Виктория Платова - Stalingrad, станция метро Страница 68

Кем-то, кто знает истину.

Никто не знает истины. Даже водитель веселого оранжевого автобуса, Елизавете никак не удается разглядеть его лицо —

хотя они регулярно встречаются на остановке. И за два года, прошедшие с самой первой встречи, сталкивались неоднократно. Он всегда говорит одно и то же:

Детям в переднюю дверь!..

Может быть, это и есть истина?

За два года много чего произошло.

Пирог навеки рассорилась с Шалимаром, а Шалимар — с Пирогом. Теперь они встречаются лишь раз в году, на Елизаветином дне рождения. Но это не значит, что они не думают друг о друге. Думают, еще как думают! Гораздо чаще, чем Елизавета думает о ТТ.

Сама ТТ выпустила очередной диск, намного менее успешный, чем предыдущие. Четыре песни из десяти еще можно слушать скрепя сердце. Все остальное — перелицовка более ранних вещей, когда в существовании инопланетного дельфина не было никаких сомнений.

Аркадий Сигизмундович пошел в школу, а несчастная Лялька-жилатье умерла, держа в руке Елизаветину руку.

Тогда, под самый Новый год, Праматерь Всего Сущего позвонила Елизавете и сказала только:

— У Ляльки-то колпак сорвало окончательно. Жрать отказывается, пить отказывается, никого не узнает. Утверждает, что мы посланы наркомом путей сообщения Лазарем Кагановичем травануть ее к чертовой матери. А Мусе вообще слепила горбатого, типа: одна в могилу не лягу, всех вас за собой потащу. Думаю, не сегодня-завтра отклячится. Ты бы приехала, Элизабэтиха, а?..

Конечно же, она приехала, — пусть и не в тот же день, на следующий. Приехала, когда у Ляльки внезапно наступило просветление — верный признак близкой кончины. Она потребовала, чтобы все, до единого человека, пришли к ней (кроме мальца, нечего ему на ужасы смотреть) и попросила прощения у всех, а особенно — у драгоценной названной сестрицы Мусечки, которой оставляю я все, что имею: брошь в виде корзины с цветами, кашне шелковое, беретик мохеровый желтый, медаль «За трудовое отличие», Акафист, иконку святой Ксении Петербуржской, книгу Павленко «Счастье», а остальное возьмите, дорогие мои, кому что приглянется.

Отважнее девочки, чем Лялька, Елизавета еще не видела.

В ожидании автобуса она скачет вокруг Елизаветы на одной ножке, выглядывает на дорогу, царапает ногтем плакат «WHITE STAR LINE» и, когда автобус все-таки приходит, вскарабкивается по ступенькам, ни разу не обернувшись.

…За два года много чего произошло.

И лишь сама Елизавета Гейнзе не очень-то изменилась. Она по-прежнему щеголяет в секонд-хендовских свитерах и бесформенных юбках; несносимые всепогодные ботинки все же износились, и она купила новые — такие же несносимые, только другой фирмы. А к любимым Елизаветиным арафаткам, черной и красной, добавилась еще одна — зеленая.

Зеленая арафатка — скромный подарок самой себе на двадцатилетие.

И вот, спустя неделю после этой не слишком почтенной, но знаменательной даты, Елизавета сидела в полупустом кафе. В ожидании Шалимара, поскольку была третья пятница месяца.

Шалимар опаздывала как минимум на полчаса.

В любое другое время Елизавета уже стала бы изнывать и костерить подругу на чем свет стоит, и давно поскакала бы за утешительным призом в виде благословенного тирамису и десерта из свежих фруктов, украшенного взбитым сливками и одной-единственной консервированной вишенкой. Но сейчас ей было не до десерта. Она напряженно думала о Вещи, которая попала в поле ее зрения минут десять назад:

Будучи купленной, эта Вещь теряет две трети своего обаяния. Нет, три четверти. Нет — девяносто девять целых и девять десятых процента. Да ее и не купишь просто так, зайдя в первый попавшийся магазин. Ее можно только найти — восхитительно случайно. И сейчас как раз тот самый случай.

Вещь лежала на соседнем диванчике, придвинутом вплотную к диванчику Елизаветы, и почти сливалась с его темной обшивкой. Собственно, именно поэтому ее до сих пор не обнаружил никто из официантов, убиравших стол после ухода посетителей.

Не обнаружил, но может обнаружить в любой момент.

Вещь была совсем рядом, только руку протяни.

Что Елизавета и сделала после недолгих колебаний. Изогнувшись всем телом и едва не свалив на пол сахарницу вместе с салфетницей, она подтащила Вещь к себе. И, воровато оглядевшись (не заметил ли кто-нибудь ее маневра?), сунула ее под свитер.

После этого она выждала минут пять и уже потом преспокойненько (откуда что взялось!) легализовала находку — как свою, и только свою собственность.

Маленький, хорошенький, черненький блокнотик, перетянутый такой же черной резинкой. Он был в палец толщиной и умещался на раскрытой ладони. На обратной стороне блокнота было вытиснено:

MOLESKINE®

Руки у Елизаветы затряслись, прилипнув к мелкозернистой, чуть шероховатой на ощупь коже. И это притом, что недра Молескина еще не изучены. Что-то будет, когда она снимет резинку и откроет блокнот? Хоть бы там не был указан адрес владельца, его телефоны, его группа крови и имя его собаки. Если в выходных данных будет фигурировать собака — тогда Елизавета точно не устоит. И как честный человек начнет названивать по всем имеющимся телефонным номерам, дабы вернуть утраченное безутешному хозяину и не травмировать без видимых на то оснований его домашнего питомца.

Внутри блокнота никаких записей не оказалось.

То есть вообще никаких. Не только на первой странице с Personal Data, — весь Молескин оказался девственно чист. Но ровно одну треть от общего объема занимали миниатюрные карты Парижа, подробнейший перечень всех парижских улиц и схема метро. Собственно, Молескин так и назывался — Moleskine City Notebook и, кроме парижского, существовал еще в нескольких вариантах:

Amsterdam, Barcelona, Berlin, Dublin, Lisboa, London, Madrid, Milano, Praha, Roma, Wien

Дивные названия дивных городов! Елизавета прочла их список на оборотной стороне Personal Data. А ей достался Париж — не самый последний город в мире. Жаль, правда, что в списке нет Кельна. Ведь если бы Карлуша был жив и она смогла бы чудесным образом отыскать Молескин с Кельном — лучшего подарка на Рождество невозможно себе представить. Зато представить, как Карлуша изучает карты Кельна с китайской лупой наперевес, очень даже легко. Изучает, делает пометки мягким карандашом, то и дело вздыхая, роняя скупую слезу и произнося вслух названия улиц. Когда-то давно Карлуша рассказывал ей, что родился на улице Урсула-клостер, неподалеку от Виктория-штрассе. Наверняка на маленьких, но чрезвычайно точных картах нашлись бы обе эти улицы. И они с Карлушей выпили за их дальнейшее процветание.

Возможно, даже водки. Скорее всего.

Молескин с Lisboa Елизавета обязательно подарила бы Илье. Потому что в Барселоне, Лондоне и Риме Илья точно был. Он был в развеселом Амстердаме (тут и к гадалке ходить не нужно) и — скорее всего — в Мадриде, шмоточном Милане и Вене. Зато в Lisboa он не заглядывал, так кажется Елизавете. И хорошо, что не заглядывал, и прекрасно, лучше быть не может. Они бы отправились в Lisboa вместе и по очереди заполняли бы чудесный Молескин путевыми заметками об этом городе. В парижском Молескине есть крошки-наклейки: музеи, галереи, выставки и много чего другого. Например, бары и кинотеатры, что гораздо предпочтительнее музеев. А еще в парижском Молескине есть раздел

places, dreams, adventures[30]

с нарисованными кроваткой, месяцем и сердечком.

Вряд ли в Молескине Lisboa месяц и сердечко отсутствуют. Они обязательно найдутся, как и все остальное, парижское, но adventure — не всегда сердечко, не всегда любовная связь. Это может быть просто — приключение, как «Приключения Тома Сойера» или «Мысли и приключения» сэра Уинстона Черчилля.

Уж они-то с Ильей непременно нашли бы себе на жопу приключений, как выражается Праматерь. О, они бы оторвались по полной! Жаль только, что Ильи больше нет. И Карлуши тоже нет.

Они существуют где-то там, в самом конце маршрута веселого оранжевого автобуса. И еще — над Елизаветиной кроватью, кто там только не перевисел! Животные из зоопарка, влюбленные с острова Сетей, певица ТТ, но все это в прошлом. Теперь(и навсегда) там обосновались Карлуша и Илья. В одинаковых рамках. В лучшие минуты своей жизни. Здоровый и довольный, как слон, Илья в двухцветном шарфе. Молодой Карлуша с подбитыми ватой плечами и с аккордеоном «WELTMEISTER». Они смотрят в разные стороны, как в фильме «Борсалино».

Как и положено красавчику-Делону и губастику-Бельмондо.

Станция метро «Сталинград» находится в квадрате А-3, между станциями «La Chapelle» и «Colonel Fabien».

Это синяя ветка.

Теперь Елизавета будет изучать Париж! Каждое коленце метрополитена, каждую улицу — квартал за кварталом.