Чогъям Трунгпа - Медитация в действии Страница 15

Но, пожалуй, нам стоит рассмотреть вопрос о том, как развить эту проницательность, или шераб, до того, как мы углубимся в дальнейшие детали. Так вот, есть три метода, необходимые для культивирования шераб, и в тибетской традиции или называются те-па, сам-па и гом-па. "Те-па" означает изучение предмета, "сам-па" — это размышление о нем, и "гом-па" — медитация о предмете, развивающаяся в самадхи. Таким образом, те-па — это прежде всего изучение, обычно связанное с техническим знанием, чтением писаний и тому подобным. Но подлинное, как мы уже видели, идет гораздо дальше. И первое условие, необходимое для те-па, выработать, своего рода храбрость, сделаться великим воином. Мы раньше упоминали об этом понятии; но, может быть, лучше рассмотреть его более детально. Так вот, когда воин идет на битву, он не думает о прошлом, не вспоминает о своем прошлом величии и могуществе, не думает он и о последствиях для будущего, не занимает себя мыслями о победе и поражении, о боли и смерти. Величайший воин знает себя, и он обладает огромной верой в себя. Он просто сознает и своего противника; он совершенно открыт и полностью осознает ситуацию, не думая о ней в понятиях хорошего или дурного. У него нет мнений, и это именно делает его великим воином; он просто бдителен. А в это время его противники оказываются эмоционально захваченными ситуацией; и они не в состоянии устоять против него, потому что он действует правильно, движется, преодолевая их страх; он способен успешно напасть на врага. Поэтому те-па, изучение и понимание, требует качества великого воина. Надо стараться развивать теоретическое знание, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Сначала наши теории могут быть следствием вдохновляющего действия прочитанных книг, так что мы не совсем отказываемся от учения и изучения, которые очень важны и могут стать источником душевного подъема. Но книги также могут стать всего лишь способом бегства от реальности; они могут превратиться в оправдание того обстоятельства, что мы не делаем самостоятельного усилия для подлинной детальной проверки вещей. Чтение может походить на еду: до какого-то пункта мы едим в силу физической необходимости, но далее делаем это ради удовольствия, потому что нам нравится вкус пищи или просто возможность чем-то заполнить время, будь то завтрак, второй завтрак, обед или ужин. Ясно, что в процессе развития мы читаем не просто ради накопления информации. Нам нужно читать, будучи широко открытыми, не вынося суждений, просто стараясь получить. Иногда здесь можно провести аналогию с ребенком, который попал в магазин игрушек. Его так все интересует, что он становится как бы единым со всеми игрушками в магазине, и в конце концов для него оказывается очень трудным решить, что же купить. Он утратил самое понятие о мнении и не может сказать: "Мне хочется купить то-то, а этого я покупать не хочу". Он до такой степени стал единым со всем окружающим, что просто не в состоянии решить, что ему нужно. Учение должно быть таким же — без мнений ("мне нравится это, мне не нравится то"), — мы просто принимаем; и не потому, что мы прочли это в писаниях, или так говорит некий учитель, а нам необходимо принимать его слова в качестве авторитета, не потому, что мы не имеем права критиковать. Мы принимаем в силу полнейшей открытости, отсутствия препятствий. Поэтому читайте, учитесь, получайте от этого своеобразное вдохновение. Вы можете получить многое от всевозможных книг; но здесь есть некоторый предел; и когда вы выработали особого рода общее вдохновение и доверие к себе, вы должны затем прекратить чтение.

Это первая стадия те-па, когда мы развиваем теоретическое знание. И часто бывает, что в известном пункте такая теория кажется почти облеченной в опыт, так что мы можем почувствовать, что достигли состояния духовного экстаза или просветления. Здесь налицо большой подъем, мы почти ощущаем, что увидели саму реальность. Мы можем даже оказаться настолько захваченными этим подъемом, что начнем писать большие труды по данному предмету. Однако на этой стадии следует соблюдать большую осторожность и стараться избежать чрезмерного подчеркивания своей уверенности в том, что мы сделали какое-то новое, замечательное открытие. Увлеченность не должна приобрести чрезмерную силу; здесь главное — воплотить знание в действие, иначе мы станем похожи на нищего бедняка, который только что нашел мешок с золотом. Он охвачен возбуждением по поводу находки, ибо в его уме золото как-то неясно связано с пищей. Но у него нет никакого представления о том, как воспользоваться золотом, покупая и продавая товары, чтобы по-настоящему обеспечить себе пропитание. Раньше он никогда не имел дела с этой стороной жизни, так что для него правильный образ действий, пожалуй, является проблемой. Точно так же не следует приходить в возбуждение по поводу своих откровений. Нужно проявлять некоторую сдержанность, хотя переживания могут быть даже более захватывающими, чем достижение состояния Будды. Беда здесь в том, что мы придаем этому знанию чрезмерную ценность; будучи чересчур возбуждены, мы, таким образом, препятствуем своему выходу за пределы двойственного подхода к ситуации. Мы приписываем своим достижениям слишком большую важность, и в результате возбуждение все еще базируется на личности, на "я". Поэтому нам надо подойти к делу с умением и даже применять шераб, мудрость, для понимания ситуации. Так что все, что мы нашли, необходимо немедленно претворять в действие; оно не должно стать своеобразным инструментом, который мы только показываем другим. Нельзя и привязываться к нему; нужно пользоваться им лишь при возникшей необходимости.

Конечно, это теоретическое знание очень интересно. О нем можно говорить так много, употребляя множество слов; в том, чтобы рассказывать обо всем этом другим людям, есть большое удовольствие. Можно тратить на разговоры целые часы, можно спорить, демонстрировать свою теорию и доказывать ее прочность. Мы даже вырабатываем у себя род евангельского подхода — стараемся обратить в свое открытие других, ибо мы опьянены.

Но это все еще теория. И отсюда мы переходим к сам-па, т. е. к медитации с размышлением, созерцанию предмета и его обдумыванию. Сам-па — это не медитация в смысле развития внимательности и тому подобного; здесь имеет место медитирование о предмете и правильное его усвоение. Иными словами, изученное нами не получило еще развития, достаточного для того, чтобы сделать нас способными справляться с практическими вещами в своей жизни. Например, мы можем начать разговор о своем великом открытии, когда произошла какая-то неприятность, — допустим, сбежало молоко или случилось что-нибудь похожее. Неприятность может быть совсем обычной, однако она каким-то образом покажется нам довольно волнующим и ужасным событием. И переход от обсуждения высокого предмета к наблюдению за молоком будет слишком резким. Одно столь возвышенное, а другое столь обычное, столь земное! — так что мы как-то найдем весьма трудным воплотить знание в действие на этом уровне. Контраст чересчур велик, и в результате мы испытываем потрясение, отключаемся и возвращаемся к обычному уровню "я". Следовательно, в ситуации такого рода существует большой разрыв между двумя вещами, и нам нужно научиться тому, как быть в подобных случаях, как установить связь с повседневной жизнью, отождествить нашу деятельность с тем, что мы усвоили на пути мудрости и теоретического знания. Конечно, наша теория представляет собой нечто, далеко превосходящее любую обычную теорию, которая могла быть выведена математическим путем, чтобы создать приемлемые положения. Здесь мы сами вовлечены в теорию и в ней присутствует наше большое чувство. Тем не менее, это всего лишь теория, и по этой самой причине ее оказывается трудно воплотить в жизнь, в действие. Она кажется правильной; она как будто дает нечто, когда вы только думаете о предмете; но она имеет тенденцию оставаться статичной. Так что оказывается необходимой сам-па, медитация с размышлением, потому что нам надо успокоиться после первоначального возбуждения при открытии, надо найти способ связать с собой вновь найденное знание на практическом уровне. Предположим, например, что вы просто сидите дома, в кругу семьи, за чашкой чая. Все идет обычным образом, вы окружены удобством, испытываете полное довольство. И вот как вы свяжете свое волнующее открытие трансцендентного знания с этой частной ситуацией, с чувством данного особого момента? Как можно применить шераб, мудрость в нынешней обстановке? Разумеется, мы обычно связываем "мудрость" с какой-то специальной деятельностью и немедленно отвергаем теперешнюю обстановку. Мы склонны думать так: "Что же, то, что я делал до настоящего момента, не есть нечто реальное; потому я должен оставить все это и уйти в такое-то место, уйти из дома и заняться практикой, усваивая знание в пустынных местах Шотландии, в каком-нибудь тибетском монастыре." Но в этом рассуждении что-то не совсем правильно, потому что рано или поздно вам будет необходимо вернуться на эту же знакомую улицу, к тем же знакомым людям; повседневная жизнь продолжается, и от нее нельзя уйти. Таким образом, все дело здесь в том, что мы не должны пытаться изменить положение, да фактически это и невозможно. Поскольку вы — не король, который может просто отдать приказ и прекратить все происходящее вокруг, вы можете иметь дело только с тем, что ближе всего к вам, т. е. с самим собой. И все же вы обладаете некоторым объемом видимой свободы, чтобы принимать решения; вы можете решить уйти. Но в действительности это — лишь другой способ пытаться остановить мир, хотя, конечно, все зависит от вашего отношения. Если мы мыслим лишь в понятиях стремления к чему-то новому, в понятиях желания еще чему-то научиться, а не отвергаем свое окружение, тогда все прекрасно. Трудность возникает потому, что мы склонны к уходу после какого-нибудь отдельного случая, когда обстоятельства показались нам в какой-то степени нереальными и неприятными; а мы думаем, что если бы только находились в особом окружении или в особой ситуации, мы видели бы все ясно. Но это значит целиком отбрасывать то, что происходило до сегодняшнего дня; так поступать совсем не годится. Конечно, это не значит, что не нужно посещать центр медитации и учиться, что не надо на некоторое время удаляться от людей и от дел; не должно быть только попыток уйти. Хотя мы, возможно, сумели бы больше раскрыться в этом особом месте, это не значит, что одна только внешняя обстановка могла бы сделать нас способными к изменению и развитию. Не надо осуждать свое окружение, не надо осуждать людей, внешние условия; не пытайтесь что-либо изменить, просто вступите в ситуацию и постарайтесь наблюдать. Это и есть сам-па в подлинном смысле, настоящее созерцание предмета. И когда мы способны продолжать работу по преодолению романтического и эмоционального отношения, мы открываем истину даже в кухонной раковине. Таким образом, все дело в том, чтобы ничего не отвергать, чтобы использовать этот самый момент, любую возможную ситуацию, принимать ее и уважать.