Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза Страница 76

…Прекрасная Ариадна, не ведая ни о чем, безмятежно спала под кроной ветвистого дерева, на небольшом островке, к которому они недавно пристали, с его живописными ручьями, густым и прохладным лесом. Рядом с ней лежал, тоже уйдя в сладкий сон, Тесей. Внезапно Тесей, будто от какого-то внутреннего толчка, проснулся. Захлопал глазами, растерянно оглянулся по сторонам. Затем, что-то про себя решив, внезапно вскочил, покинул Ариадну и, подобно людям, подпавшим под действие Гипноса, слегка покачиваясь, вернулся на судно. Не повышая голоса, приказал морякам спешно поднять парус. Двенадцать гребцов налегли на весла, судно стало стремительно удаляться от этого маленького островка. Весла мягко касались шаловливых волн, и морякам казалось, что рядом с судном плывет и тихо плачет неведомая им юная девушка. Звуки струек воды, стекающих с концов весел, были ее плачем, а сами капли — слезами.

Не ведающая ни о чем Ариадна все еще пребывала в глубоком сне…

Торопясь выйти в море, Тесей даже не приказал поменять парус на мачте, не сдержал слова, данного отцу. Забыл о белом парусе, который должен был поднять на мачте. Судно Тесея с развевающимся черным парусом направилось к берегам Эллады.

Ощущая горечь несчастной любви, с кровоточащим сердцем, Тесей стоял на палубе, не в силах оторвать печальный взгляд От этого небольшого островка, на котором оставил Ариадну. Но ничего поделать не мог. Боги сыграли с ним злую шутку. Когда он лежал рядом с Ариадной, ему приснился сон. Дионис будто бы приказал ему спешно покинуть остров, оставив прекрасную Ариадну. Случайно увидев Ариадну на острове и в тот же миг влюбившись в нее, Дионис сам решил жениться на ней и увезти ее на Олимп.

Тесей, дрожа от гнева, тем не менее не посмел ослушаться Диониса…

— Я слушаю. Говори. — Внешне Джамиля была хладнокровна, но от нетерпения стремительно забилось сердце.

— Ты знаешь, сколько я могу прожить без тебя? Всего три дня. А через три дня я стану задыхаться, как рыба, выброшенная на берег.

Джамиля знала это. Она знала и то, что как бы ни скрывал этого Фархад, он день и ночь размышляет об их отношениях. Иначе и не могло быть. Ей вспомнились едва ли не первые дни после свадьбы. Тогда и возник этот вопрос. Однажды ночью им долго не спалось. Они ерзали в постели, перекатывались из стороны в сторону, так что оба устали, почти выбились из сил. Какое-то время, обессиленные, они лежали неподвижно. Фархад, протянув руку, стал ерошить ее волосы.

— Джамиля, моя хорошая девочка, ты веришь в потустороннюю жизнь? — вдруг спросил он.

Джамиля не ожидала от него подобного вопроса. Но он пришелся ей по душе. Вопрос, соответствующий бессоннице. От удовольствия она кокетливо повела глазами.

— Я верю. А ты?..

— Я верю в нечто иное.

— ?..

— Знаешь, я верю, что человек после смерти обязательно воскреснет.

Любопытство захватило Джамилю.

— Как это может быть?

— Откуда мне знать? «Как это может быть?» — передразнил ее Фархад.

Джамиля обиженно сложила в трубочку губы.

— Случается. Каким-то образом случается. Должно случиться. Иначе не может быть. Иначе невозможно. Но не знаю, как. И никто это не может знать.

…Несвойственное их характерам напряженное молчание воцарилось в комнате. Асиф даже пожалел, что внезапно в такой форме затронул тему, которая занимала и его жену. Тамилла же не произнесла ни слова, только задумалась. Попыталась переварить то, что сказал ей Асиф. Асиф говорил о чем-то сокровенном. Причем говорил убежденно. Чувствовалось, что он уже долгое время размышляет над этим.

Молчание нарушила Тамилла:

— Асифчик, раз мы так сильно любим друг друга… Почему смерть должна разлучить нас?!

Асиф тоже считал несправедливым то, что должно обязательно произойти когда-нибудь, но сознавал свою беспомощность перед этим «когда-то». Затянувшееся молчание Тамиллы и то, как она внимательно ждала его ответа, огорчили Асифа. Ему показалось, что, подобно физически немощным людям, она ждет от него какой-то поддержки, помощи. А он бессилен, ничего не может поделать, ничем не может ей помочь. Асиф по возможности попытался подбодрить ее:

— Ты знаешь, о чем я думаю?! После смерти я обязательно воскресну, понимаешь?! Не знаю как, но обязательно воскресну! — Асиф потянулся, вытащил из кармана брюк, брошенных на стоявший рядом с кроватью стул, пачку, вытянул сигарету, прикурил ее. С упоением втянул в себя дым.

— Не кури… — полным ласки голосом сказала Тамилла, всем телом, будто извивающаяся рыбка, прижимаясь к нему под тонким одеялом.

Асиф не ответил на ее просьбу, но тем не менее смахнул в сторону окна застывшее в воздухе кольцо дыма.

— Но в этом деле много тяжелых моментов. Очень тяжелых, — с сожалением повторил Асиф, снова оборачиваясь к ней.

— Что, что это за моменты, свет моих очей? — Но Тамиллу в действительности уже не очень занимало, что это за моменты. Ее точеные пальчики стали медленно поглаживать волосы на его груди. Асиф мягко сжал в ладони ее пальцы, нежно погладил их.

— Погоди, погоди, говорю. Тебе неинтересно то, что я говорю?

— Интересно… Очень интересно. — Тамилла нехотя чуть отодвинулась от него, будто готовая внимательно слушать.

Асиф краешком глаза глянул на жену и снова с сожалением в голосе продолжил:

— А проблема эта такова. Жаль, но, заново воскреснув, человек ничего не помнит о своей прошлой жизни. Не способен помнить.

Тамилла постаралась, как могла, переварить его мысль.

— Интересно… но очень мудрено. Но нет, погоди. В таком случае мы можем подумать, что каждый из нас приходит в этот мир бесконечные разы.

Тамилла, как это часто случалось, говорила что-то невпопад, не продумав до конца мысль, но на сей раз попала в десятку.

— Приходим! — Асиф даже чуть повеселел. Тамилла стала говорить одним с ним языком. Асиф не надеялся, что столь легко найдет в ней единомышленницу. — Слава тебе! Ты мгновенно уловила суть вопроса.

— Я — такова, — кокетливо откликнулась она. — Жаль, жаль… Почему это так, Асифчик?

— …Еще как жаль… Вот этого я не знаю. — В интонации Асифа звучала печаль.

Тамилла задумчиво согласилась с Асифом, что и в самом деле эта проблема очень тяжела, невыносима.

— Асифчик, ты говоришь верно, это несправедливо. Если бы человек, родившись, мог заново вспомнить свою прежнюю жизнь, людей, которых любил и которые любили его, родных, близких, знакомых, друзей, недругов, поистине это было бы прекрасно и смерть не казалась бы столь устрашающей и неодолимой, как сейчас…

— Жаль… — искренне огорчилась она. — То есть это никак невозможно?!.. — И сама же ответила на свой вопрос: — Невозможно!

Прошло еще немного времени. Боясь, что молчание затянется, а может, и того, что Асиф уснет, окликнула, даже чуть подтолкнула его локтем:

— Асифка, Асифка!..

— Что?

— Асифка, а может… Знаешь, мне в голову пришла одна мысль…

— Желаю, чтоб бог всегда был тебе в помощь. Ну и что же пришло тебе на ум? — улыбнулся он.

— Вот ты всегда таков. Возьму и не скажу. Я же, по-твоему, не могу придумать ничего умного и путного…

— Хорошо, говори, только не кривляйся.

— Только ради тебя. Прощаю… — Тамилла посерьезнела. — А может, нам в этой нашей жизни договориться о чем-то вроде слова-пароля… Слово-код, по которому мы узнаем друг друга! Каким-то образом договориться, чтобы в том нашем новом мире мы могли узнать друг друга!

Асиф снова улыбнулся. Ну можно ли быть такой простушкой?

— Спи, уже поздно, не знаю, сможем ли мы уснуть?! Я и тебя отравил этими мыслями…

— Спишь?! Спокойной ночи, Асифка, — нехотя сказала Тамилла, переворачиваясь на другой бок.

— Счастливых снов…

Будто не они почти час никак не могли уснуть. А тут, едва сомкнув глаза, тотчас провалились в сон.

Дни проходили то тягуче медленно, то чересчур стремительно. Подобно давшими зарок людям, о чем бы они ни говорили, тот вопрос больше не затрагивался. Нынешний мир — и мир иной, новая жизнь — и жизнь прежняя, как и раньше, очень занимали их, но каждый из них размышлял об этом про себя, предпочитая вслух не говорить об этом ни слова…

…Вот эти полутемные, полусветлые мерцающие видения, вновь выбравшись из угла дивана, обретают реальность, оживают перед ее глазами. Вот она, Гюльнара, хлопоча по дому, выбираясь в город, совершая покупки на рынке, в магазинах, мучительно ищет кодовое слово. Это явно прочитывается в ее напряженном взгляде, строго сдвинутых на переносице бровях.

«Как это может быть, да, как это может быть, чтобы мы снова родились на этот свет, стали жить в этом новом мире, но предали забвенью все, что было, не могли узнать друг друга, ну как это может быть?!..» — Гюльнара непрерывно и мучительно размышляла, искала выход из этой ситуации.

Керим же, как и всегда в подобные моменты, предпочитал надеяться на случай. Старался заставить себя забыть, не думать об этом, ему казалось, что это слово-пароль внезапно оживет само собой, вспыхнет ярким светом в затаенных уголках его сознания, и до конца своих жизней они станут носить, оберегать в глубине сердец это озаренное просветлением слово. Когда ударит час, они унесут его с собой в иной мир и благодаря ему смогут узнать друг друга и в той, будущей, жизни.