Чогъям Трунгпа - Медитация в действии Страница 14

Ответ: Дело в том, что слово "индивидуальность" довольно сложно и двусмысленно. В начале индивидуальность может быть чересчур подчеркнута, поскольку существуют различные индивидуальные аспекты. Даже когда мы достигли стадии освобождения, там, пожалуй, есть элемент сострадания, элемент мудрости, элемент энергии и всевозможные разнообразные вариации. Однако то, что мы называем индивидом, есть нечто большее, нежели все это. Мы склонны видеть здесь один характер, на основе которого построено много явлений — в качестве способа найти какой-нибудь вид безопасности. Когда налицо мудрость, мы стараемся вложить в нее все; и тогда она становится как бы совершенно отдельным существом, отдельной личностью; но на самом деле это не так. Все же остаются индивидуальные аспекты, индивидуальный характер. Так, в индуизме мы находим различные аспекты Бога, различные божества и разнообразную символику. Когда мы достигаем единства с реальностью, эта реальность не есть просто одна-единственная вещь; мы просто способны видеть под очень широким углом.

Вопрос: Если изучающий обладает восприимчивым умом и желает стать единым с природой, может ли он научиться медитировать, или ему нужно развить свою собственную форму медитации?

Ответ: С природой? Что вы хотите этим сказать?

Вопрос: Если он желает учиться, может ли он принимать поучения от других? Или ему можно развить медитацию самостоятельно?

Ответ: Действительно, устные наставления, устное учение необходимо. Хотя изучающему, прежде чем он сможет что-нибудь получить, необходимо научиться давать, отдаваться. Во-вторых, он обнаруживает, что вся идея учения стимулирует его понимание. При этом также устраняется создание сильного чувства достижения, как если бы все было приобретено "моим собственным трудом" — это понятие свойственно человеку, который всего добился сам.

Вопрос: Конечно, это недостаточная причина для того, чтобы получать наставления от какого-нибудь учителя: просто потому, что необходимо избавиться от чувства "все сделано своими руками". Я имею в виду случай какого-то похожего на Рамана Махариши, который достиг понимания без помощи постороннего учителя; разумеется, такому человеку не стоит идти и искать гуру только для того, чтобы у него не закружилась голова.

Ответ: Нет. Но тут исключительный человек, в том-то все и дело. Есть путь; он возможен. И, по существу, никто не может ничего передать другому человеку, не может ничего вложить в него. Нужно раскрывать все внутри самого себя; пожалуй, в некоторых случаях люди способны сделать это самостоятельно. Но возводить нечто на самом себе в какой-то мере свойственно характеру "я", не так ли? Мы оказываемся на довольно опасной почве. Это легко может стать деятельностью "я", потому что здесь уже имеется понятие "я"; а затем нам захочется построить на этой стороне еще больше. Я думаю, — возможно, это покажется простым, но в действительности как раз в этом все дело, — что мы научаемся самоотдаче постепенно, и такая самоотдача "я" — весьма обширный предмет. Точно так же учитель действует в качестве своеобразного зеркала; он возвращает нам наше собственное отражение. Тогда вы впервые способны увидеть, как вы прекрасны или как уродливы.

Пожалуй, здесь стоит упомянуть еще об одной или двух мелочах, касающихся медитации, хотя общую основу предмета мы уже рассмотрели.

Вообще говоря, наставления в области медитации нельзя давать в каком-то классе; между учителем и учеником должны существовать личные отношения. Также внутри каждой определенной техники имеются определенные вариации, например, осознание дыхания. Но мне, вероятно, нужно вкратце коснуться основного способа медитации; а затем, если вы захотите пойти дальше, вы, конечно, сможете это сделать и сможете получить дальнейшие указания от какого-нибудь учителя медитации.

Как мы уже упомянули, эта медитация не занята попытками выработать сосредоточенность. Хотя многие книги о буддизме говорят о такой практике, как саматха, развитие сосредоточенности, мне думается, что этот термин как-то вводит в заблуждение. Мы могли бы вообразить, что практику медитации можно использовать в коммерческих целях, что мы могли бы сосредоточиваться на подсчете денег или на чем-то вроде этого. Но медитация существует не просто для коммерции; там другое понятие о сосредоточенности. Видите ли, обычно мы не можем сосредоточиваться по-настоящему. Если мы очень усердно стараемся сосредоточиваться, тогда нам необходима мысль, которая сосредоточивается на предмете, а также еще нечто для ускорения этого процесса. Итак, существуют два процесса, включенные в сосредоточение; а второй процесс играет роль надзирателя, который удостоверяется, что вы выполняете дело как следует. Эту часть процесса необходимо убрать, иначе мы кончаем тем, что становимся еще более самосознающими и просто видим, что сосредоточиваемся, а не находимся в действительном состоянии сосредоточенности. Возникает порочный круг. Поэтому мы не в состоянии развивать только сосредоточенность, не устранив централизующую бдительность, стремления быть внимательным, которое есть "я". Таким образом, практика саматха осознания дыхания не занята сосредоточением на дыхании.

На Востоке обычно принята поза со скрещенными ногами; и если вы можете сидеть в таком положении, предпочтительнее пользоваться им. Тогда мы сможем приучить себя садиться и медитировать в любом месте, даже посреди поля; при этом не надо и беспокоиться, где или на чем сесть. Физическая поза также имеет известную важность: например, если мы легли, это положение может вызвать у нас сонливость, а если мы стоим, такое положение может вызвать желание ходить. Но для тех, кто найдет трудной посадку со скрещенными ногами, вполне хорошо будет сидеть на стуле; действительно, в буддийской иконографии известна сидячая поза на стуле, "майтрейя-асана", так что и она вполне приемлема. Важно только держать спину выпрямленной, чтобы не возникло напряжения при дыхании. Что же касается самого дыхания, то, как мы уже сказали, здесь нет речи о сосредоточенности; мы стараемся стать едиными с чувством дыхания. В начале требуется некоторое усилие; но после непродолжительной практики осознание просто удерживается на грани дыхательного движения; оно лишь естественно следует за дыханием; и мы не особенно стараемся связать ум с дыханием. Мы стремимся почувствовать дыхание — выдох, вдох, выдох, вдох, — и обыкновенно бывает так, что выдох оказывается длиннее вдоха. Это помогает нам осознавать пространство и распространение дыхания наружу.

Также очень важно избегать торжественности, избегать настроения участия в каком-то особом ритуале. Нужно чувствовать себя вполне естественно и непринужденно, просто стараться отождествить себя с дыханием. Это и все, что требуется; в процесс не включены никакие идеи, никакой анализ. Всякий раз, когда возникают мысли, просто наблюдайте за ними, как за мыслями, а не как за предметом. Обычно выходит так, что когда у нас появляются мысли, мы вообще не осознаем, что это мысли. Предположим, мы планируем очередную воскресную прогулку — и мы настолько поглощены этими мыслями, что уже почти находимся на прогулке, даже не осознавая, что тут только мысли. А если мы видим, что такую картину создает всего лишь мысль, мы начинаем открывать, что она обладает меньшим качеством реальности. Во время медитации не следует пытаться подавлять мысли; нужно лишь стараться увидеть их преходящую, прозрачную природу. Не надо увлекаться ими; не надо и отбрасывать их; просто наблюдайте их и потом возвращайтесь к осознанию дыхания. Весь смысл здесь в том, чтобы культивировать приятие всего; мы не должны проводить различий, не должны быть вовлечены в какую бы то ни было борьбу. Такова основа техники медитации; она вполне проста и непосредственна. В ней не должно быть никаких преднамеренных усилий, никаких попыток контроля, никакого старания стать спокойным. Вот почему при этом пользуются дыханием. Его легко ощутить; не надо следить за собой, стараться делать что-то или производить какие-то действия. Такова причина, почему для начала важна техника. Это первоначальный способ, это начало; и обычно медитация продолжается и развивается по-своему. Иногда оказывается, что мы медитируем несколько иначе по сравнению с тем, как мы ее впервые начинали, и это происходит совершенно спонтанно. Техника медитации не классифицируется, как продвинутая техника или техника начинающего. Просто медитация сама постепенно растет и развивается.

Глава 7. Мудрость

Слово "праджня" означает "мудрость". Пожалуй, английское слово имеет несколько иной смысл; но тибетское слово "шераб" вполне точно: "ше" — знание, познание; "раб" — конечный. Значит, "шераб" — это не какое-то специальное знание в техническом или образовательном смысле, это не знание буддийской теологии, не умение делать некоторые вещи, не знание методов логического аспекта учения. Здесь слово означает познание ситуации, проникновение в нее, а не фактическое знание. Это — знание без "я", без эгоцентрического осознания того, что мы знаем, которое связано с "я". Итак, праджня или шераб, — это обширное и далеко идущее знание, хотя в то же время оно обладает колоссальной проницательностью и точностью; и оно входит в каждый аспект нашей жизни. Поэтому оно играет весьма важную роль в нашем развитии, как и "упая", метод, т. е. искусное средство, правильный подход к ситуации. Эти два качества действительно иногда сравнивают с двумя крыльями птицы; а в Писаниях упая также уподобляется искусной руке, тогда как праджня, острая и проницательная, напоминает топор. Без топора дерева не срубить, мы просто разобьем себе руки. Так, можно располагать искусными средствами, но не уметь ими действовать. Но если при этом существует и праджня, подобная глазу или свету, тогда мы способны действовать правильно и умело. Иначе искусные средства могут стать глупыми, потому что мудрым сделает человека только знание. Фактически упая сама по себе может сделать человека величайшим глупцом, ибо все будет еще основано на "я". Можно видеть ситуацию до мельчайшего пункта и частично уметь справляться с ней; но мы не увидим ее с полной ясностью без влияния прошлого и будущего; а тогда мы упустим ее сиюминутную данность.