Лия Флеминг - Ласточки Страница 74

Да и чего ожидать? Молодежь не задерживалась в Сауэртуайте надолго, особенно умные, способные и амбициозные.

Плам вздохнула и взялась за работу сама.

Как-то в разгар лета к дому подкатила большая машина, и пухлый моложавый человек в полосатом демобилизационном костюме спрыгнул с сиденья и попросил разрешения поговорить с Глорией. Похоже, он не знал о ее отъезде и попытался вытянуть ее адрес у Плам. Он сказал, что хочет показать Глории несколько каталогов, но при этом не смотрел Плам в глаза, когда она спросила его имя.

Значит, это и есть знаменитый Кен Силверстоун!

Плам сразу распознала в нем нечто скользкое. И кажется, уже видела его где-то. У нее прекрасная зрительная память. Неудивительно, что Глория не приглашала его сюда.

И тут она вспомнила первых гостей. Да-да, Кен был среди них.

Но когда она улыбнулась и сказала, что узнала его, Кен ничуть этому не обрадовался. Особенно когда Плам отказалась дать новый адрес Глории, солгав, что куда-то его задевала.

Он оказался совсем не похож на того поклонника Глории, которого представляла себе Плам: краснощекий коротышка, смахивавший на частного детектива из гангстерского фильма: сплошные зубы и усики.

Она рада, что Глория дала ему пинка. Его самодовольный вид и манеры напоминали о Джеральде, чем ужасно ее раздражали.

Нужно что-то делать с разводом и закончить эти странные отношения раз и навсегда. Кого смутит появление имени Белфилдов в колонке объявлений о разводах? Если судить по колонкам имен в «Йоркшир пост», тысячи пар по всей стране расторгают поспешные военные браки.

Возможно, Мадди права, прекратив отношения с Грегом до того, как начались сложности, но они, казалось, так друг другу подходят. Что между ними стряслось?

Оставалось надеяться, что Мадди не превращается в сноба. Не считает Грегори ниже себя.

Она совершенно не понимает современную молодежь! Гораздо безопаснее придерживаться общества лошадей и собак. Они никогда тебя не предадут! Но все это так огорчает!

Может, следует покончить с бизнесом и сдать дом приличной семье? Такая ненужная роскошь – жить одной в этом сарае! Но он не принадлежит Плам. Когда-нибудь, после ее смерти, дом перейдет к Мадди.

Возможно, стоит сдавать комнаты жильцам, которые помогут платить за отопление и составят ей компанию. И она по-прежнему может принимать платных гостей по уик-эндам, если захочет.

Мистер Хилл изо всех сил старался, чтобы огород не походил на джунгли.

Но если она будет разрываться между местной женской организацией, церковью и гостями, плюс еще сад и огород, то слишком устанет, чтобы развлекать кого-то беседой по вечерам. Собаки и лошади тоже в ней нуждаются.

Плам вздохнула, чувствуя, как ей грустно и одиноко.

Как красив сад на закате солнца!

Плам улыбнулась.

Тени, протянувшиеся по газонам, высокие черные осокори, как часовые на посту, стрижи, взмывавшие в чернильно-синее небо и нырявшие вниз, летучие мыши, шмыгавшие повсюду, аромат старой йоркширской розы, вьющейся по стене и отягощенной душистыми бутонами, старые камни, казавшиеся розовыми в закатном солнце…

Как она вообще могла подумать об отъезде?! И все же, если Бруклин не сможет себя окупать, с ним придется распроститься. На ремонт почти не осталось денег.

Солнце и тени, наслаждение и боль, черное и белое, а между ними все оттенки серого. И все это, вместе взятое, – ее нынешняя жизнь.

Глава 18

Мадди сидела в халате перед зеркалом, разглядывая свое лицо. Она выглядела, как панда, с огромными кругами макияжа вокруг глаз. Как балерина на сцене. Подобный вид был последним писком моды в кабинках лондонских манекенщиц. Другие модели часами сидели в полном макияже, ожидая вызова, жуя жвачку, куря сигареты в элегантных мундштуках, оценивая друг друга взглядами, словно скаковые лошади, готовые в любую минуту пуститься вскачь.

Мадди повезло: она прошла испытание и уже стала частью конюшни мистера Рауля Анри.

Казалось, прошли месяцы, а не недели, со времени ее первого приезда из Лидса. Как она нервничала, сжимая портфолио! Пришлось ночевать у Фэй, спятившей кузины Беллы, в крохотной квартирке недалеко от Мэрилибон-Хай-стрит.

Много дней она провела, переходя от одного оптового магазина к другому, поднималась по шатким лестницам, обходила разбомбленные развалины вокруг Грейт-Портленд-стрит, в сердце модной индустрии, в надежде найти работу по демонстрации последних моделей крупным закупщикам.

Теперь, когда карточки и талоны отменили, женщины буквально сходили с ума по красивой одежде: что ни говори, а им годами пришлось довольствоваться дешевыми тряпками. «Руж Диор» был последней модой в Париже и Лондоне, а темноволосой Мадди удивительно шел темно-алый цвет. Она всегда носила на шее шарф этого оттенка, чтобы подчеркнуть белизну кожи.

Мадди постоянно просматривала «Вог» в поисках новых способов удовлетворять самым высоким стандартам моды. Она носила перчатки, шляпу, самые дорогие чулки: по договору приходилось самой покупать все аксессуары. В ее сумке всегда лежали туфли: лодочки, балетки, вечерние… Все усилия найти работу стали для нее рискованной игрой. Но после случившегося Мадди не могла оставаться на севере. Слишком больно жить в городе, где она была так счастлива всего несколько месяцев тому назад.

Волосы отросли, и она привыкла сворачивать их в элегантный узел, закрепляя гребнями и шпильками. Она не должна выглядеть деревенской девчонкой, когда станет ходить по будущим нанимателям, волоча за собой тяжелое портманто со всем необходимым для наведения красоты.

Она ходила по оживленным улицам: Грейт-Портленд-стрит, Маргарет-стрит туда и обратно, пока ноги в обшарпанных туфлях не начинали болеть.

Она уже отчаялась найти работу.

Фильм «Красные туфельки» [47]положил начало моде на балет. Но она не Мойра Ширер, как бы гладко ни зачесывала волосы, как бы ни затягивала талию, пытаясь выглядеть так, словно только что сошла со сцены.

– У вас тип светской девушки, – заметил один наниматель, оглядывая ее. – Ваша специализация – девушки на выданье и свадьбы высшего общества. Почему бы вам не пойти к «Харди Эймз» на Сэвил-роу? Там шьют гламурную одежду для богатых и знаменитых.

Там ей тоже отказали, но один из дизайнеров все-таки пожалел ее и дал еще один адрес.

– Сверните за угол. Там салон мистера Генри. Только не говорите, что это я вас к нему направил. Одна из его моделей только недавно вышла замуж за лорда и отправилась в свадебное путешествие на юг Франции. Попытайтесь устроиться, и удачи вам!

У Мадди болели ноги и ныло сердце, но она послушала совета и поднялась по широким ступенькам, чтобы позвонить в дверь. Прикрепленная сбоку от двери латунная пластинка гласила:

«Дом Рауля Анри».

Дверь ей открыли.

– Я хотела спросить, нет ли у вас вакансии модели? – улыбнулась она, втайне боясь, что тот, кто открыл ей, не заметит пыль на туфлях, несвежие белые перчатки и усталое лицо. День выдался тяжелым.

Женщина в строгом черном платье впустила ее в переднюю.

– Вы из агентства? – неприветливо спросила она с сильным французским акцентом, уводя Мадди наверх. – Сюда. Мистер Анри скоро будет.

Они оставили позади роскошь мраморного вестибюля и поднялись по скромной лестнице на чердак – лабиринт мастерских, сверкавших радугой ярких тканей, благоухавших смешанным запахом ткани, пота и духов.

– Как вас зовут? – спросила женщина.

– Мадлен Белфилд. Я принесла портфолио.

Она протянула папку, но женщина даже не взглянула на фото.

– Ждите здесь, – приказала она, и Мадди прождала, казалось, несколько часов, гадая, какая судьба ее ждет, и молясь, чтобы не пришла девушка из агентства, которая разоблачит ее уловки.

В дверях появился маленький человечек, смерил ее пристальным взглядом.

– Давайте посмотрим… встаньте… пройдитесь… ваш рост?

– Пять футов десять дюймов, – послушно ответила она, добавив для ровного счета полдюйма, пытаясь выглядеть утонченной, умудренной жизнью и готовой выдержать любые испытания.

Мадди улыбнулась.

– Мне нужны не улыбки, а холодность, – скомандовал он. – Разденьтесь за ширмой, покажите фигуру.

Мадди сделала, как было сказано, и вышла к нему в одной комбинации.

– Неплохо. Длинные ноги и прямая спина – редкость в наше время. Но можете ли вы правильно двигаться? Ортанс, наденьте на нее золотую парчу и позовите меня, когда она примет приличный вид.

С этими словами он исчез, а женщина в черном принесла бальное платье, едва застегнувшееся на спине Мадди.