Анастасия Полярная - Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера Страница 14

Прошло уже столько лет, и всё хорошо. Спина не болит, хоть физические нагрузки как были, так и остались.

На сеансах Вера Алексеевна была строгая, а после работы с людьми у неё даже взгляд менялся; она и пошутит, и посмеётся, когда «выходила из зоны лечения».

Она интересно рассказывала: «Бывает, надвигается туча-гроза. Я выйду на улицу, обойду вокруг дома… И туча обойдёт, не затронет» или: «В лес уйдём; у всех сапоги сырые, а у меня-то – сухие».

Однажды мы, несколько женщин-леспромхозовцев, пришли к Вере Алексеевне; после сеанса она нас оставила. Сидим общаемся с ней, вдруг в какой-то момент она говорит: «Вы можете посидеть тихо-спокойно: мне нужно поработать с девочкой со зрением». Оказалось, ей привозили слепую девочку из Архангельска. Её привозили один раз, а потом Вера Алексеевна работала с нею на расстоянии.

Расскажу ещё о нескольких известных мне случаях.

Как-то раз к Вере Алексеевне приехала одна из сотрудниц нашего леспромхоза, женщина по имени Ия. Вера Алексеевна её спрашивает: «Как тебя звать?» Она отвечает: «Ия». Вера Алексеевна смотрит на неё и говорит: «Нет, тебя не так звать. По роду ты не так названа. Тебе было дано другое имя». Через некоторое время эта женщина признаётся: «Я вспомнила: меня первоначально Гелей назвали. А в церкви сказали, что такого имени нет, и записали Ия». Вера Алексеевна ей диагноз поставила: «У тебя проблемы сердечные: заужена сердечная аорта. – И тут же успокоила: – Я тебе её расширю, и ты поживёшь. Не переживай». С тех пор прошло много времени, и у этой женщины всё хорошо.

Однажды приехали ко мне из Архангельска сестра с мужем. Её муж служил в Пянже, в Афганистане. Когда они узнали о Вере Алексеевне, им захотелось к ней съездить. У Фёдора Фёдоровича, мужа моей сестры, была язва желудка, и сводило мышцы на ногах. Приехали, зашли, сели. Вера Алексеевна сказала Фёдору Фёдоровичу, чтобы он положил руки на колени и смотрел ей в глаза. «Вижу, как бомбы вокруг вас рвутся», – была её фраза. В конце лечения Вера Алексеевна сказала: «Мне тяжело вам помочь, потому что у вас очень сильное биополе». Она была готова помочь в любой ситуации, но не всегда это удавалось… «Не знаю, может, она и помогла: спустя пять-шесть лет у меня всё прошло», – сказал потом Фёдор Фёдорович.

У моей сестры была травма шеи: в детстве она упала на корыто. Сестра поехала к Вере Алексеевне за советом. Приехала, спрашивает: «Вера Алексеевна, может, мне прооперироваться?» Вера Алексеевна говорит в ответ: «Тебе сколько лет? Муж есть, дети есть, чего тебе ещё надо? Живи и радуйся какая ты есть», – был ответ. Прошло уже 25 лет с того разговора!

Одной из женщин Вера Алексеевна сказала:

«Я тебе сейчас сделаю переливание крови. И всё у тебя будет нормально».

Вначале Вера Алексеевна не брала оперированных.

Спрашивала, была ли операция. А потом лечила всех.

Вера Алексеевна делала только хорошее. Когда к ней приходили люди, которым что-то было наведено, она это чувствовала на расстоянии. Однажды к ней приехала женщина, у которой всё тело покрылось нарывами. Вера Алексеевна её приняла, а потом говорит: «У вас в машине сидит ещё один человек, но вы её ко мне не заводите: ей сделано злое. У меня изба чистая». – «Что же ей делать?» – «Ищите бабушку». – «Ну, к какой же бабушке обратиться?» – «Спрашивайте у людей. Люди всё знают».

Однажды я спросила Веру Алексеевну, лечит ли она от алкоголя. «Не могу, – был ответ. – Не могу мужа вылечить. По его роду было сделано сильнее меня: он был проклят кем-то по роду. Я с этим справиться не могу». Она объяснила, что родственное проклятие обладает большой силой.

С Верой Алексеевной было очень интересно общаться, слушать, как она рассказывает…

В трудные 1990-е годы она говорила: «Сейчас мы ещё неплохо живём. Подойдёт ещё сложное время».

Вера Алексеевна рассказывала о своей жизни, когда работала в совхозе и всюду ходила пешком, и на работу, и по домам: «Бреду пешком: снег не снег, дождь не дождь… Приду вся сырая, на русскую печку заброшу свою одежду. А утром опять мне надо идти…»

Она сквозь время видела

Рассказ Валентина Александровича Колодкина, бывшего директора леспромхоза «Красноборский»

С Валентином Александровичем Колодкиным, бывшим директором Красноборского леспромхоза, мне посоветовали встретиться местные жители, так как он часто навещал Веру Алексеевну, направлял к ней многих людей, очень её уважал и считал близким человеком.

Несмотря на свою занятость, Валентин Александрович сразу же откликнулся на мою просьбу встретиться и поделиться воспоминаниями о Вере Алексеевне.

Валентин Александрович – степенный мужчина с умным, внимательным взглядом – производил впечатление человека ответственного, честного и мыслящего. В нём чувствовалась серьёзность и доскональное знание лесного дела. Валентин Александрович оказался интересным собеседником и творческой личностью. Беседуя с ним, я поняла, что передо мной не только высокопрофессиональный специалист и талантливый руководитель; передо мной человек, искренне болеющий за свою Родину, за судьбу людей и государства. Он жил, думая о проблемах страны, о лесной отрасли, о своих сотрудниках. Этот человек привык всегда так мыслить, радея о других; принципы чести остались для него главными. Может быть, именно поэтому Валентин Александрович и был так близок Вере Алексеевне: возможно, видя в нём эти качества, она его привечала.

О Вере Алексеевне он говорил искренно, эмоционально, с теплотой и любовью; даже посвятил ей стихи… Было ясно, как много она для него значила. В каждом слове Валентина Александровича звучали почитание и благодарность.

Познакомился я с Зашихиной Верой Алексеевной в начале мая 1993 года. До этого времени я был наслышан от людей, что есть такая бабушка в деревне Середовине, что в 15 км от Дябрино, которая лечит. Также знал, что начальник Красноборского ДРСУ, Гнатюк Виктор Петрович, с ней в очень хороших отношениях. А муж Веры Алексеевны, Николай Дмитриевич, работал на тот момент в ДРСУ.

И вот весной 1993 года ко мне приехал мой друг, Косенчук Николай Григорьевич, который сильно простыл и месяц отлежал в больнице г. Котласа, но легче ему не стало. Николай Григорьевич переночевал у меня, а утром собирался лететь домой в п. Куликово. Видя, как тяжело ему было, я предложил съездить к Вере Алексеевне. Он ответил: «Давно к ней хотел съездить, но как попасть?»

Я позвонил Виктору Петровичу Гнатюку, спросил, как зовут эту бабушку и есть ли у неё телефон (мобильной связи в то время не было). Виктор Петрович назвал номер телефона, но добавил: «Вряд ли она ответит, чаще телефон держит выключенным, а то звонят отовсюду, покоя не дают».

Тем не менее я решил позвонить. Время было семь часов утра. Но вот чудо! Ответила сама Вера Алексеевна. Я сказал, что звонит Валентин Колодкин, что сильно болеет друг, и спросил, можно ли приехать. Она ответила: «Друг? Простыл? Ну что, приезжайте».

В тот же день мы добрались до этой деревни, постояли в очереди, и Николай попал на приём. После него я зашёл поблагодарить Веру Алексеевну. Я сказал ей, что это я звонил утром, и сказал: «Спасибо, что приняли». Она мне тут же говорит: «Ну-ка садись, посмотрю тебя».

Перекрестила меня и открытыми ладонями на некотором расстоянии от меня (сантиметров 15–20) повела от головы до пояса. И через секунду: «Ой, парень, да у тебя порок сердца!» Я был ошарашен.

Ни слова не спросив, где, что болит, она безошибочно ставит диагноз. Дело в том, что на приписной комиссии в 9 классе (1967 год) мне хотели выдать «белый билет», т. е. «годен к нестроевой», именно из-за порока сердца. Меня ни в пот, ни в дрожь, но в какое-то непонятное состояние бросило – как она так может? Ведь даже у врача на приёме спрашивают: «На что жалуетесь?» Или назначают обследование от рентгена до анализов. А тут?

Вера Алексеевна сказала: «Это у тебя кровь застаивается в желудочке сердца, не прокачивает. Сейчас я поправлю». Проделав несколько манипуляций руками и шепча какие-то слова, она вновь перекрестила меня. Вся эта операция прошла за 5–7 минут.

Потом она говорит: «Ну, теперь иди с Богом».

А ровно через год она через женщин управления леспромхоза, которые ездили к ней на приём, передала: «Колодкин всех вас направляет ко мне, а ему самому надо приехать». Я немного посомневался: а чего ехать-то? Я ведь уже был у неё. Но в душе что-то толкало: а как ослушаться-то? Ведь приглашает что-то?

Приехал, отстоял очередь, захожу к Вере Алексеевне и от порога: «Здравствуйте, Вера Алексеевна, я ведь у вас уже был в прошлом году». Она мне: «Садись иди, не разговаривай! Я тебя лечила, да не долечила, у тебя ещё желудок больной».

А ведь и это правда. Так порой прижимало, что ни таблетки, ни альмагель не помогали. То ли гастрит, то ли язва была. Но идти к врачам и глотать трубку мне было страшно… И опять мне стало гораздо лучше! Чудеса! Да какие!