Лия Флеминг - Ласточки Страница 87

И тут ее осенило.

Мадди, широко улыбаясь, спустилась вниз и побежала обратно на площадь, в офис Барни. Секретарь испуганно воззрилась на ее пылающие щеки.

– Можно к нему? Или у него другой клиент?

– Нет, сейчас он пьет кофе с печеньем, – пояснила секретарь, плюхнув поднос на письменный стол.

– Дайте поднос мне, мисс Берд. Я сама его отнесу, – предложила Мадди и, толкнув бедром дверь, объявила: – Барни! Это я. Мадди Белфилд! У меня прекрасная идея!

– Дорогая, надеюсь, ты это несерьезно! Нельзя же принять всех этих чужаков, которые не говорят по-английски!

Плам впервые видела Мадди в таком волнении. Она так и бурлила планами и хотела превратить «Олд Вик» в хостел для венгерских беженцев.

– Тебе понадобится разрешение на перепланировку. Это безумие!

– Вовсе нет! Лагеря трещат по швам. В Йоркшире есть местный фонд помощи венграм. Я обратилась к ним. Если «Вик» достаточно хорош для эвакуированных детей, подойдет и для взрослых с семьями, и Бруклин тоже.

– О, нет! Мадди, подумай! Что сказал Барни?

– Он делает все, что ему велят. Это мои деньги и мой вклад. Наверняка мне дадут гранты и оплатят расходы. Давно пора, чтобы Сауэртуайт проснулся и осознал, что происходит в мире.

– Нужно быть очень осторожной. На Хай-стрит наверняка начнутся протесты. Люди не любят чужаков. Они не поймут, – возражала Плам, но Мадди была неумолима.

– Да плевать мне на соседей. Наверняка все будет не хуже, чем во время войны, когда в городе было полно вакки. Люди слышали новости, а церкви нам помогут.

Мадди уставилась на Плам фамильным упрямым взглядом Белфилдов. Ее не переубедишь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Сейчас ты говоришь, как бабушка Белфилд. Бьюсь об заклад, она устроила тебе хорошую жизнь, когда ты взяла всех нас!

– Точно! – рассмеялась Плам. – Я, должно быть, старею, если во всем вижу одни опасности. Как это неприятно!

– Ты должна признать, что идея классная!

– Великолепный, добрый и великодушный поступок, и я горжусь тобой… А где ведра? Полагаю, ты потребуешь, чтобы я вымыла перед отъездом полы.

– Вот это дело! Мыльный порошок в буфете. Дел у нас полно.

Плам и в самом деле гордилась Мадди. Как она напоминала ей о собственной давней битве за устройство хостела в «Олд Вик», но это было много лет назад! Теперь ей стало легче, ведь она знала, что у Мадди есть настоящее дело. Она ест, как лошадь, и бурлит новыми планами. Если бы только ей было с кем эти планы разделить! Возможно, со временем она присмотрится к Барни.

Плам представила, как они идут вместе, и тряхнула головой.

Возможно, и нет…

– Надеюсь, вы понимаете, кого берете в дом, мисс Белфилд, когда предлагаете сделать из своей недвижимости общежитие. Большинство не говорят по-английски. Вряд ли для них найдется работа в округе. Нехорошо, если они станут жить за счет благотворительности, – уговаривал ее квартирмейстер из городского совета, сидевший за столом из красного дерева и скептически рассматривавший заявление Мадди.

– Я навела справки. Летом будет полно работы на фермах, можно наняться в прислугу. Есть ткацкая, бумагоделательная и суконная фабрики. Уверена, мы сумеем найти работу для всех, – ответила Мадди.

– Это образованные молодые люди, не чернорабочие, а студенты и профессионалы, да еще с детьми. Им пришлось нелегко, и многие считали, что они едут в Америку, а не в Британию.

– Да, я все это знаю, мистер Поттер, но в Бруклине существует традиция принимать людей, оказавшихся в беде. Моя тетя, если помните, во время войны устроила в «Олд Вик» хостел для эвакуированных детей. Я сама не понаслышке знаю, что такое – потерять семью, дом и родные места.

Она окинула его знаменитым надменным взглядом Белфилдов.

– Да-да, конечно, мисс Белфилд. Ваша тетя показала блестящий пример сострадания. Жаль, что она не может сейчас возглавить это предприятие.

– Но у меня есть служащие. И викарий заверит вас в моей респектабельности.

– О, я не это имел в виду. Но вы слишком молоды, чтобы нести подобную ношу, – вспыхнул мистер Поттер, уставясь в пол.

– Послушайте, вы принимаете мое предложение или нет? – рявкнула Мадди, окончательно потеряв терпение с этим мямлей.

– Если совет не станет возражать, то уверен, что мы сможем прийти к соглашению.

– Когда?

– В подобных делах не стоит торопиться, мисс Белфилд.

– Скажите это тем беднягам, которых поселили в Батлине, словно военнопленных! – ответила она, чувствуя, что старик Поттер вот-вот сдастся.

За месяцы, прошедшие после отъезда Плам, у Мадди не было времени расстраиваться по поводу ее решения. Дел было полно. Нужно было убрать, украсить и обставить комнаты топчанами и кроватями, которые она выпросила у сострадательных прихожан. Кому-то нужно было работать на кухне, в прачечной и обслуживать медный бойлер. Все выглядело очень убогим. Но как только в комнатах зажгли огонь, стало куда уютнее.

Первой венгерской парой, которая приехала в Сауэртуайт, были Эрнст и Элизабетта. У них был маленький сын Ференц, настоящий ангелочек с золотистыми кудрями, на которого любовались все прохожие. Потом появились молодые сестры Эльза и Анна, перешедшие границу без вещей. У них ничего не осталось, кроме той одежды, что была на них.

Местные власти настаивали на том, что они должны работать на заводах, фабриках или в качестве прислуги. Спустя некоторое время уже в каждой комнате жили люди, а на чердаке курили и допоздна болтали на венгерском.

Вскоре молодой студент консерватории Золтан обнаружил в Бруклине пианино и с тех пор почти не вставал из-за него. Его подружка Мария пела трогательные народные песни, вызывая слезы у окружающих. Из Скиптона приехал учитель английского, детей записали в школу, как когда-то эвакуированных. То и дело возникали проблемы, ссоры, недоразумения, слышались жалобы, но вскоре все пришло в норму.

Каждый раз, когда в городе случались кражи, полицию, как правило, вызывали в «Олд Вик». Но к лету 1957-го к венграм в городе уже привыкли.

Мадди училась быть терпеливой, вежливой и дипломатичной, чтобы добиться каких-то привилегий для беженцев. Она написала Раулю Анри, умоляя того о поддержке. Мистер Анри прислал несколько рулонов ткани, так что ее девушки были одеты лучше всех в городе, да еще продавали сшитые собственными руками юбки и платья, чтобы раздобыть денег на содержание хостела.

Некоторые оставались всего на неделю-другую, некоторые – месяцами. Кто-то из беженцев был так потрясен и ошеломлен, что Мадди опасалась, что никогда не сможет пробиться сквозь барьеры, которыми они себя окружили.

Зато работа в старом огороде казалась крайне интересной. Беженцы пытались выращивать странные овощи, вроде сладкого перца, напоминавшего им о доме, что крайне раздражало мистера Хилла, надзиравшего за их усилиями. Огородничество стало хобби для некоторых из жителей «Олд Вик». Остальные гуляли по холмам, напивались в пабах, ухаживали за местными девушками. Одна венгерка постоянно держалась поодаль, двигалась как автомат и ни с кем не общалась. Она так шипела, если к ней приближались, что остальные девушки оставили ее в покое. Она плохо говорила по-английски, и никто не мог до нее достучаться.

Мадди взяла ее в Бруклин, подальше от шумного «Олд Вик», поняв, что она нуждается в тишине и покое. В первый свой приход беженка уставилась на новую обстановку.

– Это все ваше?

Мадди кивнула и повела ее по комнатам. Эва рассматривала мебель, картины, книги, фотографии и только качала головой.

– Это все ваше? – повторяла она.

– Да, мое. И моих друзей тоже.

Девушка вошла в свою комнату и осталась там до следующего утра. Похоже, нелегко с ней придется.

Мадди, уже одетая в старый джемпер и бриджи для верховой езды, постучала в дверь и пригласила Эву поесть на кухне. Потом девушка пошла за ней на конюшню. Вид у нее был испуганный, пока старый Монти, соскучившийся по прогулке, не высунул голову в дверь. Понаблюдав, как Мадди его седлает, она последовала за ними на некотором расстоянии и довольно ловко карабкалась вверх по склону. А потом она стояла и смотрела, как Мадди чистила коня скребницей. На следующий день она помогла вычистить стойло и расчесать Монти и наконец, улыбнулась. Эва обрела друга.

В их отношениях было что-то, трогавшее Мадди. Словно родство душ, которого она никогда раньше не встречала. Эва продолжала держаться поодаль, но с Монти она оттаивала и поверяла ему все свои секреты. Мадди была счастлива видеть, как согревается сердце девушки.

Конечно, от некоторых беженцев она была бы не прочь отделаться. Они презрительно усмехались при виде Бруклин-Холла, называя его буржуазным и экстравагантным, хотя, не благодаря, жадно хватали все, что им предлагалось.