Линн Винсент - Небеса реальны! Поразительная история путешествия маленького мальчика на небеса и обратно Страница 2

Заправившись топливом на бензоколонке в Синклере, мы поехали по Джефферс-стрит, и я, проезжая на знак светофора, вдруг вспомнил, что если бы мы свернули налево, то в конце концов добрались бы до Регионального медицинского центра, того самого, где мы провели в марте пятнадцать кошмарных дней, большинство из них стоя на коленях и молясь Богу о том, чтобы Он спас Колтону жизнь. Бог услышал наши молитвы, но мы с Соней с тех пор горько шутили по этому поводу, что этот тяжкий опыт стоил нам многих лет жизни.

Иногда смех – лучший способ забыть о тяжких минутах жизни, поэтому, миновав поворот, я решил немного подразнить Колтона.

– Эй, Колтон, – сказал я, – если мы свернем прямо здесь, то опять попадем в больницу. Хочешь назад в больницу?

Тот засмеялся в темноте.

– Нет, папа, не хочу! Лучше отвези Кэсси. Вот она точно хочет в больницу!

Сестра (она сидела рядом с ним) тоже засмеялась:

– Ну уж нет! Я туда тоже не хочу!

Соня с пассажирского сиденья повернулась к сыну, чье детское кресло располагалось как раз за моим. Я его не видел, зато живо представил себе его короткую стрижку «ежиком» и голубые глаза, сиявшие в темноте.

– Колтон, ты помнишь больницу? – спросила Соня.

– Да, мама, помню, – ответил он. – Ведь именно там мне пели ангелы.

Время внутри машины как будто остановилось. Мы с Соней посмотрели друг на друга, обменявшись безмолвным вопросом: «Он в самом деле это сказал, или мне послышалось?»

Соня наклонилась ко мне и шепнула:

– Он тебе до этого говорил про ангелов?

Я отрицательно покачал головой.

– А тебе?

Она тоже покачала.

Я свернул к ресторану «Арби», въехал на парковку и заглушил двигатель. С улицы сквозь окна автомобиля просачивался белый свет уличного фонаря. Кое-как развернувшись на своем сиденье, я обратился лицом к Колтону. Помню, в тот момент меня поразило, насколько он мал и по-мальчишечьи хрупок. Это был еще очень маленький мальчик, в голосе которого ясно слышалась неподдельная (а подчас и ставящая в тупик) искренняя невинность. Если вы сами родитель, то поймете, что я имею в виду: это тот возраст, когда ребенок, указывая пальцем на беременную женщину, может (очень громко) спросить: «Папа, почему эта тетя такая толстая?» Колтон все еще пребывал в том достаточно ограниченном пространстве жизни, где ему не были известны ни такт, ни вероломство. Все эти мысли молнией промелькнули у меня в голове, пока я старался придумать, как отреагировать на заявление моего четырехлетнего сына о том, что ангелы пели ему песни. Наконец я решился.

– Колтон, ангелы тебе пели, пока ты лежал в больнице? Так ты сказал?

Он быстро закивал головой.

– Что же они тебе пели?

Колтон закатил глаза, скосив их немного вправо – характерная для него поза припоминания.

– Ну, они пели «Иисус меня любит» и «Иисус сражался за Иерихон», – серьезно ответил он. – Я попросил их спеть «Мы вас расшевелим»[1], но они не захотели.

Кэсси тихонько захихикала, а я обратил внимание на то, что ответы Колтона звучат вполне буднично и прозаично, как нечто само собой разумеющееся, и отвечает он быстро, без тени замешательства.

Мы с Соней снова обменялись взглядами, как бы говоря: «Что происходит? Ему это привиделось или приснилось?»

И было еще одно невысказанное сомнение: «А нам-то как на это реагировать?»

И тут в моей голове возник вполне естественный вопрос.

– Колтон, а как выглядели эти ангелы? – спросил я сына.

Он радостно засмеялся, будто что-то вспомнив.

– Ну, один из них был похож на дедушку Денниса, хотя это был не он, потому что дедушка носит очки.

Затем он сразу посерьезнел.

– Папа, это Иисус велел ангелам, чтобы они мне пели, потому что я очень боялся. И мне стало лучше.

Иисус?

Я опять взглянул на Соню: она сидела открыв рот. Я снова повернулся к Колтону.

– Разве там был Иисус?

Мой сын кивнул и ответил так, словно речь шла о событии, не более примечательном, чем появление божьей коровки у нас во дворе:

– Да, там был Иисус.

– Где именно был Иисус?

Колтон посмотрел мне прямо в глаза.

– Я сидел у Него на коленях.

Если бы в беседах, как в поездах, имелись стоп-краны, то один из них был приведен в действие прямо сейчас. Лишившись от изумления дара речи, мы с Соней смотрели друг на друга, обмениваясь еще одним молчаливым посланием: «Нам следует серьезно поговорить об этом».

Мы вышли из машины и всей семьей направились в «Арби», откуда вышли через несколько минут с пакетом, полным снеди. На ходу мы с Соней успели полушепотом обменяться несколькими репликами.

– Ты в самом деле думаешь, что он видел ангелов?

– А Иисус?!

– Право, не знаю.

– Может быть, это был сон?

– Не знаю. – Он говорит очень уверенно.

Когда мы сели в машину и Соня распределила между всеми сандвичи с ростбифом и пакетики с картофельными чипсами, у меня внезапно родился еще один вопрос.

– Колтон, а где ты был, когда видел Иисуса?

Он посмотрел на меня так, словно спрашивал: «Разве мы не говорили об этом только что?»

– В больнице, где же еще! Ну, когда мной занимался доктор О’Холлеран.

– Доктор O’Холлеран занимался тобой дважды, помнишь? – спросил я. Колтону в больнице сделали срочную операцию по удалению аппендицита, затем операцию по очищению кишечника, а затем мы еще раз возили Колтона, чтобы ему удалили келоидные рубцы, но это уже было не в больнице, а в клинике доктора O’Холлерана. – Ты уверен, что это случилось в больнице?

Колтон кивнул.

– Да, в больнице. Когда я был с Иисусом, ты молился, а мама разговаривала по телефону.

Что?

Сомневаться не приходилось: речь шла о больнице. Но Боже! Откуда он знает, где мы тогда были?

– Колтон, но ты ведь находился в операционной, – сказал я. – Как ты узнал, что мы делали?

– Я видел вас, – просто и убедительно сказал Колтон. – Я вышел из тела, смотрел вниз и видел, как доктор занимается моим телом. Я видел тебя и маму. Ты был один в маленькой комнате и молился, а мама была в другой комнате, тоже молилась и разговаривала по телефону.

Эти слова Колтона тронули меня до глубины души. Соня глядела на меня широко открытыми глазами (таких широких глаз я у нее еще не видел), но ничего не говорила – просто таращилась и с отсутствующим видом грызла сандвич.

Большего в тот момент я вынести просто не мог. Я молча завел двигатель, вывел «форд» на шоссе и устремился в сторону Северной Дакоты. По обе стороны от автострады I-80, по которой мы мчались, простирались бесконечные пастбища, испещренные то здесь, то там прудами и утиными заводями, блестевшими серебром в лунном свете. Было очень поздно, и вскоре дети, как мы и предвидели, мирно уснули.

Глядя на расстилавшуюся передо мной дорогу, я с изумлением вспоминал только что услышанное. Наш маленький сын поведал нечто совершенно невероятное – и подтвердил это заслуживающей доверия информацией, причем такой, знать которую он просто не мог. Мы не рассказывали ему, что делали и чем занимались, пока он лежал в операционной, находясь в состоянии анестезии, то есть, по логике вещей, без сознания.

Я спрашивал себя снова и снова: «Как он узнал об этом?» Но к тому времени, когда мы пересекли границу штата Южная Дакота, меня занимал уже совершенно другой вопрос: «Могло ли такое случиться на самом деле?»

Глава 1

Инсектарий

Наше семейное путешествие, в конечном счете превратившееся в кошмар, было задумано как праздничная поездка. Самому мне в начале марта 2003 года предстояло по делам службы съездить в Грили, штат Колорадо, на встречу представителей окружного совета пасторов веслианской церкви. А все началось в августе 2002 года; тогда нашей семье изрядно досталось, ибо мы вступили на тернистый путь, полный несчастий и неудач: семь месяцев непрестанных травм и болезней, включая сломанную ногу, две операции и подозрение на рак, и все это помноженное на финансовые трудности; наш счет в банке был вычерпан до такого предела, что, когда по почте приходили квитанции и платежные уведомления, я прямо-таки слышал издаваемые ими засасывающие звуки. Моей скромной зарплаты пастора эти трудности, к счастью, не коснулись, но зато они основательно подточили наш главный финансовый оплот, наш частный бизнес – наземные гаражные двери, которым мы владели. Да и наши медицинские проблемы тоже стоили нам немалых денег.

Но к февралю ситуация, по всей видимости, радикально изменилась в лучшую сторону: мы оправились и встали на ноги. И поскольку мне все равно нужно было ехать, мы решили превратить служебную поездку в знаменательное событие, в своего рода переломный момент нашей семейной жизни – немного отдохнуть, позабавиться, освежить ум и душу и с новой надеждой двигаться по жизни дальше.

Соня от кого-то узнала об одном весьма милом местечке, очень популярном у детворы. Оно находилось за Денвером и называлось «Павильон бабочек». Широко разрекламированный как «зоосад для беспозвоночных животных», «Павильон бабочек» был открыт в 1995 году как учебно-образовательный центр, призванный знакомить людей с чудесами мира насекомых и морских тварей того примерно сорта, что обычно обитают в приливных волнах и соленых озерцах, остающихся после отлива. В те дни на подъезде к зоосаду посетителей встречала огромная цветная металлическая скульптура богомола в позе молитвы. Но в 2003 году этого гигантского насекомого уже не было на привычном для него постаменте, и приземистое кирпичное здание павильона, расположенное примерно в пятнадцати минутах езды от центра Денвера, тоже не зазывало красочным лозунгом: «Внимание! Дети, это для вас!» Зато внутри детей, и особенно детей в возрасте Колтона и Кэсси, ждал все тот же загадочный мир чудес.