Борис ШТЕЙМАН - Ночная пуля Страница 7

- Из-за тебя погиб Валентин! - слышу ее шепот.

"Вот оно оказывается, в чем дело!"

- Это бестактно! - говорю я с деланной обидой. - Ты бы хотела, чтоб убрали меня? Так? - немного помолчав, добавляю: - Я же люблю тебя!

- Ты решил, что я тебя заложу? - она смотрит на меня, неприятно прищурив глаза. - Поэтому?

- Ну, ты даешь! - удивляюсь я. - Подумала, что я боюсь этих молокососов?

Неожиданно резко швыряю нож. Он втыкается в буфет рядом с Эллой. Надо отдать ей должное. То ли трудная жизнь с Михалычем так ее закалила, то ли природная выдержка. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

- Они же не профессионалы! Здоровые, энергичные, жесто­кие, но этого же мало! - пытаюсь вразумить ее я и сразу же встречный вопрос: - Он действительно Женькин отец?

- Ты спятил? - равнодушно интересуется она.

"Или она прекрасно владеет собой, или... я ничего не понимаю…"

- Зачем тебе надо было выдавать себя за Льва Николаевича? Ну, сказал бы, родственник, друг, знакомый, будешь жить во время их отъезда!

- Да, ты права! - соглашаюсь я и добавляю в недоумении - И зачем это я?

- Прекрати! - обрывает Элла, подходит к картине. - Это у тебя здорово получается! Ты - талант! Неужели, правда, что ты никогда до этого не писал маслом?

- Не только маслом, но и не рисовал никогда! - уверяю ее.

- Поразительно! - задумчиво разглядывает она леща, похо­жего на кита. - Как назвал?

- Пока никак... Возможно... "В чреве китового леща". Или просто "В чреве". Еще не решил. Кстати о птичках. Серега знает, что я стопроцентный Лев Николаевич! Ты не находишь крайне подозрительным, что только ты одна меня не признаешь? А?

- Ладно, оставим этот разговор! Если тебе нравится или еще почему-то, то ради бога! Ты талант, можешь себе позво­лять...

- Я, прежде всего, портной, модельер, если угодно, а по­том все остальное, - снова сажусь за швейную машину, и опять получается отвратительно.

- Что-то с аппаратом, - бурчу я.

- Ты знал, что Валентин занимался ядерной физикой?

- А он вроде как-то говорил, инженер, в лаборатории...

- Не притворяйся! Надоело!

- Ты просто не в духе! - покачиваю сокрушенно головой. - Теперь кажется, что знал, а может, и не знал... Ты все время пытаешься меня поймать! И зачем это тебе? – пытаюсь снова обидеться, но выходит неубедительно. Что-то настойчиво пытается соединиться в моей бедной голове. Снова вижу фотографию в ее спальне, на тумбочке. Отец... в университете...

- А где твои зеленые трикотажные штаны? - интересуюсь я.

- Можно без пошлостей? - отзывается она.

- Нет, правда! И велосипед с двойной рамой и рваной сет­кой на заднем колесе?

- Истлели наверно... - неуверенно говорит Элла. - А ве­лосипед украли.

- Отец твой ведь профессором был, физиком, а может ака­демиком? - уточняю для проформы, хотя и так все ясно. - Дач­ный поселок-то, небось, научных работников был? А? То-то! А ты - Лев Николаевич!

- Ты думаешь... Валентина из-за этого...

- На той твоей фотографий вокруг отца, наверняка, любимые ученики! И самый, самый - Ильич! Или все же Михалыч? Нет, скорее он его потом обошел! Когда добивался твоей руки! А позже картинки стал писать...

- Ты из безопасности? - брезгливо интересуется она.

- Я сам по себе... Специалист по ядерным установкам ни­чем не лучше специалиста из контрразведки. Оба слегка цинич­ны, а работают... потому что интересно.

8. Крючки для Эн

Невозможно понять, сколько сейчас времени. Часы оста­новились. "Что опьянеет сильнее вина? - тихо напеваю, спускаясь по лестнице, в такт шагам. - Женщины, лошади, власть... - и заканчиваю, перепрыгивая через четыре ступеньки: - и война!" До квартиры Ильича еще два лестничных пролета, стараюсь ид­ти, как можно тише. Власть, всласть... Лошади, игра, азарт, женщины опять-таки, тут как тут... Не ждали! Осторожно встав­ляю ключ в замок. Самая сильная власть, которая тянет каждо­го к смертной черте... Вхожу внутрь, ложусь на диван, закры­ваю глаза. Жутко лежать в чужой квартире на диване человека, которого уже нет. Пытаюсь ухватить свое ощущение. Наверняка душа покойного еще где-то здесь. Кажется, она уходит лишь на девятый день в иной мир... Коллекционеры стремятся к совер­шенству. Собрать все виды медалей, которыми наградили... в Крымской кампании. Коллекционером движет сильная неутоленная страсть. А если умудришься достичь заветной цели, то... ка­тастрофа! Жизнь лишается смысла...

Начинаю дремать, чутко, стараясь не пропустить время вечерней игры. Рассчитываю на интуицию. Вращается дверная ручка. Неслышно отворяется входная дверь. Видимо, не один я такой любопытный. Есть, есть еще заинтересованные лица! Щел­кает выключатель. Загорается вполнакала единственная лампоч­ка в добротной бронзовой люстре, источая желтоватый слабый свет. Не хватает напряжения в сети. Именно такой светильник должен быть у загадочного коллекционера. Странно, что не об­ратил днем на него внимания. Застыла гримаса на лице Эн. Жестко смотрит на меня черный кружок револьверного дула. За­пястье другой руки небрежно перевязано ниткой жемчуга.

- Вот так встреча! - восклицаю с вежливым изумлением.

- Встреча как встреча... - цедит недовольно в ответ Эн.

- Да опусти ты свой пугач! На меня такие игрушки не дей­ствуют, - предлагаю я.

- Это настоящий... - неуверенно возражает она, отводя револьвер.

- Не настоящий, а как настоящий, - поправляю ее снисхо­дительно.

- Все-то ты знаешь! - огрызается Эн.

- Опыт, моя милая! Был наемником... - делаю паузу и за­канчиваю с вздохом: - в Африке!

- То-то пострелял вволю! - задирается Эн, думая о чем-то своем.

- Было дело, - соглашаюсь миролюбиво. - Но невинной кро­ви на мне нет... в отличие от некоторых.

- Я тут ни при чем! - оправдывается она и тихо добавля­ет: - Так и знала, что ошибка... Какой он к дьяволу особист!

- Ну, почему сразу - ошибка? Давай вместе рассуждать, - предлагаю я. - Чтобы собрать уникальную коллекцию много на­до иметь денег? - и, не дожидаясь ответа, заканчиваю: - Мно­го! Или же обширные связи и возможности! Так что вполне мог быть ответственным работником спецслужб! Вполне!

- Ты же знаешь, что это не так! - Эн присаживается на край дивана. - Если бы ты меня тогда не спас...

- Да будет вам! Вы уже со мной расплатились! - дразню ее я.

- Давайте без цинизма! - улыбается она.

- Пожалуйста! - охотно соглашаюсь. - Я тебе просто помог проникнуть в дом. И не надо ненужной романтики! Ты бы и без меня как-нибудь умудрилась к нам проскочить. Верно?

- Верно-то верно! Но трудно бы было! - вздыхает Эн.

- Ты стала проверять Михалыча. Убедилась, что он насто­ящий художник! Но!.. - делаю драматическую паузу. - Допусти­ла ошибку! Ответственный работник, как ты его называешь, особист, вполне может профессионально рисовать! Естественно, в свободное от работы время!

- Ты хочешь сказать, что это Михалыч? - безразлично ин­тересуется Эн, беря меня за руку.

- Ты легко заглатываешь самые простенькие крючки, - до­вольно смеюсь я. - Это можно объяснить лишь молодостью. Толь­ко ей одной!

- Завидуешь? - парирует она. - По-моему, вы тут все свих­нулись на почве секса! - пытается она меня уязвить.

- Трудно не согласиться! - поддакиваю я. - Правда, вы со своей воображаемой естественностью в этих вопросах еще бо­лее ненормальные!

- Пожалуй, это все-таки ты! - неожиданно выпаливает она. - Недавно здесь поселился - раз! Уж больно прозорлив - два!

- Ну, если примитивная догадливость - основной признак контрразведчика... или просто разведчика, - быстро поправля­юсь и вижу, что моя заминка не осталась не замеченной.

- Откуда ты взял, что мы ищем контрразведчика? - реа­гирует, немного подумав, Эн.

- Михалыч сказал... или Серега, не помню уже, - продол­жаю дразнить Эн.

- Ты знаешь, кроме вас в доме никого больше не осталось?

- В нашем подъезде? - уточняю я.

- И во всем доме! Представь себе!

- Ради игры мы готовы на все! - заявляю высокопарно. - Даже поставить на кон свою жизнь!

- И проиграть! - зловеще обещает Эн. - Детский комплекс! - пытается пригвоздить меня к позорному столбу.

Тяну ее несильно к себе на диван. Она также несильно со­противляется.

- А играть в казаков, они же одновременно и разбойники! Лучше? - интересуюсь в порядке протокола. - Влечет, влечет нас все же к молодежи, - шепчу ей на ухо. Исходит звериный дурман от изогнутого в сладострастной неге тела...

- Я же опаздываю на игру! - вырывается непроизвольно у меня. Быстро пытаюсь исправить ошибку: - Все было просто пре­красно! Ни с кем не было так хорошо, как с тобой!

- А мне с Михалычем было лучше! - мстит она. - Ну... не лучше, а так же!

Думает, что так будет потоньше.

- Конечно... Ведь у меня же нет хвоста! А без него какой кайф?! - бубню я.

- Какого хвоста? - удивляется Эн.

- Неужели тебя еще можно чем-нибудь поразить? Странно! – смеюсь. - Это я так... Не обращай внимания! Маленькие стариковские хитрости...