Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 1. Начало Страница 7

— Да не кричу я!! И не об этом вообще речь!

— Вот опять сейчас кричишь.

И так далее.

Кончилось все это тем, что Маша не разговаривала с ним целых 3 дня, и он же еще потом прощенье у нее просил. И так ничего в итоге и не выяснил. Все в результате только еще больше ухудшилось. Маша с этого дня вообще по сути перестала с ним церемониться и считаться. Он все больше и больше чувствовал себя в положении того самого мужа, который «объелся груш».

Но выяснять что-либо и объясняться он уже просто не осмеливался. Теперь он панически боялся, что в один прекрасный день Маша его бросит, и он останется один. Одиночество его пугало. Он был весь в своей работе, никуда не ходил, нигде не бывал, с женщинами знакомиться не умел. Где он кого-нибудь найдет? Как? Объявление, что ли, в газету давать? А без женщины мужчина не может. Даже такой, как он. Это ненормально. Да он ведь к тому же молодой еще совсем! (Виктору было 29 лет.) Нет-нет! Пусть уж все идет, как идет. Может, все еще как-нибудь и наладится… Устроится…

Однажды Маша пришла совсем пьяная, и с ней случилась самая настоящая истерика. Она рыдала и кричала, что он испортил ей жизнь, что он эгоист и всегда думает только о себе, что он никогда не хотел детей, что надо было ей тогда рожать и не слушать его, и т. п.

Эта сцена произвела на Виктора тяжелейшее впечатление. Тем более, что он и сам сознавал, что многое из этих упреков было правдой. Эх, если бы тогда!.. Если бы все вернуть можно было!.. И Ньютона из него не получилось, и семьи практически нет. Был бы сейчас ребенок, совсем другая жизнь бы была. И Маша другая бы была, и он… Э-э!.. Да что говорить?!

I. 4

Громко зазвонил телефон. Виктор слышал, как Маша сняла на кухне трубку, что-то негромко сказала и прикрыла дверь. «С кем это она там секретничает?» — с привычным раздражением подумал он. Он ощущал обычно в таких ситуациях даже и не ревность, а скорее беспокойство, что у его жены есть какая-то своя, неведомая ему жизнь, свои друзья, и что он ей больше не нужен.

Впрочем, сейчас ему было не до этого. Страхи его, хоть с приходом Маши несколько и поутихли, но тем не менее никуда не делись.

Виктор тут же убедился в этом, увидев, что на экране опять что-то мелькнуло. У него сразу перехватило дыхание, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Но это был всего лишь сосед из квартиры напротив. Виктор с облегчением наблюдал, как он звонит себе в дверь, потом что-то громко отвечает (кажется: «я!»), дверь открывается, и он заходит внутрь. Дверь захлопывается. Коридор снова пуст.

Виктор с трудом перевел дух, откинулся в кресле и едва успел краем глаза заметить, как Маша неслышно проскользнула в спальню и притворила за собой дверь. Ковер надежно заглушал все звуки, и шагов ее он не слышал.

Она что, уже и поужинала и по телефону поболтала? Что-то быстро, — удивился про себя Виктор. Ему показалось, что она опять пьяна. Он ждал, что она включит сейчас, как обычно, на полную громкость телевизор, как она всегда это делала, и заранее недовольно морщился, но в спальне было тихо. Виктор с нарастающим удивлением прислушивался. Щелкнул выключатель. Свет в спальне погас.

«Спать она, что ли, легла? В… — Виктор посмотрел на часы. — …11 часов? Что это сегодня с ней?»

Раньше часа-двух Маша практически никогда не ложилась. А зачастую и позже. И чтобы в 11 часов…

11!! Уже 11! Скоро полночь! — вдруг молнией мелькнуло у него в голове, и он сразу забыл и про Машу, и про все на свете. Он почему-то вдруг подумал, что если проклятый старик явится ровно в полночь, то это можно считать своего рода доказательством…

«Чего? — тут же с какой-то мрачной иронией переспросил он сам у себя. — Что это злой дух? Нечистая сила?»

Тем не менее он тут же горячо ухватился за эту мысль. Виктор имел чисто аналитический, математический склад ума. В силу своей профессии он привык мыслить систематически и последовательно. Он никогда не верил в чудеса и привык искать всему какое-то простое, разумное и логичное объяснение.

Более того, твердо верил, был убежден, что такое объяснение всегда можно найти. Ну, по крайней мере, до сих пор был убежден.

После прошлой ночи он уже ни во что не верил и ни в чем не был убежден. Перед лицом сверхъестественного, под могучим напором охватившего его вчера первобытного страха все его убеждения мгновенно рассыпались в пыль. Разлетелись в прах. От первого же слабого дуновения этого пещерного, темного, давно забытого ужаса вся шелуха цивилизации сразу же слетела с него, и он снова превратился в дикаря, в священном трепете ожидающего появления демона.

Но он был все-таки дикарем из XXI века и потому пытался обнаружить в действиях демона хоть какую-то систему. Закономерность. Которая, возможно, помогла бы ему как-то с ним бороться. Спрятаться! Спастись!! Выжить!!!

«Да что там было сверхъестественного-то?! — с отчаянием подумал Виктор. — Да, не спорю, все это, конечно, странно, но сверхъестественного-то там что?! Ничего сверхъестественного ведь там и в помине не было!.. Почему меня это так волнует?! Так пугает!!?»

Неожиданно он вспомнил, что Маша ведь закрыла дверь не на все замки! Только на защелку. Захлопнула дверь, и все. А что эта защелка!?.. Толкни дверь посильнее — и все.

Виктор, не раздумывая ни секунды, вскочил, опрометью бросился к двери, залязгал ключами и задвижками и потом так же стремглав вернулся к монитору и без сил упал в кресло. Он был весь потный, тяжело дышал, сердце его неистово колотилось, руки дрожали. Как он решился на такой подвиг, он и сам не понимал. Вновь бы он его не повторил ни за что на свете.

Впрочем, это был с его стороны последний всплеск активности. Больше с кресла он не поднимался. Сидел, напряженно наклонившись вперед и вцепившись руками в подлокотники. И смотрел то на монитор, то на стоявшие рядом часы. Он не испытывал ни малейшего томления, нетерпения, скуки.

Он словно физически чувствовал неторопливый бег времени, ощущал, как текут сквозь него секунды и минуты. Каждую из них он как будто провожал взглядом.

11.30,.. 11.31,.. 11.32,.. 11.33,.. 11.34,.. 11.35,.. 11.36,.. 11.37,.. …

Виктор проснулся и поднял голову. Несколько мгновений он непонимающе и растерянно спросонья смотрел вокруг: на кресло, на монитор, на часы, но тут же все вспомнил.

Господи! Он что, заснул? С остановившимся сердце Виктор взглянул на экран.

Старик уже стоял там, на своем прежнем месте. Глаза его были по-прежнему закрыты, губы, как и вчера, неслышно шевелились. Мертвой рукой Виктор переключил камеру. Смотреть сверху было все-таки не так страшно.

Внезапно ужас его настолько усилился, что у него перехватило дыхание, и он едва не задохнулся. Старик стоял ближе! Расстояние между ним и дверью сократилось. Вчера он стоял почти посередине коридора, а сейчас…

Господи, да что ему в конце концов надо?! Ну, почему все это именно со мной происходит??!! Почему!!!???

Впервые в жизни Виктор испытал острую потребность помолиться, произнести какие-то слова, напрямую обращенные к Богу, искать у Него защиты. Он не знал никаких молитв, но сейчас слова, казалось, рождались у него прямо в сердце, и он со страстной надеждой горячо шептал их.

— Господи! Пусть он исчезнет! Я верую теперь в Тебя, Господи, и всегда буду веровать! Я буду молиться, соблюдать все посты, делать все, что угодно, только пусть он исчезнет!! Прямо сейчас!!! Спаси меня, Господи! Спаси, молю Тебя!

«Да расточатся врази Его!» — вдруг неожиданно всплыла у него в голове какая-то не совсем понятная цитата, вероятно, из Библии, и он громко, вслух, несколько раз кряду истово повторил ее.

— Да расточатся врази Его! Да расточатся врази Его! Да расточатся врази Его!

И тут Виктор увидел, что старик медленно, очень медленно, как в замедленной съемке или в каком-то кошмарном сне, поднимает голову. Казалось, он услышал Виктора, неким таинственным образом все же учуял его и вот теперь ищет, пытается найти, обнаружить, обращая в его сторону свое застывшее, неподвижное лицо восставшего из гроба мертвеца.

Именно!! Именно ожившего мертвеца!!! Виктор понял теперь, кого напоминает ему старик. Почему он его так пугает. И эта его странная одежда… Эта нелепая белая длинная рубаха ниже колен… Может, это… саван?!

Виктор почувствовал, что волосы на голове у него зашевелились. Еще секунда, и сердце его разорвется, и он умрет от страха. Слова замерли у него на губах. Оцепенев, с полуоткрытым ртом, он безумным взглядом смотрел на экран.

Движение головы старика остановилось. Секундная пауза — и он так же медленно опустил ее и снова застыл в ледяной неподвижности.

Виктор с усилием перевел дух и с каким-то истерическим, конвульсивным всхлипыванием вздохнул. О том, чтобы что-нибудь говорить или даже шептать про себя, теперь не могло быть и речи. Он, словно одеревенев, без всяких мыслей смотрел на монитор. Темный, холодный, чудовищный ужас переполнял его до краев.

Старик вдруг начал казаться ему каким-то страшным гигантским пауком, неспешно и неторопливо ткущим свою незримую, невидимую обычным взглядом паутину, которой он постепенно оплетает его, Виктора. И ему из нее уже не выбраться.