Алексей Слаповский - Закодированный Страница 9

Посмотрев на Гошу загадочным, как бы слегка захмелевшим вдруг взглядом (блажен мужчина, видевший такие взгляды), она спросила, понизив голос:

– Вам не кажется, что вы здесь уже были?

– Нет. Я здесь не был, – ответил Гоша.

– Точно помните? Это, значит, зал. Это кухня. Там ничего интересного. А тут спальня. Вы загляните, загляните.

Гоша заглянул. Увидел, что почти все пространство спальни занимала кровать.

– У вас-то, наверно, кровать – как аэродром. Вы вспоминайте, вспоминайте. Не помните? Ну, может, и не надо. Когда вспомнится, тогда и вспомнится. Была одна жизнь – будет другая. Может, даже еще интересней. Только когда вспомните, вы не забудьте, кто вам помог! – ласково внушала Лидия. И продолжила: – Мне говорили: Лида, зачем ты в такую маленькую квартиру такую большую кровать купила? Необразованные люди! Человек в кровати третью часть жизни проводит! Я по телевизору передачу видела, там врач так и сказал: главное место в вашей квартире не кухня и не гостиная, а спальня! Качество сна определяет качество жизни! Это если только сон иметь в виду! Вы попробуйте, попробуйте!

Гоша сел.

– Удобно?

– Да.

– А если лечь – еще удобней.

Гоша послушно лег, вытянулся.

– Я шторы закрою, а то вам свет мешает, – озаботилась Лидия и задернула тяжелые, плотные шторы. – Это тоже важно. Чтобы темно и тихо. А у нас двое детей, две девочки, они сейчас в деревне у бабушки. Обычно же невозможно: спать их не уложишь, все время заходят – или кушать захотят, или пить на ночь глядя, а когда уложишь, уже ни до чего, понимаете?

Гоша кивнул, хотя и не совсем понимал.

– Зато сейчас вроде бы свобода, пользуйся на здоровье, пока молодость не прошла. Только муж мой этого совсем не понимает. Наверно, думает, что будет жить вечно. Понимаете?

– Муж – это мужчина, который женат, – сказал Гоша, гордясь своими знаниями.

– И не просто женат, на мне женат! А толку никакого. Как бы и есть муж, а как бы и нет. Понимаете?

– Нет.

– Здорово вас все-таки переклинило, совсем человеческих дел не помните. Вы помните хоть, что я – женщина? – присела Лидия на край постели и заглянула Гоше в глаза.

– Да, – ответил Гоша.

– Вы, наверно, в той своей жизни одних красавиц видели. Но они и у нас водятся, – намекала Лидия. Гоша, похоже, намека не понял, и она спросила напрямую: – Я вот, как на ваше мнение, красивая?

Гоша подумал, что-то вспомнил, осмотрел Лидию, с улыбкой приготовившуюся к ответу, и сказал:

– Нет.

Лидия растерялась:

– Почему это?

И тут же догадалась:

– Это вы шутите так? Ах ты, шутник! – погрозила она Гоше пальцем, перейдя на «ты» – ситуация позволила. И спросила:

– Ты помнишь, что у мужчин и женщин бывает, когда любовь?

– Они… Они бывают рядом… – вспомнил Гоша, не глядя на Лидию.

– Правильно. Очень даже рядом. Иногда просто совсем рядом. И даже необязательно, если они при этом муж и жена.

Гоша нахмурился:

– Это плохо.

– Почему же?

– Когда муж и жена рядом… Очень близко… Это правильно. А когда не муж и жена близко – это неправильно.

– Неправильно – не значит плохо! Может, и неправильно, зато хорошо. А когда хорошо, тогда и правильно! Понял?

– Нет.

– Как же ты миллионером был, такой наивный? – удивилась Лидия. – Среди богатых людей наивных нет! Ведь ты же был миллионером? То есть и сейчас миллионер, только не помнишь? Ведь так? В большом доме жил?

– Кажется, жил, – припоминал Гоша.

– На большой красивой машине катался?

– Кажется…

– Вспомнишь, – обнадежила Лидия. – Я тебе помогу. Хочешь вспомнить? Для этого тебе надо вообще вспомнить, что люди делают. В том числе мужчины и женщины.

Тут Лидия посмотрела на часы и поняла, что время уходит.

И вздохнула, как она это умела, особенным таким вздохом, от которого у соседа-пенсионера Чопкина возникало, он сам признавался, ощущение, будто на его лысой голове начинают шевелиться и даже кудрявиться волосы. Но, между прочим, Лидию его волнение не волновало – не такая она. Не безразборная.

– Поцелуй меня! – шепнула она, склоняясь.

– Ты хочешь родить от меня ребенка? – спросил Гоша.

– Ребенка не надо, свои есть! – отшатнулась Лидия. Но тут же опять склонилась. – Это тебе необходимо, Георгий. Чтобы вспомнить. Я тебя вылечу…

И лечение, кто знает, могло бы состояться, но тут раздался звонок в дверь.

– Кто это? Соседка, что ли? – удивилась Лидия.

Нет, это была не соседка.

Это был муж Лидии Петр, раньше времени вернувшийся с работы.

Петр, муж Лидии, то ковырялся ключом в замке, то звонил; вторую руку он не мог задействовать, потому что крепко держал в ней литровую бутылку водки. Лидия отодвинула засов, открыла.

– Чего заперлась? – хмуро спросил Петр.

– Да я так. Машинально… Что-то рано ты…

– Зарплату выдали.

Петр пошел на кухню, поставил водку в холодильник, а из кармана горделивым жестом добытчика достал деньги.

– Вот!

И щедро бросил на стол (зная, что жена все равно до рубля отберет).

Лидия оглянулась:

– Я не поняла – ну, выдали зарплату, ну и что?

Петр усмехнулся:

– Кто ж после этого работать будет?

А Гоша, оставленный в спальне, заскучал. Вышел. Направился в кухню. Лидия сделала ему рукой знак, показывающий иное направление – к выходу, но Гоша не понял.

– Здравствуйте, – сказал он присутствующим.

Петр достал из холодильника водку, не в силах ждать ее полного охлаждения, и, задумчиво щупая бутылку, спросил жену:

– Это кто?

– Это? А это по газу! – нашлась Лидия. – Специалист по газу, газовщик. Я тебе сколько говорю, что у нас газ утекает, горелку все время зажженную держу. Вот он и смотрит, в чем дело. Вы смотрите, смотрите! – показывала Лидия на плиту, где слабым огоньком теплилась одна горелка.

– Что смотреть? – не сообразил Гоша.

– Плиту, чего же еще! Газовщик вы или нет? – с нажимом спросила Лидия, но Гоша не сумел угадать смысл этого нажима и сказал:

– Я не газовщик.

– Не понял. А кто? – спросил Петр, наливая себе водки.

Лидия, не надеясь на Гошу, объяснила сама:

– Он хочет сказать, что он не газовщик, это к Татьяне родственник приехал. Сказал, что разбирается, я и позвала. Что же вы сказали, что разбираетесь? – напустилась она вдруг на Гошу. – Или вы что другое имели в виду? Конечно! Знаем ваши приемы! Мужчины какие пошли, чего только не придумают, чтобы к женщине попасть! Иди отсюда, бабник! Тут тебе ничего не будет, тут замужняя женщина! Петя, ты только не волнуйся!

– А я и не волнуюсь, – сказал Петр.

И это была чистая правда.

Татьяна встретила Гошу уже на пути к Садовой улице.

– Ты где это был? – спросила она по извечной женской привычке – знать ответ, но все же спрашивать. Знать-то она знает, но надо и мужчину послушать. Вдруг проврется. Тогда… А что тогда? Был бы этот Гоша ей в каком-то смысле нужен! А он ей не нужен ни в каких смыслах! Но – инстинкт сработал.

– У твоей подруги был, – честно ответил Гоша.

– Зачем?

Гоша подумал, как лучше сказать. И выразился следующим образом:

– Она хотела со мной близко общаться. Совсем близко.

– Да? Ха, надо же! Интересно, а ты хотел с ней общаться? Совсем близко?

Гоша опять подумал. Вспоминал, наверно, свои ощущения. И сказал:

– Нет.

– Это почему? Она симпатичная.

– Ты лучше. И я этого не умею.

– Первый раз вижу мужчину, чтобы в этом признался!

– Я не мужчина, – сказал Гоша без сожаления или раскаяния, но и без гордости. Просто сказал.

– А кто же ты?

– Человек.

– Так не бывает! Хотя… Похоже, ты не только все забыл, ты куда-то в детство провалился, Гоша. Даже завидно.

– Детство – хорошо?

– Конечно. Ничего тебе не надо, ничего тебя не тревожит.

– А тебя что-то тревожит?

– Вот пристал! – отмахнулась Татьяна. – Не тревожит, успокойся.

– Я не пристал, – сказал Гоша. – И я спокойный.

– То-то и оно, – вздохнула Татьяна с непонятной печалью.

А мимо проезжал лейтенант Харченко.

Увидев Татьяну, идущую парой с Гошей, он удивился, развернул машину, притормозил, выпрыгнул.

– Привет. Что-то не звонишь, Таня? Все в порядке?

– Более или менее.

– Не сдала его, я смотрю?

– Не взяли.

– Тогда вот что. В виде исключения могу его оформить. Хочешь? Как бомжа и бродягу.

– Он не бомж, как я поняла. Он просто память потерял. Это бывает. У него даже билет есть, вот! – Татьяна вытащила из кармана своих джинсов (по стройности фигуры любила этот вид одежды) посадочный талон авиабилета и показала Харченко.

То, что ей казалось доказательством невиновности (бомжи на самолетах не летают), Харченко тут же воспринял как доказательство вины, правда, еще непонятно какой. Он, считающий себя талантливым, но не реализовавшимся сыщиком, достал из машины сумку вроде полевой командирской, а оттуда лупу. Рассмотрел талон.