Макар Троичанин - Вот мы и встретились Страница 7

          - Учительша литературы, - произнесла сваха с уважением к образованной соседке через два дома. – Умню-ю-щая… все хвалят. И здоровая, тебе под стать.

          - Не поедет она со мной, - отнекивался жених.

          - И не надо, - согласилась сваха. – Чё ей с тобой ехать? – как бы удивилась хитрая мамаша. – Ты сам сюда езжай. Хватит нам с отцом без внуков в тоске мантулиться.

          - Николай приедет, будут и внуки, - попытался отговориться неуговоримый старший отпрыск.

          - Не надо! – жёстко отказалась мать. – Не хочу его… борзую еврейку в доме! Не уживёмся! – и, помолчав, подумав, добавила потише: - Внуков возьму.

          - Чё попусту рядиться? – заключил будущий дед. – Когда приедет, тогда и сговоримся, - и тоже к старшему: - Лучше бы ты перебирался. Через год нам пенсия выйдет, аккурат обоим сразу.

          - Меня-то наверняка сразу вышвырнут, - с горечью произнесла будущая заслуженная пенсионерка. – Выпишут грамоту, сунут тыщу и катись бабка на лавку. Да я и сама не хочу больше горбатиться. Хватит трудовых подвигов! Хочу спокоя и внучков. – Она внимательно посмотрела на мужа, а тот отвёл глаза. – Это отцу неймётся без каторги, боится, что дома нечего будет делать, что не проживёт без дружков-политиков и заработной подачки. – Усмехнулась и разрешила: - Пущай вкалывает… на благо всей Родины. Если, конечно, и его не вытурят за ненадобностью как изношенную детальку.

          - Ну, хватит! – прервал старый трудоголик. – Завела, на ночь глядя! – Встал из-за стола. – Пора и на покой, завтра ещё на работу. Когда тронешься? – спросил сына.

          - Уйду вместе с вами, - решил тот.

          - Идите, идите, дрыхните, - сердито проводила мать, - чёртовы работнички! – и припечатала обоих: - Что отец, что сын – два дырявых сапога – пара! – но сразу же смилостивилась: - Отдыхай, Ваньтя. На дорогу-то что сварганить?

          - Ничего не надо, - отказался сын. – Ехать-то всего ничего, не проголодаюсь.

          - Ладно, - решила за него мать, - чёй-нито придумаю.

          Перед тем, как наконец-то уснуть в нормальной спокойной обстановке, Иван Всеволодович ещё раз подумал: «Может, всё же податься к здешним геологам-геофизикам? Можно будет в Москву на выходные ездить, полюбоваться на её игру». Потом нехотя медленно набрал номер, зафиксированный мобильником при утреннем разговоре, и совсем не ожидал, что там ответят.

          - Да? – чуть не оглушило.

          - Вы? – не нашёлся, что сказать.

          - Перезвоните через… два часа, - предложил почти чужой голос, и там отключились.

          «Всё! Финита ля комедиа! Прорвался-таки герой-любовник!» - К напрягшемуся от обиды лицу отверженного волшебника прихлынула волна горячей крови, а глаза повлажнели. – «Ну и правильно: не твоего поля ягода!» - Стало нестерпимо стыдно. – «Придётся здешним поисковикам-нефтяникам обойтись без меня». – Поворочался с полчаса, дождался, когда мать ушла в спальню, встал, тихо пошёл на кухню, налил ещё не совсем остывшего крепкого чая, дивясь, как крепко прихватила его артистка. – «Словно инфекция какая!» - усмехнулся невесело. – «И чем лечиться?»

-3-

          А Мария Сергеевна принимала в это позднее для простых смертных время дорогих гостей. Пришли толстушка Анна с большими серыми очами, широко распахнутыми, будто в вечном изумлении от всего происходящего вокруг и мимо неё, и чернявая худышка Вера с прищуренными от постоянной недоверчивости ко всему тёмными глазами. Они не были задушевными подругами Марии, а просто – наиболее близкими и терпимыми сослуживицами по театру, к тому же – тоже одинокими. И пригласила она их не столько для того, чтобы побаловать дорогущими деликатесами, сколько похвастать сказочным знакомством с магом и волшебником, необычно встретившимся, оставившим царские подарки и незаметно исчезнувшим, как будто его и не было. Как в доброй сценической сказке или в сказочном кино. Сейчас подруги – или не подруги – завистливо разглядывали фиолетовый кристалл, пытаясь сообразить, сколько он может стоить и сколько из него можно понаделать роскошных перстней и серёжек, и нисколечко не верили, что он достался Машке задарма.

          Накромсав рыбу тонкими пластинами, приготовив дюжину бутербродов с маслом и икрой – специально для этого приглядела и купила жёлтый горчичный хлеб – и выставив бутылку «Муската», гостеприимная хозяйка громко позвала:

          - Цып, цып, цы-ы-п!

Из комнаты немедленно донеслось:

          - Ко, ко, ко-о-о! – и в кухню поспешно влетели театральные цыпочки. – О-о-о! Блеск! – завопили дуэтом и, захлопав в ладоши, поспешили на насест. Конечно, дальневосточные, редкие для их кармана, деликатесы вызвали голодный восторг, но обеих больше интересовал щедрый незнакомец и всё, что случилось между ним и Марией. Когда в темпе заглотили по паре сандвичей и запили по полбокала сладкого вина, и когда можно было одной начать честный рассказ, а двум другим жадно внимать и критически оценивать его правдивость, вреднющая Верка чуть было всё не испортила:

          - Вообще-то, - тявкнула от гложущей зависти, - «Мускат» в приличных домах солёным не закусывают.

          - В чём же дело? – немедленно отреагировала плебеистая хозяйка. – Или пей, или ешь. Салфетку под рыло дать?

          Верка заелозила на табурете тощим задом.

          - Да что ты! Я так, без намёков, - и с удовольствием наблюдала за разозлившейся ущученной зазнавалой, которой невесть за что и подфартило.

          - Маша, а какой он? – спросила Аня с простецкой душой, не отравленной завистью, и в ожидании уставилась на счастливицу широко открытыми глазами, готовая с жадностью обсосать малейшие детали чужого мимолётного счастья.

          - Какой? – усмехнулась Мария Сергеевна, очень даже понимая любопытство и той, и другой, не утешенных мужским вниманием. – Огромный! – начала вспоминать и для себя. – Высокий… пожалуй, под два метра.

          - Класс! – обрадовалась впечатлительная толстушка, а поперечная Верка саркастически фыркнула:

          - Ну, конечно, тебе нравится у мужиков между ног болтаться.

          - А тебе… - попробовала окрыситься Аня, но у неё ничего не получилось.

          Мария Сергеевна, не обратив внимания на блиц-перепалку, продолжала характеристику незнакомца:

          - Ступни у него никак не меньше… 45-го или даже 46-го размера.

          - А этот самый… какого размера? – с намёком ехидно поинтересовалась Верка. Ей нравилось всех злить и особенно наблюдать, как выплёскивается ответная злость.

          - Это ты у нас любительница измерять… этот самый, - язвительно отпарировала рассказчица.

          - А чё особенного-то? – наигранно спросила ехидна. – У любого мужика важны два размера: этого самого и кошелька. Остальные достоинства я со временем привью ему сама… по мере надобности.

          - Я смотрю – требования у тебя к некоторым мужским достоинствам явно завышенные, иначе бы не куковала одна, - подкузьмила хозяйка.

          - Да у меня этих сомов… - возмутилась кукушка, - пачками на кукане следом ходят!

          Анна коротко хохотнула:

          - Ты бы прежде наживку приличную отрастила, - показала и она остро заточенные зубки, - а то ни задницы, ни титек нет. Разве что карася какого дохлого закуканила.

          - А ты! – ещё больше взвилась рыбачка. – Что-то я не вижу, чтобы к твоим жирным телесам хотя бы мойвы липли.

          - И никаким не жирным, - чуть не плача возразила Аня, для которой полнота, кстати сказать, вполне здоровая и привлекательная, была непреодолимым житейским бедствием, а всё потому, что очень любила она вкусно поесть и больше одного дня на диете не выдерживала. – Просто у меня конституция такая.

          - Хватит! – оборвала обмен любезностями хозяйка. – Обе хороши! Задрипанные актрисочки!

          - А ты! – окрысилась тощая из них.

          - И я, - согласилась, глубоко вздохнув, Мария Сергеевна, - не лучше. – Налила всем вина и грубо предложила: - Жрите, тусклые звёзды коммерческого театрального искусства!

          Анну не надо было приглашать дважды. Она первой привычно выцедила налитое пойло и осторожно надкусила очередной бутерброд. Чуть прожевав, спросила:

          - Маша, что ты всё про ноги да… про этот самый. А лицо-то у него какое, как выглядит?

          - А никак! – лицо Маши озарила лёгкая улыбка. Она вспомнила свой первоначальный испуг в машине.

          - Как, никак? – удивилась простодушная Аня.

          - А так! – рассмеялась Мария Сергеевна над той собой. – Всё волосами заросло.

          - Ну и образина! – не могла не вставить злую реплику Верка.

          - Сама ты образина! – обиделась за хорошего знакомого Мария Сергеевна. – Хоть и не обросла.