Станислав Бычков - Изумрудное оперение Гаруды (Индонезия, записки) Страница 31

Положение, при котором 70 процентов экспортных поступлений дает нефть, а 80 процентов государственных доходов поступает от иностранных нефтедобывающих компаний, чревато для Индонезии самыми неблагоприятными последствиями. Опасность такой чрезмерной зависимости от одного источника благосостояния уже давала себя знать. Стоило, например, объединению нефтедобывающих стран ОПЕК, в которое входит Индонезия, принять решение о замораживании цен на «черное золото» на мировом рынке, как Индонезия закончила 1982 финансовый год с дефицитом платежного баланса в 800 миллионов долларов. В более далекой перспективе однобокое ориентирование на вывоз сырой нефти таит в себе угрозу истощения месторождений, поскольку запасы нефти не беспредельны.

В Джакарте это понимают и пытаются поправить положение. Большие надежды возлагают на расширение экспорта других товаров: натурального каучука, пальмового масла, олова, кофе, чая, какао, табака и иных продуктов плантационного хозяйства. В связи с этим индонезийцам придется вступить в конкуренцию с соседними странами, экономика которых тоже в основном ориентирована на экспорт и примерно таких же товаров. Малайзия, например, крупнейший в мире экспортер олова и натурального каучука, Филиппины вывозят табак и сахарный тростник.

Для того чтобы поощрить местных и зарубежных бизнесменов к вкладыванию своих капиталов на развитие альтернативных нефти отраслей, правительство в 1982 году прибегло к ряду мер. Среди них — отмена ограничений на вывоз продуктов этих отраслей. Однако из-за слабости национального предпринимательства, а также обструкции со стороны западных и японских инвесторов заметных сдвигов в этом направлении пока нет.

Национальные экономические интересы правящие круги Индонезии пытаются отстоять и путем развития сотрудничества с соседними развивающимися странами в рамках региональной организации Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). В нее помимо Индонезии входят Малайзия, Сингапур, Таиланд, Филиппины и Бруней. Здание секретариата АСЕАН совместными усилиями этих стран было выстроено в Джакарте. Его пять этажей символизировали число участников Ассоциации. До 1984 года их было пять. Но потом к АСЕАН присоединился Бруней. Однако из-за этого вряд ли будут достраивать шестой этаж.

АСЕАН поставляет на мировой рынок 95 процентов знаменитой манильской пеньки, 85 процентов натурального каучука, 83 процента пальмового масла, 67 процентов олова. Много экспортируется копры, тропической древесины, фруктов, минералов. Как потребительский рынок АСЕАН тоже весьма значителен. Совокупное население стран Ассоциации превышает 250 миллионов человек.

Члены группировки имеют одних и тех же торговых партнеров: США, Японию, страны ЕЭС, Австралию, Гонконг. Весьма схожи и списки экспортных товаров. Эти два обстоятельства лишают их возможности широкого маневра в экономических схватках с транснациональными корпорациями. Не редко союзники по АСЕАН выступают как конкуренты. За 18 лет существования Ассоциации входящие в нее государства в области экономического сотрудничества достигли немногого.

В Индонезии и Малайзии черепашьими темпами сооружаются совместно возводимые заводы по производству мочевины, в Таиланде лишь собираются строить общими усилиями фабрику кальцинированной соды, в наметках пока и асеановские медеплавильный комбинат на Филиппинах и завод автозапчастей в Сингапуре. Существует ряд договоренностей о торговых преференциях, консультациях и прочих не затрагивающих глубинных экономических интересов мероприятиях.

Один из экономических обозревателей в беседе со мной на тему об асеановском сотрудничестве заметил: на регулярных встречах министров принимаются обширные резолюции, полные оптимизма и надежд. Когда их читаешь, нужно помнить, что каждую минуту, потраченную министрами на составление всего этого бумажного миража, в Индонезии, например, рождалось шесть человек, которых необходимо накормить, одеть, обуть и поместить под надежную крышу. За эту же минуту в стране потребовалось три новых рабочих места. И эти проблемы резолюциями, какими бы громкими и многообещающими они ни были, не решить.

Многие в Индонезии помнят плодотворность сотрудничества с Советским Союзом в конце 50-х — начале 60-х годов. С теплотой вспоминают совместную работу с советскими специалистами непосредственные ее участники. В Бандунге сердечные слова о наших геологах я слышал от Сунанто — работника крупнейшего в Юго-Восточной Азии Геологического музея. Свои воспоминания он типично по-индонезийски начал издалека.

В XII — XIV веках, сказал он, Бандунга не было. На его месте находилась столица Сунданского княжества Паджаджаран. Одно время им правил бесстрашный принц Силиванги, который, согласно преданию, не умер, а превратился в тигра. Сейчас изображение зверя — на гербе Западной Явы. Под изображением надпись на сунданском языке: «Благополучие. Безопасность. Спокойствие».

— Эти слова,— продолжал Сунанто,— я как-то перевел советским друзьям, соседям по палатке в джунглях Тимора, где мы вместе искали фосфаты. Старинное изречение понравилось моим коллегам.Они даже сделали его девизом всей поисковой группы. Объяснили так: в тяжелых условиях джунглей от всех и каждого при любых обстоятельствах требуется прежде всего спокойствие, которое обеспечит безопасность и успешное завершение работ,которые внесут свою лепту в благополучие индонезийского народа.

Вот так истолковали спаянные дружбой и общей работой советские и индонезийские геологи древнесунданское изречение на тиморской земле в 1957 году.

Советские люди помогали индонезийцам не только искать полезные ископаемые, но и прокладывать дороги, возводить мосты, строить заводы. Как символ доброго партнерства огромной чашей в центре Джакарты расположился спортивный комплекс, гостеприимно распахивающий свои двери участникам и зрителям спортивных состязаний, массовых митингов, грандиозных концертов. Спросите любого входящего на его трибуны, кто помог воздвигнуть этот заряжающий энергией и радостью стадион, и вам незамедлительно ответят: Советский Союз. Память об этом не умирает.

11. УЗНИКИ ПОДЗЕМНЫХ ТЕМНИЦ

Контраст между городом и деревней, прибрежными и внутренними районами Явы поразителен. Кажется, что попадаешь в совершенно иной мир. Когда я с трудом выбрался на автомашине из шумной, отравленной выхлопными газами, запруженной людьми Джакарты и поехал по северной, идущей вдоль моря в Семаранг дороге, напряжение, вызываемое теснотой и высоким ритмом городской жизни, еще долго не отпускало меня. Переходящие один в другой непрерывной чередой городки и поселки, нахально не сбавляющие скорости ревущие дизельные грузовики и автобусы, не обращающие ни малейшего внимания на звуковые сигналы бесчисленные велосипедисты — все это не давало расслабиться ни на минуту. Густо облепившие шоссе черно дымящие фабрики по изготовлению черепицы, серая от пыли, редко покрытая деревьями равнина, время от времени мелькающее грязной желтизной море не могли вызвать никакого другого чувства, кроме уныния.

Окружение и соответственно настроение поменялись только у городка Паманукан, когда я повернул на 90 градусов вправо, на юг, и стал подниматься в горы. Теперь попадались лишь мини-автобусы «Мицубиси-Кольт», ставшие в глубинке основным средством междугородного сообщения. Задние дверцы у них всегда открыты. И не только потому, что сидеть закупоренными в солнечный день под железной крышей — сущее безумие. Машины так переполнены, что из дверей обычно выпирают три-четыре человека, бог знает как и за что держащихся, которые, однако, находят возможным освободить одну руку и помахать встречным путешественникам, сопроводив приветственный жест щедрой улыбкой и громким пожеланием: «Счастливого пути!»

Удивительно живописны рисовые заливные поля — савахи. Не перестаешь удивляться бесконечности составленных из них гигантских лестниц на горных склонах, разноцветию сшитых из них лоскутных скатертей в долинах. Сверкающий зеркалом воды квадрат соседствует часто с савахом, покрытым нежной, светлой зеленью рассады: темно-зеленый густой бархат взошедших ростков сменяется золотистой желтизной набирающего силу колоса; рядом с отливающим золотом созревшим полем коричневато-бурым лоскутом лежит свежевспаханный участок.

Новизна открывшегося мира особенно остро почувствовалась в момент встречи зарождающегося дня на вершине горы Тангкубанпрау. Дорога, ведущая от подножия к умолкнувшему кратеру этого вулкана, оказалась закрытой шлагбаумом. Искать в предрассветный час кого-либо, чтобы поднять его, было бессмысленным занятием. Я уже отчаялся поспеть на вершину к восходу солнца, как вдруг одинокий, вынырнувший из тьмы мотоциклист, ни слова не говоря, согласился помочь мне и мигом поднял на гору.