Владимир Лермонтов - Дельфания. Сокровенные истории Страница 18

– Разум мой светел как никогда! – укоризненно произнес Нектарий.

– Простите, старче, – извинился смущенный Константин, еще не привыкший к тому, что старец слышит его мысли.

– Не знаю, радость моя, как сказать тебе на ученом языке, чтобы ты понял, – Нектарий посмотрел на Константина в размышлении и продолжил: – В мире есть такие, как бы тебе сказать, тоннели, которые Землю нашу насквозь пронизывают. Только тоннели те не в прямом смысле дырки в земле, а как бы отверстия во времени и пространстве. Через такие пустоты можно и на край земли попасть, и даже в другое время провалиться. В общем, спас Господь твоего сынишку и тебя. Если бы тогда не попал он в этот тоннель, то погибли бы все.

– Где же сейчас, отче, сын мой?

– Вот этого не могу сказать тебе, радость моя, не знаю и не ведаю. Закрыто для меня знание это. Но знаю, что все с ним хорошо будет, позаботится о нем Маточка Божия, не волнуйся.

Константину стало мучительно больно от того, что он только что нашел сына и будто вновь потерял. И вдруг он почувствовал, что старец стоит рядом с ним, положив руку ему на плечо. Константин повернулся и посмотрел прямо в глаза Нектарию. А у пустынника в глазах стояли слезинки, которые поблескивали в свете огня. Нектарий внезапно сильно, до боли сжал своей сухой ладонью плечо гостя и дрожащим голосом произнес:

– А вот Машенька, голубица твоя, Костенька, погибла. – Константин застонал. – Улетела она, радость моя, в небесные обители, как лебедушка!

В пещере воцарилась свинцовая тишина.

– Так она не доехала до Казахстана? – прошептал Константин, чувствуя, что холодеет от ужаса.

– Нет, Костюшка, сняли с поезда ее, лебедушку твою, и заточили в темницу.

Судорога прошла по телу Константина.

– А ты поплачь, радость моя, поплачь, – нежно произнес старец.

И Константин не выдержал и уткнулся в старца, пряча свое лицо в его волосах и листьях и давая волю слезам.

– Ты плачь, радость моя, а я тебе поведаю радостную весть, что родилась у тебя доченька – колокольчик, Аннушка, которая совершит много дел добрых и людям русским поможет годины трудные пережить. И путь укажет, как Русь-матушку возродить.

Константин еще долго всхлипывал, пряча в старце свое лицо. Наконец старец положил руки на голову Константина и сказал:

– Ну а теперь отдохнуть тебе пора, радость моя, устал ты от дорог и новостей. Усни, Костюшка, и пусть тебе приснятся сладкие сны.

После этих слов Константин вдруг почувствовал, как в его тело через руки старца вливается нектар неземного покоя и блаженства. Пещера закружилась в фантастическом вихре, он мгновенно погрузился в глубокий, детский сон, и ему действительно снились добрые, светлые сны.

Нектарий подхватил паломника на руки и отнес на свое ложе. Потом заботливо укрыл шкурой, подоткнул под бока и ноги, чтобы не дуло. Перекрестил три раза Константина и поцеловал в лоб.

– Спи, Костюшка, радость моя, все пройдет. Все пройдет. Твоя жизнь только и начинается, а вот моя к закату приблизилась.

А потом он вышел наружу и стоял под звездами, читая молитвы и перебирая четки. Пустынник уже много лет не спал, готовясь в последний путь, и сегодня этот путь стал настолько близок, что до него можно было дотронуться рукой.

Глава 12. Тайна афонского молитвенника

Константин открыл глаза и не сразу понял, где находится. Он осмотрелся вокруг и наконец вспомнил все: как он встретился с пустынником Нектарием, его откровения у очага, полные драматизма с одной стороны, а с другой – вселяющие надежду. Ведь самое главное, его дети живы! У него родилась дочь Аннушка!

– Слава Богу за все, – прошептал Константин.

Сейчас он чувствовал себя удивительно бодро и легко, ему казалось, что он долго-долго спал и за это время в его душе все улеглось, успокоилось и воцарилось некое подобие гармонии. Будто за время сна в нем произошли глубокие перемены, которые выровняли его внутренний мир, погасили шторма, переплавили тревоги, перемололи отчаяние. Это был просто волшебный сон, отметил Константин, если бы не он, то ему пришлось бы бороться с самим собой не один месяц, а возможно, и годы.

Он вдруг вспомнил, как пустынник Нектарий положил на его голову руки и как через них в его разум, тело, душу начал вливаться поток мира и блаженства. Нет сомнений в том, что Нектарий подлинно чудотворец, подумал Константин, недаром, видимо, он носит такое удивительное имя – Нектарий, что означает дающий нектар радости и умиротворения. Потом Константину пришло в голову, что в тот первый вечер он так ничего и не узнал о старце, о его жизни и судьбе.

Константин продолжал лежать и размышлять обо всем, что с ним произошло. Снаружи в пещеру падал луч солнца, в котором летали маленькие искрящиеся пылинки. Слышно было звонкое пение птиц, доносился аромат летних трав, благоухающих после ночи под горячими лучами солнца. Все это было для Константина ново и необычно, однако ему почему-то показалось, что все для него здесь до боли близко и знакомо. Будто он раньше уже здесь не просто был, но даже жил. Бывает такое, подумал Константин, попадаешь в совершенно новое и абсолютно незнакомое место, а кажется, что уже с тобой такое было. Что это? Да и старец Нектарий показался таким родным и близким, словно давно с ним знаком.

Вдруг размышления Константина прервал громкий звериный рев. Он вскочил с ложа, сбросил накидку и выскочил наружу, где его взору предстала удивительная картина. В десяти метрах от пещеры, посередине поляны сидел огромный медведь, а пред ним на корточках сидел Нектарий, уткнувшись головой в живот зверя. Константин видел Нектария со спины, одна медвежья лапа лежала на плече старца. И в первое мгновение Константину показалось, что медведь напал на Нектария и тот вырывается из его опасных объятий. Ища глазами поблизости подручное орудие защиты, Константин ринулся в их сторону, чтобы помочь освободиться старцу и прогнать зверя, но тут его остановил спокойный и громкий голос Нектария:

– Да ты не бойся, Костюшка! – старец поднял голову, посмотрел на Константина и кивнул в сторону медведя: – Это Бурый, мой друг, – он вновь отвернулся и продолжал возиться в медвежьей шкуре. – Сколько раз я говорил тебе, – укорял старец медведя, – не ходи за перевал, там же капканы ставят. Не послушался, друг ты мой любезный. Ну да ничего, сейчас я тебе лапу-то освобожу.

Медведь заревел, видимо, от боли, а старец приговаривал:

– Потерпи, Буренький, сейчас еще одно мгновение, и все будет хорошо. Ну-ка, Костюшка, помоги, подержи-ка вот здесь. Не получается у меня, сил не хватает.

Константин нерешительно приблизился к этой странной парочке и, преодолев и страх и удивление, принялся помогать старцу. Он слышал над своей головой горячее дыхание дубравного зверя, а когда тот зарычал, готов был все бросить и отскочить, но удержался. Наконец операция была закончена, лапу освободили от капкана. На землю капала медвежья кровь. Нектарий принялся натирать рану какими-то листьями, а потом взял большой лист лопуха и, обернув лапу, перевязал ее веревочкой.

– Ну, вот и все! – произнес удовлетворенный старец. – Немножко вначале поболит, а через недельку заживет, будешь опять бегать. Только не ходи больше за перевал, – он назидательно погрозил пальцем.

А медведь меж тем вдруг лизнул старца в руку и не спеша побрел в лес.

– Вот оно как, Костюшка, – заулыбался Нектарий. – Твари Божьи, и те в человеческой ласке нуждаются.

Константин впервые видел, чтобы человек так легко и ласково общался с грозными животными, старец действительно волшебник. А Нектарий улыбался и объяснял:

– На земле, Костюшка, есть самый главный ключик любого волшебства – это любовь, радость моя. Она, милый мой!

И еще немало чудес наблюдал Константин, какие творила любовь старца Нектария. Как-то они обходили окрестности, старец показывал достопримечательности и приговаривал:

– Принимай, Костюшка, мою пустыньку, как из рук самого Господа.

– Да что вы, отче? – возмутился Константин, понимая, куда старец клонит.

А тот назидательно, с ласковой улыбкой отвечал:

– Послушай старика, радость моя. Знаю, что говорю.

Вообще Константин не замечал, когда пустынник бы не улыбался. Каждое слово он произносил с любовью и нежностью. И с каждым деревцем, и с каждой птичкой и цветочком вел он задушевные беседы, и те будто слышали его и понимали. Однажды Константину показалось, что цветок даже поклонился старцу, как бы в подтверждение того, что слышит и понимает Нектария. Все, что окружало этого чудного старца, было наполнено благодатью и сердечностью, и Константину в первое время казалось, словно он попал в какую-то лесную сказку, в которой Нектарий – добрый волшебник, знающий и понимающий язык птиц, зверей и растений. Вокруг него всегда, куда бы он ни шел, кружила стайка веселых и бойких синичек. Они смело садились на плечи и голову старца, порой облепляя его, как куст. В таком виде старец смотрелся и вовсе каким-то древним, пещерным человеком. А по вечерам приползала прямо в пещеру большая старая жаба. Старец сидел у очага, а жаба смело запрыгивала ему на колени и замирала в неподвижности и сонливости. Нектарий тогда говорил: