Анастасия Полярная - Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера Страница 13

Последний раз я к ней приезжал в июне или в июле 2010 года. В очереди сидели две пары. У одного мужчины был рассеянный склероз. Он сомневался, поможет ли ему Вера Алексеевна. Я говорю ему: «Верьте: бабушка Вера Алексеевна вылечит, если возьмётся». Когда подошла его очередь, я видел: он в косяк не может войти ровно, шатается, руки расставляет. А выходил обратно – гораздо лучше. Олег поддержал меня и сказал: «Если она не может вылечить, она так и говорит» – и рассказал про своего родственника, который страдал эпилепсией. Вера Алексеевна сразу сказала: «Я не могу его вылечить».

Подошла моя очередь. Вера Алексеевна спросила: «Как?» – «Пришёл, Вера Алексеевна». – «Ну, слава Богу!». Она мне говорит: «Что сказать хочешь?». – «Господа Иисуса Христа хочу поблагодарить и попросить у Него прощения. Чем я могу помочь, принести пользу людям?». – «От помощи, – говорит, – нельзя отказываться. У церкви есть люди, которые просят милостыню. Если у тебя есть рубль, то отдай им этот рубль».

Помню этот наказ на всю жизнь. Теперь я часто хожу в церковь и даже чаще для того, чтобы поделиться с нищими, с теми, кто стоит на паперти…

В июне я уехал в отпуск. Хотел опять попасть к Вере Алексеевне. Позвонил её внуку Алексею, и он сказал, что она умерла.

Она такая же святая, как и Матрона Московская. Только она неканонизированная. Она перевернула жизнь мою: я стал таким настоящим, просветлённым; я в церковь пришёл и своих детей направляю. Сначала, думая о своей болезни, я переживал: почему я? Почему меня эта болезнь застала? Как мне выйти из этого состояния? Сначала мысли были о самоубийстве…

А потом я стал думать: «Это хорошо, что со мной это всё случилось: я узнал Силу Божью, я узнал Бога, но не Самого, а через Его людей, через такого человека, как Вера Алексеевна». Я и другим это же прививаю. Это, это, это всегда будет, это всегда останется. Это – мысли вслух.

Теперь у меня две матери: моя мать и Вера Алексеевна. И я всегда две свечки кладу: за мать и за неё.

Я навсегда запомнил Веру Алексеевну: всегда открытая, собранная, настоящая русская женщина!

В тот раз, когда она с чертями разговаривала, она сказала: «Бог был, Бог есть», я добавил: «Бог будет!». Она посмотрела так значимо. А в последний раз – это моё глубоко личное… Я сказал: «Бог был, Бог есть…» – «Бог будет!» – закончила Вера Алексеевна».

Наша чудесная целительница

Рассказ Надежды Николаевны Зубаревой, сотрудницы Леспромхоза, С. Красноборск

В Красноборске я разыскала Надежду Николаевну Зубареву, у которой когда-то останавливались Анатолий и Валентина (москвичи). Она оказалась очень приятной женщиной, сотрудницей леспромхоза.

Услышав о том, что я собираю материал для книги о Вере Алексеевне, Надежда Николаевна сразу согласилась встретиться. Наша беседа проходила в красноборской библиотеке, работники которой по просьбе Надежды Николаевны любезно предоставили нам отдельный кабинет.

Надежда Николаевна поделилась со мной очень интересными подробностями, связанными с жизнью Веры Алексеевны.

«Свой рассказ я начну с того, как к Вере Алексеевне пришёл дар целительства. После смерти сестры Вера Алексеевна пошла в красноборскую церковь её отпеть и поставить свечи. Стала у иконы Божьей Матери, молится… И вдруг видит: по иконе катится слеза… Икона плачет!.. Вера Алексеевна вышла на улицу, стала у берёзки… К ней подошла бабушка. Вера Алексеевна рассказала ей о своём видении. А бабушка ей сказала: «К тебе придёт дар. Ты будешь лечить, помогать людям, больным людям; страдающим людям ты будешь приносить пользу. Это очень редко бывает, когда икона плачет». Тогда впервые она задумалась… Это она мне сама лично рассказывала.

По роду работы Вера Алексеевна была знакома с медициной. Она лечила животных во всей округе. А потом стала лечить людей. Она рассказывала: «Снится ночью человек и органы: этот – справа, этот – слева. Я писала всё в тетрадь».

Когда Вера Алексеевна только начинала лечить, она принимала людей понемногу и в двенадцать часов заканчивала приём. На приёме она была очень серьёзной, не такой, как в обычной жизни; каждого спрашивала: «Как тебя звать?», «Крещён ты или нет?». Сначала она принимала только крещёных, а потом стала принимать всех. Сказала: «Мне дал право Боженька самой выполнять этот обряд. Я достигла того, что я сама могу это сделать». Я спросила: «А как вы это делаете?». – «Дотрагиваюсь до фаланги пальца – и человек крещён».

Вера Алексеевна была немногословной. Диагностику она проводила руками: проведёт и определяет вслух, словно с кем-то беседует: «Так, голова, сосуды, почки, суставы, ноги…», «прощупывает» человека, будто видит его насквозь.

Были и такие случаи, когда люди выходили неудовлетворёнными. Оно и понятно: в первую очередь надо быть самим к этому расположенными.

Вера Алексеевна вела подсчёт посетителям. Она ломала спички, сколько приняла людей, а потом внучка их считала и говорила ей: «Бабушка, смотри, сколько ты людей приняла!» Доходило до шестидесяти. Очереди к Вере Алексеевне были бешеные: людей – скопище, машин – куча. Она говорила: «Как я могу отказать? Люди в такую даль ехали». Дорожники к ней и дорогу очистят, и дров подвезут.

Первый раз я поехала к Вере Алексеевне со знакомыми; у них были проблемы с сыном. Мальчику было около пяти лет. У него на голове слева появилось какое-то образование наподобие круглого шарика; кроме того, при малейшем ударе синел носогубный треугольник, и ребёнок плакал от боли. Иногда во время таких приступов у него перехватывало дыхание. Мать вызывала «скорую», но, когда приезжала бригада, ребёнок уже хорошо себя чувствовал.

Врачи направили его в Архангельск. Там сделали снимок и сказали, что круглое образование надо удалять, и поставили мальчика на учёт.

Знакомая решила, прежде чем класть сына на операцию, показать его бабушке Вере, нашей чудесной целительнице, и мы поехали к ней все вместе.

Бабушка зажгла свечи, посмотрела мальчика и сказала матери: «Успокойся. У него просто сужение сосудов головного мозга. Ничего страшного. Я сейчас сосуды ему расширю, и всё будет хорошо. А так ты могла потерять его в любую минуту. Побежал бы, упал – и кровоизлияние в мозг». Все были в шоке: она своими словами подтвердила диагноз, который ребёнку поставили архангельские врачи: «Спазмы сосудов левого полушария головного мозга».

Мальчик подошёл к бабушке Вере и дал ей шоколадку, которую мать купила для неё заранее. Вера Алексеевна его благословила: «Иди, дитятко, с Богом, всё у тебя будет хорошо» – и вручила ему поллитровую банку мёда. Нам так неудобно брать было, мы заотказывались, а она настояла:

«Это вам на лечение». Она держала пчёл, и мёд этот – свой, целебный. Проблем, с которыми они обращались, больше у ребёнка не было: и шарик исчез, и приступов не стало. Больше они не ходили с ним ни к каким врачам.

А когда подошло время ему служить в армии, он решил провериться.

Врачи сказали: «Всё нормально. Незначительные отклонения присутствуют, но это считается нормой; нет «шариков» никаких». И мальчик пошёл в армию. Служил на Новой Земле. Сейчас ему 26 лет.

Расскажу про одного из своих сыновей. Он служил в Питере. Приехал в отпуск, сказал: «Мама, мне надо за речку к бабушке съездить, к Вере Алексеевне». Поехали. Приехали. Она его посмотрела и спрашивает: «Ты где служишь?» – «В Питере». – «Там рядом памятник Пушкину есть?». – «Да». – «Дедовщина в армии есть?» – Вера Алексеевна спрашивает. Сын молчит. «Ты мне ничего не говори, – сказала. – Двое тебя бьют: один высокий, второй – пониже. Высокий бьёт, а второму жалко тебя. Ты лежал в больнице». Сын возразил: «Я не лежал в больнице». – «Нет, лежал». – «В госпитале лежал». – «У тебя было два ребра сломано». – «Одно». – «Да что ты мне говоришь: два!» И ещё сказала: «С тобой служит мальчик, он дальний мальчик, не наш. (Из дальних краёв, значит.) У него на голове нет волос. В нём очень много радиации. Ему бы ко мне надо. Я бы с ним поработала». Так и не знаю, приезжал ли к ней тот паренёк.

В 1999 году у меня очень сильно прихватило поясницу: я с трудом передвигалась. Сделала в Архангельске снимок: оказалось, три грыжи и смещение позвонков. Врачи выписали только обезболивающие.

Поехала к бабушке Вере. Она сразу определила: «Да, вот у тебя тут грыжа, тут грыжа… Этот позвонок смещён, этот… Ну, ничего, выведем всё. Нормально всё будет. Всё будет хорошо. Они не нужны тебе, эти грыжи. Мы от них избавимся. Живи ты с Богом. Всё будет хорошо».

Прошло уже столько лет, и всё хорошо. Спина не болит, хоть физические нагрузки как были, так и остались.

На сеансах Вера Алексеевна была строгая, а после работы с людьми у неё даже взгляд менялся; она и пошутит, и посмеётся, когда «выходила из зоны лечения».

Она интересно рассказывала: «Бывает, надвигается туча-гроза. Я выйду на улицу, обойду вокруг дома… И туча обойдёт, не затронет» или: «В лес уйдём; у всех сапоги сырые, а у меня-то – сухие».