Эмэ Бээкман - Возможность выбора Страница 8

Интересно, почему Герта рассуждает о столь далеких для нее проблемах?

— Построить дом — все равно что поднять ребенка, — неторопливо продолжала Герта. — Если все делать с лучшими намерениями, так, чтобы совесть была чиста, то потом и забот не будет. Ни с того ни с сего никто и ничто не рушится. У детей, как и у домов, имеются врожденные недостатки, с которыми ничего не поделаешь. Даже у этого прекрасного дома найдутся незначительные хронические недуги. По весне в углу подвала просачивается вода. Геологи не исследуют участки под небольшие дома, видимо, где-то во дворе проходит водоносный слой. Капризничает печка на верхнем этаже: в пасмурную погоду с ней приходится повозиться, сперва согреть щепой дымоход, потом начинает тянуть вовсю.

Регина равнодушно кивнула. Пусть новый хозяин запасается сухими еловыми поленьями и растапливает печь щепой.

Герта отпила кофе, посмотрела Регине в глаза и заявила:

— Теперь я честно все рассказала. То, что касается дома, — подчеркнула она.

Регине стало не по себе — какие же истории ей предстоит еще услышать? Может, Герта собирается отдельно описать еще и сад, и мебель, и подушки с одеялами?

— Когда переберетесь сюда насовсем, будет время обо всем потолковать.

Регина вздрогнула. Что у этой женщины на уме? Спорить с милой старушкой не имело смысла, она не поймет, что ныне в жизни действуют другие правила. Из Регины не выйдет нежной феи, поглаживающей гладкие бока печки.

Герта в ожидании ответа испытующе смотрела на Регину.

— Вряд ли я сюда переберусь, — буркнула Регина.

— Так, с бухты-барахты, решать не стоит, — промолвила Герта. — Помимо всего прочего надо подумать и о семье и будущих детях.

Регина почувствовала себя задетой и перешла в наступление:

— Мне семья не нужна. Я привыкла одна.

— Когда-то и я так думала, — согласилась Герта, и лицо ее погрустнело.

— Опыт предыдущих поколений не обязателен для последующих, — возразила Регина.

— Женская эмансипация зародилась задолго до вас, это отнюдь не сегодняшнее открытие, — усмехнулась Герта.

— Какая у вас была специальность? — поинтересовалась Регина.

— А она у меня и сейчас есть, — без обиды ответила Герта. — Я учительница немецкого языка. Когда надо, замещаю других.

Регина откинулась на спинку стула и на миг прикрыла глаза. Может, по ту сторону стола сидит не реальный, наделенный плотью и кровью человек, а привидение? Вдруг эта сухопарая женщина и этот фонарь с цветными стеклами — сон, который Регине предначертано увидеть лишь через тридцать лет! Когда-нибудь и она будет сидеть рядом с каким-нибудь человеком вдвое моложе ее и изо всех сил стараться передать ему собственный опыт и свои убеждения!

Видимо, Герта просто истосковалась по новым соседям, с которыми можно будет перекинуться словом через забор.

Решение казалось на удивление простым.

— Когда повалят покупатели, решающее слово останется за вами, подберете себе самых симпатичных людей, — пообещала Регина.

— Типичный пример современного образа мышления, — с иронией заметила Герта. — Все кажется, что поступки и желания других идут от корысти.

Регине было лень возражать.

— За долгую учительскую практику я успела убедиться в постоянстве некоторых печальных закономерностей. Я заметила, например, что из сирот нередко вырастают отличные от других, словно бы начиненные высоким напряжением люди.

Куда это она клонит?

— Наиболее интеллигентные из них видят свой недостаток и изо всех сил стараются его скрыть. И все-таки их внутреннее напряжение заметно, они никого не подпускают к себе слишком близко и все время находятся как бы начеку, как будто стоят в дозоре и держат в руках оружие. В человеке, если он с детских лет привык рассчитывать только на самого себя, неизбежно происходит сдвиг. Чувство беззащитности не может забыться, отсутствие ласки оказывается впоследствии невосполнимым. Возникающие от этого душевные муки с годами делают человека все нетерпимее. Болезненная недоверчивость таких людей начинает бросаться в глаза, они без конца подвергают сомнениям искренность других, полагаются лишь на собственную подозрительность и поэтому постоянно оказываются в конфликтных ситуациях.

Герта усмехнулась.

— Извините, — добавила она. — У меня дурная привычка слишком много мудрствовать. Такой меня сделала профессия учителя. Откровенность, как правило, не приносит пользы, но я не могу не сказать, что мне ужасно жаль окаменевших смолоду людей.

— Вы считаете меня окаменелостью? — возмутилась Регина.

— Я вас мало знаю, — подняв руки над столом, возразила Герта. — Я просто старая любопытная женщина. Мне бы хотелось знать, есть ли нынче у ваших ровесников решимость отказаться от привычного уклада жизни?

Регина пожала плечами, стараясь уйти от ответа.

— Жизнь знай себе рассыпает перед человеком возможности выбора. Большинство боязливо обходит их стороной. Вы замечали, как часто и охотно люди говорят «нет»?

РЕГИНА РЕШИЛА ПЕРЕНОЧЕВАТЬ В ДОМЕ ТЕТИ. Она сходила на почту и позвонила в город, чтобы завтра ее заменили на работе.

Возвращаясь из центра поселка, Регина, подгоняемая любопытством, прибавила шагу. Ей почему-то очень хотелось узнать, как выглядит тетин дом в темноте. Уходя, она зажгла во всех комнатах свет. Регину подстегивало любопытство, она торопливо шла по безлюдной улице, не обходя луж и не думая о грязи. Ей и в голову не приходило, что может испугать какого-нибудь случайного прохожего, который подумает, что за кем-то гонятся.

Запыхавшись, Регина остановилась в воротах и стала жадно вглядываться в дом. Она почти поверила в то, что в доме с ярко освещенными окнами живет большая семья или же там идет веселая пирушка — съехались гости. Если бы в доме собралось много людей, то оттуда доносился бы гам и слышалась музыка, какое-нибудь окно было бы нараспашку; нет, там тихо, там готовятся отойти ко сну. За цветастыми занавесками на нижнем этаже, наверное, находится кухня. Вымытая посуда сушится на решетке, плита еще дышит теплом.

В другом крыле дома окна были задернуты одинаковыми желтыми портьерами. Интересно, как семья по вечерам проводит время в гостиной? Регина не могла ответить на этот простой вопрос, у нее не было соответствующего опыта. Исчерпаны ли дневные разговоры? Может, самое приятное — посидеть именно молча?

Спальные комнаты, естественно, располагались в мансарде, под высокими скатами. Осенними ночами дождь шуршит по крыше, у себя в городской квартире Регина подобных звуков никогда не слышала. Странные люди! В столь умиротворенном уголке они еще думают об успокаивающем цвете — на окнах висели зеленые шторы. Они всячески заботились о хорошем самочувствии. Там, на втором этаже, разом безмятежно окунутся в глубокий сон: не станут ворочаться, проклинать самого себя и свою запутанную жизнь. Дети потузят друг дружку подушками и тоже засопят.

Регина вошла в калитку, на цыпочках прошла по дорожке, держа ключ в руке, чтобы сунуть его не нашаривая прямо в замочную скважину. Она хотела войти в дом беззвучно, чтобы никто из воображаемых ею обитателей не стал прислушиваться, чтобы никого не потревожить.

Все будет зависеть от сна, который она здесь увидит, решила она, вешая пальто.

Регина прошлась несколько раз по гостиной и ощутила прилив бодрости, ни малейшей усталости, уже и спать не хотелось. И все же она заставила себя подняться на второй этаж, отыскала постельное белье, нашла в стенном шкафу стопку одеял, взяла верхнее и стала думать, где бы постелить себе. В тетиной спальне она чувствовала себя неуютно, эта комната явно не подходила. Назначение другой комнаты верхнего этажа оставалось неясным, видимо, диван и стол были сюда просто откуда-то перенесены. Одна стена представляла ряд встроенных шкафов, пространство под скатом использовалось под кладовки. Регина не стала открывать дверцы, ей не хотелось на ночь глядя расстраивать себя количеством пожитков. Чтобы хорошенько выспаться, надо внушить себе, что она в этом доме гостья и завтра же уедет.

Регина спустилась по лестнице в ванную, оглядела кипу махровых полотенец, сложенных на полке, вытащила самое нижнее и открыла душ. Нежась под теплыми струями, она думала о том, как погасит все огни и проведет ночь в совершенно пустом и темном доме. Это щекотало нервы — спать одной-одинешенькой в двухэтажном доме. Никогда еще Регине не приходилось испытывать подобного. Страха не было, но она думала, что тишина может ей помешать. Непривычно, когда в трубах центрального отопления не журчит вода, на улице под окном не шумят машины, в коридоре не грохают дверьми и за стеной не плачет ребенок.

Регина вытянулась между прохладными простынями. Странно, когда представление о себе в один миг оказывается перевернутым с ног на голову. Пока жизнь не ставит человека перед возможностью выбора, можно считать себя кем угодно и искренне верить в созданный собою же миф. Это продолжается до тех пор, пока случай не сыграет роль пробного камня и не определит твою действительную ценность. Как просто было считать себя смелой и деятельной! Регина почти не сомневалась в том, что она едва ли не на голову выше своих подруг. Регина относила их к числу уступчивых и смирившихся людей, которые отказались от борьбы с доводящими до отчаяния житейскими обстоятельствами. Постепенно они свыклись со своим статусом старых дев и потихоньку стали сколачивать псевдосемью. Прикидывались страшно привязанными друг к другу, собирались вместе, хохотали и изо всех сил старались убедить себя и других, что жизнь прекрасна и жить стоит, главное — держаться вместе. Регина считала себя бунтаркой, делала что хотела, меняла любовников, не считалась с табу и отвергала нормы благопристойного поведения — пускай осуждают ее безнравственность, ей все равно. Наиболее рьяные критики сами-то боятся независимости. Свободу нравов, само собой, осуждали и женщины, лишенные привлекательности, неспособные увлечь кого бы то ни было.