Ежи Косински - Садовник Страница 9

Франклин протянул руку за снотворным. Было поздно, и он очень устал за день. Зря он пошел в юристы. Бизнес… финансовый мир… Уолл-стрит — вот чем надо было заниматься. Но в сорок уже поздно что-либо менять. Он завидовал Сэдовнику — завидовал его ясной голове, его успеху, его вере в себя. "Как сад", — пробормотал он, засыпая. Еще бы. В это стоит верить.

По пути домой, глядя на маленький экран в салоне лимузина, Шанс увидел следующего гостя передачи. Это была известная актриса — чувственная дама, просвечивающая сквозь полупрозрачное платье. Он услышал, что ведущий и актриса несколько раз произнесли его имя; актриса часто улыбалась и сказала, что нашла Шанса очень симпатичным и мужественным.

В доме Рендов один из слуг стремглав бросился открывать Шансу двери.

— Ваша речь была просто замечательной, — сказал он, провожая Шанса к лифту.

Другой слуга открыл дверь лифта.

— Огромное вам спасибо, мистер Сэдовник! — воскликнул он. — Примите эти слова благодарности от простого человека, который всякого навидался в жизни.

В лифте Шанс стал смотреть маленький переносной телевизор, вмонтированный в одну из панелей. Все еще шло "Сегодня вечером". Ведущий беседовал с новым гостем: это был певец с лицом, густо заросшим волосами. Он тоже не раз упомянул Шанса в своих ответах.

Наверху Шанса поджидала секретарша мистера Ренда.

— Вы выступили просто блестяще, сэр, — сказала она. — Я никогда не встречала никого, кто бы вел себя так непринужденно и при этом оставался самим собой! Слава богу, что в нашей стране еще есть такие люди, как вы! Да, кстати, мистер Ренд видел ваше выступление и, хотя он плохо себя чувствует, просил, чтобы вы к нему обязательно зашли.

Шанс вошел в спальню Ренда.

— Шэнси, — сказал Ренд, с трудом приподнимаясь в своей огромной постели, — позвольте от всей души вас поздравить! Ваша речь была просто блистательна. Думаю, на вас смотрела вся страна.

Он поправил одеяло.

— У вас замечательный дар — вы умеете держаться естественно, а это — свойство лидера. Вы вели себя смело и уверенно и при этом совершенно не впадали в морализаторство. Каждое слово било прямо в цель.

Ренд замолчал и посмотрел на Шанса. Тот ответил ему взглядом.

— Шэнси, мой дорогой друг, — продолжал Ренд очень серьезно и не скрывая своего восхищения, — вам будет, наверное, интересно узнать, что Йе-Йе — президент Комитета по организации приемов при ООН. По должности она обязана присутствовать на завтрашнем банкете. Я не в состоянии ее сопровождать и хотел бы попросить вас это сделать. Ваша речь запала людям в самое сердце. Мне кажется, многие были бы не прочь с вами познакомиться. Вы пойдете, правда?

— Разумеется, Бен. Мне будет приятно пойти с Йе-Йе.

На мгновение лицо Ренда свела судорога, как будто его заморозили изнутри. Затем он облизнул губы и обвел комнату потерянным взглядом. Наконец, собравшись с силами, Ренд снова посмотрел на Шанса и сказал:

— Спасибо, Шэнси. Знаете… если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь о Йе-Йе. Ей будет тяжело одной, ей нужен кто-то… вроде вас.

В салоне самолета, летевшего из Денвера в Нью-Йорк, Йе-Йе постоянно возвращалась мыслями к Сэдовнику. Она пыталась подобрать ключ к событиям последних дней. Ей вспомнилось, что, когда она впервые увидела Шанса, тот не был даже удивлен; его лицо было бесстрастным, манеры — безупречными и сдержанными. Казалось, он все это предчувствовал заранее — автомобиль, боль и даже встречу с Йе-Йе.

Прошло уже два дня, а она так и не знала, кто он такой и откуда взялся. На все расспросы о себе он отвечал уклончиво. Вчера, пока слуги обедали, она поднялась в комнату к спавшему Шансу и тщательно осмотрела все его личные вещи. Она не нашла ничего — ни документов, ни денег, ни чеков, ни кредитных карточек. Даже использованного театрального билета и того не нашлось. Она удивилась, что Шанс путешествовал без всего этого. Возможно, его дела вел какой-нибудь банк, с которым он находился в постоянном контакте. Ведь по всему было видно, что Шанс принадлежит к преуспевающим слоям общества. Его костюмы были сшиты портным из материала высшего качества, его рубашки — ручной работы, из тончайшего шелка, его ботинки — из дорогой кожи. И чемодан был совсем новый, хотя и старомодного образца.

При каждом удобном случае Йе-Йе старалась задавать Шансу вопросы о его прошлом, но тот ограничивался общими словами, используя какое-нибудь из своих излюбленных сравнений, почерпнутых из телевизионных программ или из жизни природы. Йе-Йе догадывалась, что такая скрытность может быть вызвана крахом фирмы — возможно, даже банкротством, столь обычным в последнее время, — или же от него ушла любимая женщина. Возможно, он сам ушел под влиянием момента, а теперь мучается и пытается понять, стоит ли ему возвращаться обратно. Где-то в этой стране был город, где он жил, дом, в котором остались его вещи, дело, которым он занимался. Где-то скрывалось его прошлое.

Шанс никогда не упоминал других людей, не вспоминал о каких-либо событиях и связанных с ними местах. Йе-Йе в жизни не встречала человека, который бы так всецело полагался на самого себя. Уже одно это говорило о том, что Сэдовник имеет состояние и вес в обществе.

Она не могла понять, как он относится к ней, но в его присутствии сердце Йе-Йе начинало биться быстрее и ей становилось очень трудно говорить спокойно и сдержанно. Она часто думала о Шансе; она хотела знать о нем всё, и не из пустого любопытства. С самого начала она заметила, что ответы Шанса всегда предельно обтекаемы, и догадалась, что это для того, чтобы никто не смог понять его истинного отношения к тому или иному человеку или предмету.

Но в отличие от всех других мужчин, которых она близко знала, Сэдовник не пытался ни завладеть ею, ни оттолкнуть ее. Желание соблазнить его, заставить сбросить маску равнодушия странно возбуждало молодую женщину. Чем холоднее держал себя Шанс, тем больше хотела Йе-Йе, чтобы он посмотрел в ее сторону, угадал ее мысли, распознал в ней жаждущую любовницу. Закрыв глаза, она представила, что занимается с ним любовью — занимается отчаянно, безоглядно, страстно, беззастенчиво.

Поздно вечером Йе-Йе добралась до дому и позвонила Шансу. Она спросила, можно ли навестить его прямо сейчас. Шанс не возражал.

У Йе-Йе был усталый вид.

— Какая досада, что мне пришлось уехать! Я пропустила ваше выступление по телевидению, и я… скучала без вас, — прошептала она смущенно.

Затем она села на край постели. Шанс подвинулся, чтобы освободить ей место.

Йе-Йе откинула волосы со лба, внимательно посмотрела на Шанса и взяла его за руку.

— Ради бога… не убегайте от меня! Пожалуйста! — и с этими словами положила голову Шансу на плечо.

Шанс был в замешательстве — убегать было явно некуда. Он порылся в своей памяти, вспоминая ситуации в телевизоре, когда женщина приближалась к мужчине в постели, на диване или в салоне автомобиля. Обычно они вскоре оказывались частично раздетыми, а затем начинали обниматься и целоваться. Но что происходило дальше, по телевизору никогда не показывали — на экране появлялся новый кадр, совершенно не связанный с предыдущим, и в нем уже не было и следа этих мужчины и женщины. И все же Шансу было известно, что этим дело не ограничивается и что подобная близость обычно сопровождается еще рядом действий. Шанс смутно вспомнил, как много лет назад Старик вызвал мастера починить мусоросжигатель. Время от времени мастер отрывался от работы и выходил в сад выпить пива. Однажды он показал Шансу маленькие фотокарточки с совершенно голыми мужчиной и женщиной. На одной из этих фотокарточек женщина держала неестественно длинный и толстый орган мужчины в руке, а на другой — прятала его у себя между ног.

Пока мастер что-то рассказывал про свои фотокарточки, Шанс тщательно их изучал. Увиденное слегка взволновало его: в телевизоре он никогда не видел таких неестественно увеличенных мужских и женских органов, обычно скрытых под одеждой. В телевизоре пары никогда не принимали таких странных поз. Когда мастер уехал, Шанс разделся и осмотрел собственное тело. При осмотре он обнаружил, что его орган невелик и мягок. Он совсем не торчал — не как у мужчины с фотокарточек. Мастер утверждал, что в этом органе спрятаны семена, которые выбрасываются наружу, и при этом мужчина получает удовольствие. Шанс слегка помял и помассировал свой орган, но не испытал ровным счетом никакого удовольствия. Даже по утрам, когда Шанс просыпался и ощущал свой орган слегка увеличившимся в размерах, он все равно не становился твердым и удовольствия не приносил.

Позднее Шанс неоднократно пытался установить, существует ли связь между органами, которые женщина прячет под одеждой, и рождением детей. В некоторых телевизионных передачах Шанс видел кадры, посвященные тайне рождения. Люди в телевизоре говорили о докторах, операциях и больницах, затем показывали мучения роженицы, радость отца и розовое влажное тельце новорожденного. Однако из этих передач совершенно невозможно было понять, почему одни женщины имеют детей, а другие — нет. Пару раз Шанс задавал вопросы на эту тему Луизе, но та отказывалась на них отвечать. Некоторое время Шанс внимательнее обычного смотрел телевизор, пытаясь разгадать загадку, но потом забыл о ней и успокоился.