Алексей Слаповский - Заколдованный участок Страница 7

– Конечно, хорошо, – решил Юлюкин. – Плохо было бы, если бы захолодел.

– Отойти всем!.. – приказал вдруг Нестеров. – Или нет... Постойте здесь. Я сейчас.

И он стремительно ушел за кулисы.

– Куда это он? – растерялся Юлюкин.

– У человека свои методы... – с сомнением ответил Вадик.

А Нестеров за кулисами, закрыв глаза, тихо шептал:

– Всё в порядке. Всё отлично. Я всё могу и всё умею. Главное – держать себя в руках. В руках. Руки теплые и тяжелые. Тяжелые и теплые, трудно поднять... Очень трудно. Тяжелые и теплые руки. Правая рука становится совсем горячей. Поднимается. Ощущение покоя и равновесия...

Он поднял руку, поднес ладонь ко лбу – рука оказалась холодная и влажная. Ударив кулаком по стене, он постоял еще немного и вернулся.

– Извините... Придется отложить до утра.

– А нам что делать? – спросил Андрей Ильич. – Сейчас народ соберется у администрации, потом пойдет нас искать – и найдет! И что будет?

– Есть план! – сообразил Юлюкин. – Надо Льва Ильича спрятать вон там, за сценой. И сказать, что у него обострение язвы и он уехал в город на день-другой. Болезнь у человека, это они поймут.

– Тогда, может, и это поймут? – указал Вадик на Льва Ильича, имея в виду его состояние.

– Это не поймут, – со знанием дела сказал Юлюкин. – Увидят, скажут: живой, дышит, здесь присутствует – пусть выдает как хочет. Или заставят нас выдавать. Народ у нас иногда очень твердый...

Решили последовать его совету. Подняли Льва Ильича, довольно тяжелого, надо сказать, и, осторожно кантуя, потащили за кулисы. Там усадили в кресло.

– В окна могут увидеть, – указал Юлюкин на два больших окна, лишенные штор.

– Закрыть, – предложил Вадик и принес скатерть.

– На два окна не хватит, на одно – и то до половины. А больше ничего нет.

– Его закрыть, – уточнил Вадик.

Что ж, накрыли Льва Ильича. В таком виде он стал очень похож на памятник накануне торжественного явления публике.

Андрей Ильич распорядился:

– Дежурим по очереди: сначала Юлюкин, потом я, потом Вадик. Мне хоть немного сейчас поспать надо.

– Я тоже могу, – предложил Нестеров.

– Вам необходимо набраться сил, – отказался Андрей Ильич.

Отставив Юлюкина на дежурстве, они по одному расходились из клуба.

Но Нестеров успел издали расслышать, как Андрея Ильича кто-то всё же перехватил.

– Эй, начальство, почему администрация весь день закрыта? Зарплата где?

– Имей совесть, Лев Ильич заболел, в район уехал! Завтра будет. Или послезавтра...

– А машина-то его тут!

– Его на скорой увезли!

Нестеров отправился к Клавдии-Анжеле.

Он отправился к Клавдии-Анжеле, а мы заглянем к Мурзину, анисовскому электрику, который сидит в своем саду с другом Куропатовым и обсуждает текущие события, в том числе Нестерова.

– Подействовало вчера на тебя? – спросил Куропатов. – У меня что-то такое было, только я не понял что.

– А на меня – ноль! Я непрошибаемый! Это Верка моя, дурочка, в прошлый раз надеялась: пусть, говорит, он мне этот... ну, на ногах у женщин бывает... Целлюлоз, что ли... Ну не важно. Пусть, говорит, уберет он мне это.

– Убрал?

– Ага, жди! В голове он у нее что-то убрал. Там и так негусто было, а наступил полный вакуум. И сбежала в результате. Я, Миша, считаю, что внедрение в психику – очень опасная вещь. Между прочим, Советский Союз какую войну проиграл?

– Холодную.

– Психологическую, Миша! Не выдержал внедрения в мозги западной пропаганды! Так что ты к себе прислушайся, что у тебя внутри происходит.

– Да ничего не происходит, – махнул рукой Куропатов. – С ним самим что-то произошло, взял и упал!

– Я тебе и говорю: психика! Опасная вещь!

Куропатов глянул на улицу и согласился:

– Это точно.

Но имел он в виду не слова Мурзина, хоть и с ними был согласен. Под психикой он подразумевал приближавшегося к саду Володьку Стасова.

– Конкурент твой идет, – предупредил он Мурзина.

– Кто это?

– Володька Стасов.

Мурзин рассмеялся:

– Какой это конкурент? Пацан он еще. Мурзин в этом селе, говорю тебе без ложной скромности, вне конкуренции!

Володька вперся в сад без всякого уважения. И тут же начал кричать:

– Что, договорился с экстрасенсом, да? Сколько заплатил? Я спрашиваю!

– Ты бы не орал, Володь, – посоветовал Куропатов как старший товарищ.

– А ты шел бы домой! – грубо ответил Володька.

– Яйца курицу не учат! – резонно возразил Куропатов.

– Ну, будешь свидетелем! – и Володька опасно приблизился к Мурзину. Тот вскочил на ноги.

– Учти, я не против! Но ты объясни сначала! О чем я договаривался, с каким экстрасенсом?

– С таким! Чтобы он на Клавдию-Анжелу воздействовал! Или ты не знаешь?

– Ничего я с ним не договаривался! – отрицал Мурзин.

Куропатов кивал, готовый подтвердить слова друга. Это Володьку смутило.

– А кто тогда?

– Да в чем дело-то? – не мог понять Мурзин. – Что происходит вообще?

– Уезжает она!

– Кто? Куда?

– В райцентр, насовсем.

– Кто тебе сказал?

– Она и сказала. Только что. Ладно. Я думал, тебе известно. Тогда живи. Нет, я чувствую, это всё-таки экстрасенс, гад, ее заколдовал! Он на всех подействовал, вы еще почувствуете! У меня и то с утра голова болит, а сроду не болела! Все теперь психами станут!

Он печально удалился, а Куропатов, глядя ему вслед, рассудил:

– Володька прав. Экстрасенс же в обморок упал. То есть недоработал. А ты представляешь, если, например, хирург начинает резать... ну то есть операцию делать. И недорежет, бросит и зашьет. Это что в организме начнется, представляешь?

Мурзина эта тема не заинтересовала. Он поспешил не очень ровными, но решительными шагами к дому Клавдии-Анжелы.

Мурзин поспешил не очень ровными, но решительными шагами к дому Клавдии-Анжелы, а Нестеров уже был там.

– Ну как, Клавдия Васильевна? Продаете дом?

– Продаю, – решительно сказала Клавдия-Анжела.

– Ну и хорошо, – у Нестерова даже не было сил радоваться. – Завтра с утра оформим.

И Нестеров побрел к медпункту – спать.

Тут же явился Мурзин, который дожидался, пока Нестеров уйдет. Он вовсе не боялся психологического воздействия, ему просто не нужен был третий человек при разговоре.

– Что это у тебя за дела с экстрасенсом? – спросил он.

– Ничего особенного.

– Ясно. А говорят, ты... Ну, будто бы... В общем, решила...

– Правильно говорят. И дом продаю.

– И в чем причина?

– А что меня тут держит? Дочь надо учить... и вообще.

Мурзин наконец нащупал настоящую нить разговора.

– Как-то странно с твоей стороны! Ничего не держит! А я думал, наметились отношения!

– Это какие? Раз в три месяца ты ко мне приходишь пьяный, намеки какие-то делаешь. Что дальше?

– Ну, не раз в три месяца! – обиделся Мурзин. – На прошлой неделе заходил! И... Я готов не только намеки. Готов прямо!

– Ты три года уже готов, – сказала Клавдия-Анжела. – А сам с женой никак не разведешься.

– Завтра же! – пообещал Мурзин. – Прямо завтра же еду в город и всё решу! Ты только не уезжай. Как же это? Нет, так нельзя! Я уже... Как тебе сказать... Я без тебя... Ну, понимаешь... Завтра же, будь спокойна!

– Ну, завтра и поговорим...

Мурзин кивнул и хотел было уйти. Но он чувствовал, что Клавдия-Анжела не вполне верит его решительности, что нужно сказать что-то более определенное. И он сказал:

– С утра возьму машину и перевезу тебя к себе. Готовься, собирай вещи! И всё. А развод оформить – пустяки!

– Это ты сейчас говоришь, – сказала Клавдия-Анжела, отворачиваясь и пряча улыбку.

– Собирай вещи! – с мужской повелительностью распорядился Мурзин. Но уточнил: – Утром. Я бы и сейчас мог, но не хочу, чтобы думали, что в ночь, тайком.

– И я не хочу.

– Тогда с утра – будь готова!

И ушел протрезвевшим шагом – будто не к себе домой шел, а уже направился в неизвестное, но чудесное будущее.

А Клавдия-Анжела бегом побежала в медпункт к Нестерову.

Она побежала в медпункт к Нестерову, а Нестеров уже улегся спать.

Она вошла, постояла над ним. Очень уж хотелось ей хоть кому-то сообщить о переменах в жизни. Поэтому сначала дотронулась до плеча Нестерова, а потом и потолкала легонько.

– А? Что? – очнулся Нестеров.

– Извините. Я чтобы вы до завтра не надеялись. Не продаю я дом. Остаюсь вообще.

– Почему? Я готов хорошие деньги...

– Обстоятельства изменились. Извините...

И Клавдия-Анжела побежала назад – навстречу своим изменившимся обстоятельствам. Ночь коротка, надо успеть к утру собраться, чтобы не держать Мурзина, когда он приедет.

Вадик (пришла его очередь) сидит в зале, караулит Льва Ильича. Ему кажется, что здесь не так страшно, как за кулисами. Но через некоторое время понимает: нет, здесь еще страшнее. Все время мерещится, будто за кулисами что-то шевелится.

– Умный человек, а боюсь... – пробормотал Вадик. – Нет, там лучше...

Он перешел за кулисы. Сел там, глядя на закутанную фигуру. Вскоре ему почудилось, что он ощущает на себе взгляд Льва Ильича – сквозь покры-вало.