Татьяна Веденская - Апрельский кот Страница 8

– Вам требуется сочувствие? – рассмеялась я. – Только не вам, уж простите.

– Это еще почему? – уточнил Малдер, сощурившись. – Я, по-вашему, не человек?

– Все психологи имеют пуленепробиваемое подсознание. И потом, разве это не будет проявлением слабости?

– А вы, значит, считаете, что проявление слабости – это грех?

– Нет, это вы так считаете. Разве нет? – переспросила я и неожиданно для самой себя испытала непреодолимое желание прилечь на диване.

– Боже упаси. Слабости, как правило, – это самые интересные стороны человеческой личности. Вы, Фаина Павловна, располагайтесь поудобнее. Чувствуйте себя как дома.

– Вам не говорили, что вы – очень странный психолог? – спросила я и вытянула ноги – прямо так, в уггах. Я рассмотрела, конечно, вариант снять угги, но он показался мне еще менее приемлемым. Значит, как дома? Я положила голову на подушку и уставилась в потолок. Так, кажется, положено лежать, когда с тобой разговаривает «доктор Фрейд». Интересно, когда этот «доктор Фрейд» меня выгонит? На сколько хватит его профессионализма?

– Интересно, откуда у человека, столь негативно относящегося к психологии, такая подробная информация о ней? – спросил Игорь Вячеславович. Я попыталась приподняться, чтобы ответить, но он меня остановил. – Нет-нет, вы лежите. Просто отвечайте.

– А вы что, вправду считаете, что можете мне помочь? – ответила я вопросом на вопрос. – Допустим, я вам открою душу. Вы ведь этого хотите?

– А вы не хотите?

– Нет, не хочу. Откроешь вот так душу, начнется сквозняк, наметет всякой пыли-грязи… Лучше уж я сама.

– Сама. Значит, думаете, справитесь?

– Не справлюсь – тогда и приду к вам.

– Давайте так, Фаина Павловна. Если я вам не помогу сегодня, вы больше не придете ко мне. Я навязываться не буду. Но раз уж вы все равно здесь…

– То есть вы планируете помочь мне прямо сейчас? – поразилась я, да так, что чуть не встала с дивана.

– Лежите, пожалуйста, – повторил Игорь Вячеславович, но на этот раз настойчивее. – Не вставайте. Маленькие правила, которые нужно соблюдать. Лежите. И закройте глаза.

– Ого! Закрыть глаза и вспомнить детство? Как меня обижали, как я обижала…

– Можно и вспомнить детство, если хотите. А вы многих обижали? – заинтересовался он, продолжая говорить негромко, приятным, мягким тоном. Я услышала шаги Апреля где-то за диваном, затем вдруг до меня долетела тонкая, ненавязчивая мелодия.

– Музыка? Уже больше напоминает сеанс СПА, – улыбнулась и зевнула я. – Теперь и вправду начинаю верить, что наш крокодиловый холдинг заботится о своих сотрудниках.

– Крокодиловый? Почему? – тихо спросил Малдер.

– А вы в отделе по работе с клиентами были? А в финансовом? Не видели никогда, как проходят у них там планерки и пятиминутки? Только зубами клацают. Для нас ведь отбирают самых зубастых.

– И вас тоже?

– Я-то? Что вы! Я же простой программист. Как старая черепаха Тортилла с монитором вместо панциря. Нет, я в крокодиловых забегах не участвую. Ну что, вы уже достаточно сделали, чтобы установить со мной контакт? Когда начнете спрашивать, как же это я дошла до жизни такой, что мне глаза подбивают? – Я испытывала чудовищное желание свернуться клубочком, иными словами, принять позу зародыша, но решительно отвергла эту идею. Не буду давать материала для анализа моей перекореженной личности.

– Не обязательно. Вы же говорили, что можно детство вспомнить, – тихонько рассмеялся он. – Обвинить во всем кого-нибудь… ммм, впрочем, я еще не определился. Вы и в самом деле очень скрытная девушка, Фаина Павловна… Может, маму или папу?

– Лучше дядьку, – схитрила я. Хотя никакого дядьки у нас с Лизкой никогда не было ни по папиной, ни по маминой линии.

– Значит, во всем будем винить вашего дядьку, – кивнул Игорь Вячеславович. – И в том, что вы получили в глаз, тоже?

– Девушки выбирают мужей по образу и подобию своих отцов, – пробормотала я. – А я – по дядьке, значит, ориентировалась.

– Ага, значит, вы замужем.

– Конечно! – радостно подтвердила я. – Это же очевидно.

– Так это вас, значит, он так отделал?

– Кто? – пробормотала я, забыв, о чем мы говорили.

– Ваш муж?

– Мой муж, ах да… Он, он! – подтвердила я, зевая во весь рот. Не говорить же ему всей правды. Все люди любят стандартные истории, и не стоит обманывать зрителей. Какое ему дело до правды?

– А почему вы в полицию не заявили? – Голос психолога как-то все больше затихал, отдалялся, словно он говорил со мной сквозь толщу темной, плотной воды, под которую меня затаскивала какая-то непреодолимая сила. Я чувствовала свое тело, но почти не управляла им. Сила была мощной, но не злой.

– А почему вы решили, что я не заявила? – фальшиво обиделась я, повернув лицо к спинке дивана. Лежать было хорошо. Особенно если учесть, что я не спала две ночи подряд. Пожалуй, единственная сейчас проблема, с которой бы мне хотелось справиться, – моя бессонница. Черт его знает почему, но я не могу просто так взять и уснуть. Ворочаюсь, ворочаюсь.

– Заявили?

– Ну… нет. Но это просто потому, что я дура. И потом, я верю, что он изменится.

– Серьезно? – я услышала, как застучали пальцы доктора по клавиатуре. Значит, он еще и записывает весь этот бред.

– Совершенно серьезно, – заверила его я, все больше входя в роль. – А еще он мне говорит, что это все из-за меня, что я не так себя веду, что перестала за собой следить. А он просто не может этого выносить.

– Даже так? – Тихий смех Игоря Вячеславовича прозвенел, как хор цветочных колокольчиков. – А раньше вы как выглядели?

– У меня были длинные светлые волосы, и я смеялась по каждому поводу. И все время думала, что меня ждет светлое будущее. И большая любовь, – продолжала я. – А потом растолстела, пострашнела и поглупела. Ну… это если верить тому, что говорит мой муж.

– А вы верите?

– Я? – на моем лице появилось удивление. – Ничему не верю. И ничего не хочу.

– Совсем ничего? – удивился психолог. – Все чего-то хотят. Как вы сказали – чтобы все было хорошо, светлого будущего, большой любви.

– Вот только любви мне не нужно. Этого еще не хватало, – ответила я, но, сколько ни ждала ответа, его не последовало. Только мерный стук клавиатуры. Может, я только подумала, но не сказала вслух? Может, мне показалось, что ответила.

– Любовь нужна всему на свете, даже имбирному печенью, – сказал кто-то, но голос вроде был женский. Фраза показалась мне смутно знакомой, но я никак не могла вспомнить, где я могла ее слышать. Мне захотелось вдруг имбирного печенья, да так сильно, что я почувствовала его вкус у себя во рту. Я огляделась. Мир изменился, потерял четкие контуры, а мое тело стало легким, как пушинка. Я побежала искать печенье. Мама иногда делала такое, если у нас в доме оставался ненужный, залежавшийся имбирь. Мама терпеть не могла всякие порошки-концентраты, сушеные, перетертые, поэтому она покупала натуральный корень, больше похожий на какой-то древесный гриб. Мама делала соусы к мясу, кисло-сладкие, пряные, вкусные, добавляла имбирь в чай. После этого чая во рту немножечко жгло, но все равно было очень вкусно. Лизавета не любила чай с имбирем, а я обожала. Мама любила Лизу больше, чем меня, но говорила, что любит нас одинаково. Я тоже любила Лизавету больше, чем себя, так что вполне могла понять маму и ее чувства. В детстве сестра была как китайский фонарик. Плыла по небу и светилась, а я стояла обеими ногами на земле, сжимая в руках горячую чашку с имбирным чаем. Я даже почувствовала запах имбиря, и странная мысль, что наш новый корпоративный психолог жарит в своем офисе имбирь, заставила меня рассмеяться.

Одновременно с этим я проснулась.

– С добрым утром, – тихо сказал Игорь Вячеславович и рассмеялся. – Ничего себе. Почти два часа проспали, Фаина Павловна. Хорошо, очень хорошо.

– Что? Как! – Я изумленно огляделась по сторонам. В комнате стало темно, и это был дурной знак. И да – я улеглась-таки в позу зародыша. Я запоздало попыталась убедить себя, что все еще сплю, но это не помогло, ибо если было бы правдой, то означало, что я все еще сплю все в том же офисе психолога. А это уже катастрофа.

– Как вы себя чувствуете? Я позвонил в ваш отдел и сказал, что настоял на том, чтобы вы сегодня взяли отгул.

– Я не беру отгулов, – обмолвилась я. – Никогда!

– Интересно, что именно так мне и ответили.

– Кто? – снова с запозданием отреагировала я. Вечерний вид из кабинета нашего штатного психолога действительно радовал. Ночной город светился, как новогодняя елка, с двух сторон заливая кабинет иллюминацией. Комната освещалась только светом от домов и бледно-голубым светом от монитора, отражавшимся на лице Малдера. Он выглядел усталым.

– Кажется, его зовут Александр. Приятный молодой человек. Сказал, что никаких проблем.

– О господи! Я же обещала отпустить его пораньше. – Я вскочила с дивана и огляделась. – Может быть, еще не поздно? Сколько времени? О, я успею. Извините, но я должна бежать. Простите, что так…