Велимир - Дар шаманизма - дар волхования Страница 13

Нас более всего интересует сам процесс перехода в шаманическое состояние. Правильное возбуждение предполагает что между обыденным сознанием и шаманическим островом в сознании, уже существует ограниченное число дорог или связей, через которые осуществляется переход возбуждения. И путь по этим дорогам контролируется шаманом. Без сознательного контроля за перемещением возбуждения между обыденным состоянием сознания и шаманским островом, шаман будет оцениваться обществом как психически ненормальный человек.

Очевидно, наличие у человека от рождения шаманского острова - означает его потенциальную возможность стать шаманом или душевно больным человеком. При этом первые связи между островом и обыденным сознанием, налаживаются при кризисе посвящения или приступе безумия - называйте как хотите.

В шаманических обществах, эти связи закрепляются через мифологическую картину мира, и через ритуальную активность шамана. Таким образом, в обыденном сознании шамана должно существовать ясное знание о мифологической картине, в которой действует шаман. Правильно, если эта картина усваивается с детства. Это в значительной степени определяется обстоятельствами - имеет ли общество шаманическую культуру, или не имеет. Ответ на этот вопрос само общество может дать не всегда. Так, русский народ еще совсем недавно имел такую культуру. Ниже мы укажем на выраженные шаманические черты русского волшебства.

Кроме этого, правильное возбуждение предполагает ясное знание шаманом своего начального пути в мире третьей реальности. Для возбуждения или вдохновения себя, шаман поет свою песнь, (стуча или не стуча в бубен), которая рассказывает о его мифологии, и поясняет все его действия, которые он производит непосредственно сейчас. В принципе, песня может и не исполнятся, но вместо нее должны вестись чувственные разговоры на тему мифологии, или должны иметь место ритуальные обращения к богам и духам, с разговором о предстоящем действии, читаться стихи возбуждающего, духовного характера. При этом шаман должен увлечь сам себя рассказом, слушанием чужой музыки или своим собственным активным поведением. Либо он должен быть потрясен каким-то только что случившимся событием, мифологическое значение которого ему очевидно. При этом есть особое промежуточное состояние, когда шаман еще не работает с духами, но уже готов к камланию, и по опыту понимает, что пора стучать в бубен. Надо думать, что оно у всех индивидуально, и здесь не остается ничего другого, как опять обращаться к собственному опыту - брать бубен и пробовать. Если это промежуточное состояние почему-то было пропущено, то надо подождать, совершая ритуальные действия. Оно должно прийти вторично.

Мне приходилось попадать в такие состояния во время просветительских лекций. Наверное, внешне, это расценивается как потеря автором контроля над собой, поскольку, при этом рвется нить логического изложения, и могут быть заметны ничем не оправданные лекторские эмоции. Сам вопрос о чтении лекций в духе шаманского камлания пока остается открытым.

Субъективно, в этом состоянии мною ощущается легкая неприятная дрожь во всем теле, побуждающая к движению. Активизируется мыслительный процесс, возникает не прагматичное отношение ко всему, что попадает в поле зрения. От всего увиденного или услышанного начинаешь ждать диалога. Плюс, ощущается стекание жидкости с концов пальцев. Как бы вода выходит из тела, и течет вниз. Руки, при этом, хочется обтереть, сжать и потереть ладони вместе, как если бы им было холодно. Существенно, что при этом вокруг должны быть язычники - доброжелательно настроенные единоверцы. Вне общества возникают иные промежуточные состояния, которые так же не уютны и требуют действия - выхода из них.

После того, как появились ощущения промежуточного состояния, можно брать бубен, и кудесить. Но здесь неожиданно актуальным оказывается вопрос - с какой целью стучать в бубен? Оказывается, такая цель должна быть заранее понята, и поставлена в дежурную очередь. Ибо когда промежуточное состояние вызвано, или оно подступает само, то рассуждать о целях уже не получается. Если есть возможность - надо камлать. Нет - надо как-то иначе отпустить себя.

Такое промежуточное состояние возникает после погружения в мифологические рассуждения или переживания, но обязательно на пустой желудок. Если нет возможности застучать в бубен, то лучше всего съесть пару теплых шницелей, и запить яблочным вином. Тогда по телу разольется ленивое тепло, и камлать более не хочется.

25. Переход шамана от обыденного состояния в крайнее состояние видения (ощущения) духов не имеет разрывов в цепочке состояний, которые все доступны шаману и контролируемы им, хотя некоторые из этих состояний он считает лишь промежуточными.

Упрощая вопрос, можно сказать, что шаман - человек сильно увлекающийся своим воображением. В отличие от всех остальных людей, он ему доверяет. Плюс, у него в голове есть живая, разработанная в деталях картина мира, в которой он находит волшебных помощников и противников.

Отключению от обыденного состояния сознания во многом помогает бубен. Удары в бубен не составляют мелодии. Они требуются для отключения сознания, которое все более и более происходит при каждом ударе. Удары бубна и песнь шамана располагаются им так, чтобы возможная последовательная работа сознания концентрировалась только на песне и ее образном содержании. Для этого, надо бить в бубен и быстрее и медленнее - как шаман это сам для себя чувствует.

По этому поводу, Харнер говорит, что для шаманского путешествия в глубь земли можно включать магнитофон с записью периодических ударов, а самому ложиться на кровать, закрывать глаза и мысленно искать в памяти любую дыру, в которую удается протиснуться. Размер дыры не имеет значения, лишь бы стены открывающегося туннеля не жали, когда влезешь в нее целиком. Возвращение обратно начинать при смене ритма бубна.

Механический ритм кажется неприемлемым. Что же касается шаманской песни, то она оказывается "гладкой" и последовательной лишь во время ритуальных камланий, когда белый шаман стучит в бубен по ритуальной обязанности в присутствии зрителей. Этот вид деятельности важен для всех шаманов, ибо он дисциплинирует, приближает к богам и напоминает мифологическую картину бытия. Переход же к индивидуальному камланию, когда шаман не работает на культ, ритуал и воспитание зрителя, а работает ради конкретного дела, в присутствии просвещенных свидетелей, может быть совсем иным. Тут уместно сравнение с работой двигателей самолета, когда лайнер переходит от горизонтального разбега к отрыву от взлетной полосы. Взлет шамана - это часто тоже рев и рычание, заглушаемое бубном. Конкретных слов в нем нет, но есть выход в третью реальность. Например, хантымансийские шаманы, переходя границу третьей реальности, стучат в бубен особенно сильно. Для них, как и для большинства шаманов, эта реальность поделена на ряд уровней, проход через которые так же является отдельной психической задачей.

26. Наконец, шаманская атрибутика. Что и почему надо еще, кроме бубна? Роль одежды шамана, и прикрепленных к ней вещей невозможно понять, подходя к шаманизму только научно. В этом вопросе ученая мысль останавливается на утверждении, что одеяние шамана отражает его внутренний мир и его религиозные убеждения. Это верно, но это взгляд со стороны, который неизбежно ограничен.

Чтобы понять истинную роль шаманской атрибутики, надо ею долго пользоваться по назначению. Вот передо мной висит старая фотография великого ямальского шамана. Он уже стар, потому на всякий случай привязан цепью к человеку, который должен удержать его, если духи возьмут над ним власть. Его грудь и плечи в священном железе - медные круглые пластины с прорезной резьбой, весьма напоминающей образы серебряных браслетов из Старой Рязани. На голове - железная корона, с нее на глаза спускаются черные лоскуты материи, закрывающие глаза, на плече - маска духа. На правой руке, что держит колотушку - железный или кожаный налокотник.

Предание говорит, что железо это - бессмертная часть шаманского обряда - должно передаваться от отца к сыну. Сын этого шамана, по молодости, не принял от отца священное железо, но отдал его в музей. Сегодня, это одеяние шамана висит в музее. Сын имеет возможность одевать его два раза в год по большим праздникам. Он одевает его и мучительно пытается восстановить связь с отцом и предками. Но волшебная дверь в мир духов не открывается. Предметы, хранящиеся в музее и хранящаяся в доме обладают различной волшебной силой. Чтобы древнее железо заговорило, надо владеть им полностью, и использовать его при камлании, возможно сперва даже заставляя его в этом участвовать чрез силу.

Шаманская практика дает понять, что одежда и закрепленные на ней предметы выполняют роль аналогичную органам шестого чувства, которое позволяет проникнуть в мир третьей реальности. Одежда и атрибутика расширяют осязательные возможности шамана. Все вместе это образует мост, позволяющий шаману ходить в иномирье и обратно. И уже сам процесс одевания атрибутики и долгого укрепления на себе предметов шаманской практики, подобен сбору в поход. Это занятие уже само по себе меняет сознание шамана и видение им окружающего мира. По этому поводу в науке известно, что духи входят в шамана через концы плетей его одеяния. Традиционна народная одежда имеет по подолу, вороту и рукавам красную окантовку или вышивку, запрещающую духам проникать внутрь одежды. В одежде шамана такая окантовка где-то должна нарушаться за счет висячих деталей одежды, увязывающих шамана с миром духов.