которые живут на Балканах – лужичане живут в Германии, и этот народ говорит на двух языках: на верхнелужицком и нижнелужицком. Сами они называют эти два языка так: горносербский и дольнесербский. Тех же сербов, которые живут на Балканах, они называют южными сербами. А их язык – южносербским. И говорят при этом: мы все – сербы! И это притом, что оба лужицких языка значительно отличаются от сербохорватского и только дотошным лингвистам удалось установить небольшой список слов, которые во всём славянском мире встречаются только у лужичан и у «южных» сербов и ни у кого больше. Стало быть, какое-то древнее родство у них и в самом деле было, и они им до сих пор дорожат! Но это – плохой пример для тех, кто хочет организовать Донскую Казачью республику. Самый подходящий пример – македонцы и болгары. И ещё – украинцы.

Продолжим. Теперь наша задача создать казачий язык и убедить жителей новой республики, что это и впрямь язык, а не абы что.

Начинаем составлять русско-казачий словарь. Слева – колонка русских слов, а справа – казачьих. И тут возникает проблема: обе колонки совпадут на 99,9 процента. Вопрос: что с этим делать?

А ничего не делать! Устроителей македонского языка это же не смутило, вот и мы не будем смущаться. Как говорится: наглость – второе счастье. Уже одно то, что мы левую колонку будет писать кириллицею, а правую – латиницею, о многом говорит.

А о чём говорит-то?

Да о том, что это разные языки. В самом деле: баба – baba, водка – vodka, сын – syn, яблоко – jabloko. А ещё же есть слова, которые будут не совпадать с русскими. Например: дом – chata, скотный двор – baz. И вообще: действовать нужно будет с использованием украинского опыта, когда из всех возможных вариантов специально берётся только тот, который меньше всего похож на русский…

Я помню, как в детские годы я приезжал летом к своим двоюродным братьям-казакам, которые жили на берегу Большой Каланчи. Как-то раз я спросил одного из них:

– А как у вас называются вот эти штуки? – и показал при этом на известные деревянные предметы.

А он мне ответил:

– Это бабайки.

Мне было девять лет, но я уже тогда дотошный был. И спрашиваю:

– А ещё как они у вас называются?

А он и отвечает:

– А ещё трёсла.

А я опять:

– А ещё как?

А он говорит:

– А ещё дровиняки.

А я:

– А ещё как?

А он и отвечает:

– А ещё – вёсла, но это мы редко так говорим.

Итак, в левом столбике пишем русское слово «весло», а в правом столбике что пишем при таком многообразии вариантов?

И вот ту-то мы призовём на помощь украинский язык, а точнее – тот принцип, по которому он создавался: из всех возможных вариантов нужно выбрать тот, которой не похож на русский и тот, который выглядит глупее всего. Естественно, что в правом столбике мы напишем: drovin’aka.