Елена Колина - Профессорская дочка Страница 8

Ох!.. Я была готова к тому, что происходит с нами, писателями, на каждом шагу: мы ждем, что нам скажут: «Дорогая Маша, это ге-ни-ально, особенно в том месте, где…», а нам говорят: «Какой кошмар!» Но что он просто забыл…

Сейчас главное, чтобы Игорь не понял, что он забыл, а то ему станет стыдно, неловко… Обидеть Игоря легко.

– Какое варенье? Варенье. Варенье вкусное?.. – легко сказала я. – Сама варила. Терла, протирала. Ты забыл, а я волновалась, переживала, как тебе понравится мое варенье. В этой области все очень тонко, нет четких оценок, но все же апельсины с крыжовником… Оригинальный рецепт.

Игорь извиняющимся жестом показал – ах, забыл!

– » Машка, прости… вкусно, очень вкусно. Молодец, я и не ожидал, что ты такая кулинарка… Слушай, Мымрик, что ты все варенье варишь? А почему бы тебе что-нибудь не написать? В духе требований времени. Все пишут, а ты одна как дура…

– Что мне написать? – мрачно спросила я.

Игорь украдкой посмотрел на часы, и у меня тут же начало складываться впечатление, что сегодняшнее Дело Дня подошло к концу. Я попрощалась и вышла, но тут же вернулась и спросила, просто на всякий случай:

– Игорь. А чего он требует, этот дух?

– Ну… к примеру. – Игорь посмотрел на потолок, словно дух времени витал именно там. – К примеру… дети хотят знать все о сексе.

– Но при чем тут я? Я сказочные истории люблю читать… Секс на примере сказочных персонажей? – пошутила я.

– Хм, да?.. А что, пожалуй, интересный проект, – воодушевился Игорь. – Это будет бестселлер!

– Гетеросексуальные отношения Кая и Герды, – понимающе сказала я, – а еще гомосексуальные отношения Малыша и Карлсона. Можно назвать главу «Сделай свой выбор». Или возьмем, к примеру, Снежную королеву.

– А что Снежная королева?

– Как что? Зачем она хотела взять Кая во дворец? А?! Думаю, педофилия…

– Ты считаешь? – заинтересованно взглянул на меня Игорь.

– Ну, не без этого, – важно пояснила я. – Давай дальше. Мачеха и Золушка – инцест. Ах да, они же не родственники, но все равно в одной семье… Принц с туфелькой Золушки – фетишизм. Кот Базилио и Лиса Алиса – взаимная зоофилия.

– Да. – Игорь поощрительно улыбнулся. – А ты, оказывается, сечешь!

Я гордо кивнула – каждому приятно, когда он сечет в педофилии и фетишизме.

– Убойное название дадим! – закричал Игорь, немножко даже привскочив из-за стола. – Например, «Сказочные извращения»… или, или…

– Или «Сказочное свинство».

– Бестселлер, бестселлер! Карлсон – латентный гомосексуалист, Дюймовочка – лесбиянка… – бормотал Игорь как заведенный, как будто впал в транс.

Как все-таки приятно иметь дело с другом юности, который понимает тебя с полуслова, шутит с тобой совершенно на одной волне и даже шутливо впадает в транс.

– Давай подпишем договор, – сказал Игорь, выйдя из транса. – За две недели напишешь?

Ой… он, кажется, не шутит…

– Игорь… ты что, серьезно?!

– Еще как серьезно! Машка, я готов заплатить тебе за это очень приличный гонорар… – Он пошевелил губами, словно подсчитывая. – В общем, заплатить.

Ну вот, свершилось. У меня приличный гонорар. Значит, я приличный писатель. Ура, Дело Дня, ура-ура! Меня уже переполняют идеи: Голый король – типичный случай эксгибиционизма, Мальчик-с-пальчик – комплекс неполноценности. Интересно, какой гонорар?

– Игорь… – нерешительно сказала я, – а ты представляешь, что скажет папа? Если я… если я – такое!..

– Маша. Во-первых, твой папа сказал бы, – намекнул Игорь. – А во-вторых, сейчас уже не то время. То время давно прошло, Маша. И вообще, у тебя своя голова есть?

– Нету у меня. Только папина, – виновато сказала я.

Неужели мой папа прошел? Папа говорит, литература должна оставлять надежду, не бросать человека наедине со страшным. А Игорь хочет, чтобы я оставила детей наедине с извращенкой Снежной королевой и голубым Пьеро…

– Игорь, – торопливо заговорила я, – а можно я не буду про инцест, зоофилию и все такое, можно я хотя бы детский детектив? А?

– Можно, – разрешил Игорь и опять взглянул на часы – неужели он окончательно во мне разочаровался? – Только ты не напишешь детектив. Ты же ничего не знаешь о жизни. Все давно изменилось, а ты, Маша, все еще как Агния Барто. Идет бычок, качается…

Я ничего не знаю о жизни?! Я – идет бычок качается?!

Я такое знаю о жизни… Что он вздрогнет. У меня была очень бурная жизнь, полная приключений… особенно последние годы, когда папа уже совсем не мог без меня…

В сущности, Игорь прав, что не стал читать… В «Варенье», конечно, показаны нравственные ценности мумзиков, это да, но сюжет вялый, скучный… Хорошо бы переделать «Варенье без свидетелей» в детектив, а затем написать еще парочку… к примеру, «Полиция в шкафу» и «Кот отпирает двери»… Потом можно написать «Ленивый Вареник: кто он – полицейский или бандит?», потом «Неопытное привидение», потом…

Но я не смогу. Какой у меня жизненный опыт, чтобы писать детективы? Вот если бы я была подполковник милиции или хотя бы сержант…

– До свидания, Мымрик, – вежливо сказал Игорь, не поднимая головы от бумаг, – заходи когда-нибудь обязательно.

– До свидания, Игорь, – вежливо сказала я и, обернувшись от двери, зачем-то шепотом добавила: – Красная Шапочка – зоофил.

Можно ли считать провал «Варенья без свидетелей» Делом Дня? Оглушительный провал. Позорный. Какой еще бывает провал? Окончательный.

Не важно, какой день

Вадим

Как же ее зовут – Катя, Маша?.. Тьфу, черт… кажется, Катя. 

Иногда Невозможное вдруг становится Возможным или, наоборот, Возможное становится Невозможным, к тому же Возможное и Невозможное иногда меняются местами, так что за ними уже совсем не уследить.

К примеру, респектабельный господин в пальто и ярко-красном шарфе, невозможный красавец от мышей, вдруг стал возможным красавцем от мышей в пальто и голубом шарфе. Стоял на пороге… нет, не с рабочим чемоданчиком мышелова, а с улыбкой. Странная у него улыбка, на этот раз я уже сразу была в очках и хорошо рассмотрела – такая застенчивая и нагловатая одновременно. Как у кота. Да, точно, как у Семы.

– Но я не вызывала… – сказала я.

Господи, ну почему я такая идиотка?

– Добрый вечер, – улыбнулся господин. – Ну что, Обломов, дома сидите?

Влюбился! Секс-символ в пальто влюбился в меня с первого взгляда! Как в «мыльной опере»! Сейчас скажет, что забыл у меня блокнот, телефон, ботинок!.. А сам влюбился в меня. За мою неземную красоту!

– Катенька, можно я не буду выдумывать глупые предлоги? Я ехал мимо Вас по Фонтанке и подумал, что хочу кофе. Ну что Вы застыли как столб? Я не мышь, я Вас не укушу и даже, может быть, не ограблю. Меня зовут Вадим.

Неудобно сказать ему, что меня зовут не Катенька, а Маша.

– Вы забыли блокнот, телефон, ботинок? Влюбились в меня с первого взгляда? – деловито сказала я.

– Влюбился, – засмеялся господин, то есть Вадим.

– За мою неземную красоту? – уточнила я.

– Точно, – ухмыльнувшись, подтвердил Вадим.

Что касается красоты, на этот раз я была не в халате и тюбетейке, зато похожа на инопланетянина – со всех сторон из меня торчали палочки. Две из носа и две из ушей. Я лечу насморк старинным средством, палочками с пихтовой мазью.

– А я как раз… понимаете, насморк, очень сильный, – с достоинством сказала я, вынимая из носа палочки. – То есть, я хочу сказать, простите, что у меня насморк… Но тут секрет в том, что нужно засунуть палочки не только в нос, как многие считают, но и в уши… э-э… да. А Вы как лечите насморк?

Господин снял пальто и… Как интересно!.. В пальто был один человек, а под пальто другой! Как если бы фокусник в цирке вдруг снял черный плащ со звездами и превратился в женщину, или в клоуна, или в медведя, настолько он оказался другой. Ну, в общем, под пальто… Неловко про это говорить…

Нет, не в том смысле, что там, под пальто, он как-то неприлично себя повел (однажды я целый час дружила с эксгибиционистом, мастером по ремонту телефонов, пока он не… ох!..). Дело в том, что под пальто оказался бывший секс-символ. Пока еще стройный секс-символ, но уже слегка склонный к полноте, секс-символ, у которого уже совсем скоро будет немного слишком живот и немного слишком попа, не считая небольшой лысины со лба. Но в определенном возрасте как-то само собой подразумевается, что волосы человеку не обязательны, и это не мешает красоте, тем более у него такое мягкое лицо с висящей на нем улыбкой. Кстати, без пальто он еще больше похож на Сему.

Голубой шарф, висящая улыбка – все это великолепие устроилось на угловом диванчике у окна с видом на помойку и принялось разглядывать картины. Разглядывало картины и молчало, и я молчала.

Вадим

Дом странный – вышел из машины на Фонтанке и словно попал в другой мир. Такой захламленный мир, до краев наполненный чужой прошлой жизнью. Королевство забытых вещей, потерянного времени, в общем, что-то из детства… как будто время остановилось.