Александр Горбовский. - Тайная власть. Незримая сила Страница 13

Не берусь утверждать, сколь велики оказались политические последствия этого события в последующих судьбах России. Но я и не об этом. Я о другом – о самом факте такого воздействия, понуждающего кого-то, в данном случае второго человека в государстве, совершить поступок, ему навязанный: в нужный день отправить телеграмму определенного содержания.

Был ли это единственный случай, когда государственное лицо, общественный деятель оказался объектом тайной манипуляции? Как бы то ни было, эпизод этот дает повод предположить, что некоторые не до конца понятые свершения или, наоборот, несвершения в истории могли бы происходить под воздействием подобных обстоятельств.

Хорошо известно, что Наполеон не только твердо намерен был высадиться в Англии, но и вел интенсивную военную подготовку к вторжению. Вот как пишет об этом советский исследователь А. 3. Манфред: «На западном побережье, близ Булони был создан огромный военный лагерь. Бонапарт хотел нанести врагу удар прямо в сердце: поразить Британию на ее островах, продиктовать мир на берегах Темзы. Все было подчинено этой задаче. Тысячи рук напряженно работали над сооружением новых кораблей, транспортных судов, барж; все, что держалось на воде и не шло сразу ко дну, было пригодно для поставленной цели».

«Приготовления к экспедиции против Англии, – писали „Московские ведомости“ в те дни, – проводятся с неутомимой деятельностью… Консульская гвардия получила приказ быть в готовности к походу». Вся эта активность была отражением величайшей решимости самого Наполеона произвести вторжение в кратчайшие сроки. «Мне нужны только три туманных ночи»' – повторял он.

И вдруг все эти лихорадочные усилия армии и государственной машины были прекращены. Причем это не было вызвано появлением каких-то новых военных или политических факторов, которых не существовало бы ранее и возникновением которых можно было бы объяснить эту перемену.

Через сто с лишним лет интенсивную подготовку к тому, от чего отказался Наполеон, начинает Гитлер. Стягиваются транспортные плавучие средства, ведется отработка деталей операции, морские и сухопутные штабы работают день и ночь, стремясь предусмотреть все обстоятельства предстоящей высадки. В разгар подготовки 16-го июля 1940 года Гитлер подписывает план «Морской лев» – детальный план вторжения на Британские острова. Задача военной кампании была сформулирована следующим образом: «Устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии, и, если это потребуется, полностью захватить ее». На окончательное завершение подготовки был отведен всего месяц. Но, как и в предыдущем случае, все было прекращено столь же внезапно. Прошло всего две недели, 31 июля на совещании руководителей фашистской Германии Гитлер внезапно делает заявление, полностью отменяющее решение, которое только что было принято. Вся деятельность по подготовке к вторжению была тут же свернута.

Как и в ситуации с Наполеоном, за время между принятием решения и внезапной отменой его не появилось никаких новых факторов, которые могли бы объяснить эту перемену.

«Почему Гитлер не вторгся в Англию в 1940 году, – недоумевал У. Черчилль позднее в своих мемуарах, – когда его мощь была наивысшей, а мы имели всего 20 тысяч обученных солдат, 200 пушек и 50 танков?» Не слишком ли странно повторяется история? Заурядному уму (а что есть массовое сознание, как не квинтэссенция такой заурядности?) представляется, будто, каждое действие исторической личности непременно логично, обоснованно и рационально. Не потому ли уже не одно поколение военных исследователей и историков прилагает столь большие усилия, чтобы выстроить систему собственных и политических объяснений, этих неожиданных перемен: сначала в военных намерениях Наполеона, затем Гитлера.

Некоторые факты биографии Гитлера, рассказы людей из его окружения свидетельствуют, что это был не только чрезвычайно неординарный медиум, но и человек, мысливший в магическом плане. Такие личности, оказывая сильное влияние на окружающих, сами в силу своей резонансности нередко более других оказываются открыты для постороннего влияния и воздействия. Не оказался ли Гитлер объектом такого воздействия?

Английский исследователь Д. X. Бреннан в своей работе «Оккультный Рейх» приводит свидетельство, согласно которому, когда над Англией со всей неотвратимостью и силой нависла угроза немецкого вторжения, группа самых сильных британских колдунов и экстрасенсов совершала магические действия с целью внушить Гитлеру импульс, должный отвратить его от такой попытки. Предварительно обмазавшись жиром, они входили в холодное Северное море, образуя там магический круг, и посылали Гитлеру чувство неуверенности, тревоги и мысль о невозможности задуманного им предприятия. Как сообщила исследователю одна из участниц этого действия, ее прапрадед в свое время участвовал в подобном же ритуале, направленном против Наполеона. Цель этого действа была та же – подавить решимость и желание Наполеона пересечь Ла-Манш.

Как мы знаем, Наполеон, как и Гитлер, оба немотивированно и внезапно отказались от этой мысли.

Возвратимся к нашим дням. Можно ли представить себе, что существуют некие лаборатории, сверхсекретные центры неких еще более засекреченных ведомств, пытающихся воздействовать на политических, государственных деятелей в мире, в котором мы живем?

Косвенным свидетельством интереса к подобному кругу проблем со стороны спецслужб могло бы быть сообщение, появившееся какое-то время назад в зарубежной печати об американском корреспонденте в Москве Роберте Тосе, проявлявшем повышенную любознательность к работам закрытых советских парапсихологических центров. Интерес этот привлек внимание КГБ, и корреспондента несколько раз приглашали для собеседования, чтобы выяснить, что именно удалось ему узнать.

Очевидно с моей стороны равно бессмысленно было бы утверждать, что такие работы ведутся где-то, как и настаивать на том, что они не ведутся нигде. Я этого просто не знаю. Такое незнание не исключает, однако, некоторых соображений на этот счет.

Когда Петр 1 вводил в свое время картофель в России, некоторые крестьяне, едва дождавшись всходов, пытались использовать в пищу ботву, полагая, что это и есть то, ради чего его растят. Не так ли поступает и тот, кто, едва почувствовав какие-то свои возможности, начинает пытаться практиковать, воздействовать на других? Как торопливые и неразумные крестьяне, он не догадывается, не ведает, где есть истинные плоды и, не дождавшись их, получает лишь отравление и резь в животе. Ужасный конец Распутина не случаен. Но даже это далеко не самое ужасное в его участи.

Для человека, который хотел бы приблизиться к истинам высшего плана, суетные реалии этого мира теряют свой смысл и значение. Такой человек не переступит порога секретных лабораторий, не сможет и не станет служить ни властителям, ни политическим группам, как не сможет служить ни собственным амбициям, ни интересам повседневного бытия. И наоборот. Тот, кто готов служить политикам и владыкам, кто приемлет ценности их круга, неизбежно оказывается чужд, отторжен от высших истин. В этом и есть неизбежность и суть выбора.

4. ЛЕГЧЕ ВОЗДУХА, БЫСТРЕЕ СВЕТА

Власть над телом

Если экстрасенс не впал в гибельный соблазн манипулирования другими, то, продолжая свое восхождение, он начинает обнаруживать, что куда более благодарный и благодатный объект такого воздействия – это он сам. Те, кто преуспел в этом или, говоря точнее, чей путь вывел их достаточно далеко, редкие люди эти являют порой пораженным современникам удивительные возможности и поразительные способности воздействия на самих себя.

Некоторые из «туземных» обычаев поверхностному и неискушенному европейскому взгляду представляются порой воплощением варварства и отсталости. Что, кроме возмущения и ужаса, может испытать, например, такой наблюдатель при виде мусульманского обряда, сопровождающего праздник шахсей-васхей: по улице медленно движется толпа верующих, время от времени они останавливаются, и под дружные выкрики каждый принимается зверски царапать себе лицо и тело, избивать себя плетью, железной цепью, наносить себе удары кинжалом. После того как шествие удаляется, постовая оказывается обильно окрашена кровью. Казалось бы, это ли не варварство, это ли не дикость!

Однако все куда сложнее, чем видится на первый взгляд. Судя по всему, обряд этот – не более, чем блеклый след, полузабытая память уникальных способностей, бытовавших среди шаманов в давние домусульманские времена. О таких способностях, делающих тело не только невосприимчивым к боли, но и неподвластным даже ударам ножа, кинжала, – сегодня можно найти свидетельства в шаманской практике там, где она сохранилась.