Ог Мандино - Величайший торговец в мире Страница 2

А теперь… Прочитав “Величайшего торговца в мире”, пожалуйста, пришлите мне свои отзывы.

Ог Мандино

Глава первая

Хафид на мгновение задержался перед бронзовым зеркалом и бросил взгляд на знакомый образ, отразившийся в до блеска отполированном металле.

— Только глаза хранят следы былой юности, — прошептал он и медленно двинулся по просторному мраморному залу. Едва передвигая старческие ноги, он прошел меж высоких, искусно выточенных из черного оникса, колонн, поддерживающих потолки, отделанные серебром и золотом, и оказался возле старинных столов кипарисового дерева, украшенных резьбой из слоновой кости. Отшлифованные, словно зеркала, черепашьи панцири тускло мерцали отовсюду — со стен, диванов и кушеток, обитых драгоценной парчой с замысловатым рисунком. Огромные пальмы, пережившие века и владельцев, невозмутимо произраставшие в широких бронзовых чашах, окружали фонтан с алебастровыми нимфами — в руках они держали корзины с цветами, инкрустированные драгоценными камнями, соревнующимися между собой в красоте. Ни один из тех, кому посчастливилось посетить поражающий воображение дворец Хафида, не мог усомниться в сказочном богатстве хозяина.

Седовласый владелец прошел по оранжерее, миновал небольшой коридор и вступил в хранилище. Оно являло собой внушительных размеров здание длиной более пяти тысяч шагов. Эразмус, главный счетовод Хафида, переминаясь с ноги на ногу, стоял, ожидая справедливого гнева хозяина.

— Здравствуйте, мой господин.

Хафид молча кивнул и проследовал дальше. Эразмус направился вслед за господином. Счетовод был не в состоянии скрыть беспокойство, вызванное необычной просьбой хозяина встретиться именно в этом месте. Возле нижней площадки Хафид остановился поглядеть, как идет разгрузка привезенного товара и прикинуть приблизительную его стоимость.

Там были шерсть, прекрасные льняные полотна, пергамент, ковры и благовония из Малой Азии; а также стекло, бальзам, орехи и инжир, привезенные с родины Хафида, разноцветные ткани и лекарства из Пальмиры, имбирь, корица и драгоценные камни из Аравии; кукуруза, бумага, гранит, алебастр и базальт из Египта; гобелены из Вавилона, а рядом с ними великолепные картины из Рима и статуи Греции. Аромат бальзама тяжело повис в воздухе, и чувствительный нос старца распознал в нем запахи слив, яблок, сыра и имбиря.

Наконец он обратился к Эразмусу:

— О мой верный друг, сколько всего богатств накоплено в нашей казне?

Эразмус побледнел.

— Вы говорите “всего”, мой господин?

— Да, да, всего.

— Последнего числа я точно не запомнил, но могу сказать примерно, где появились излишки на семь миллионов золотых талантов.

— И если мы обратим все товары в золото, какая, по-твоему, сумма получится?

— Наш учет на данный период еще не закончен, мой господин, но могу предположить, что мы заработали как минимум три миллиона талантов.

Хафид понимающе кивнул.

— Не нужно больше закупать товаров. Немедленно разработай план, как обратить все, что принадлежит мне в золотые слитки.

Рот счетовода от неожиданности приоткрылся. Он был настолько поражен, что на какое-то время лишился дара речи, пошатнулся и, когда наконец смог заговорить, с усилием подбирая слова произнес:

— Я не понял вас, господин. Этот год для нас был наиболее прибыльным, каждый владелец вашей лавки говорит, что товаров было продано намного больше, чем в прошлом сезоне. Даже римский легион стал теперь нашим заказчиком. Так неужели вы не продадите прокуратору Иерусалима две тысячи арабских скакунов, обещанных ему две недели назад? И простите мою смелость, но я рискну усомниться в правильности вашего распоряжения, потому как не совсем понимаю смысл вашего приказа.

Хафид улыбнулся и с чувством пожал руку старому слуге.

— Мой верный добрый друг. Достаточно ли хорошо ты помнишь тот день, когда получил от меня первый приказ? Тогда, много лет назад, ты только поступил ко мне на службу.

Эразмус сначала нахмурился, но вдруг лицо его оживилось.

— Господин, вы сказали мне так: “Я приказываю вам ежегодно половину нашей прибыли раздавать бедным”.

— Ты этого не сделал, посчитав меня не сведущим в торговых делах, — укоризненно произнес Хафид.

— Я предчувствовал, что грядут большие неприятности, мой господин.

Хафид кивнул и показал на лежащие под навесом товары:

— Теперь ты признаешь, что беспокойство твое было безосновательным?

— Да, господин мой.

— Прими и теперь мое решение на веру, пока я не разъясню тебе свои планы. Я стар и потребности мои просты. С тех пор, как моя возлюбленная, красавица Лиша, после стольких лет счастливой жизни покинула меня, единственным моим желанием было раздать все свои богатства беднякам нашего города. Для спокойной жизни я оставил бы себе только самое необходимое. Я хотел бы, чтобы, кроме составления описи, ты занялся бы еще и составлением всех нужных документов, а именно — дарственных владельцам моих лавок. Я также надеюсь, что ты распределишь пять тысяч золотых талантов среди всех моих управляющих в награду за многолетнюю верную службу. И пусть они распорядятся полученными деньгами так, как сочтут нужным.

Эразмус хотел было возразить хозяину, но Хафид движением руки остановил его.

— Похоже, мои указания тебе не особенно приятны?

Счетовод с сомнением покачал головой и попытался улыбнуться.

— Нет, господин. Я не до конца понимаю причины, толкающие вас на подобное решение. Сказанные вами слова звучат так, словно бы дни вашей драгоценной жизни уже сочтены.

— Как это похоже на тебя, мой дорогой Эразмус. Ты все время беспокоишься обо мне больше, чем о себе. Задумывался ли ты когда-нибудь о своем будущем? Предположим на мгновение, что наша торговля пришла в упадок? Что станет с тобой в этом случае?

— Мы были друзьями много лет, — неторопливо ответил Эразмус. — Как могу я в такие минуты волноваться о себе, о своем благосостоянии?

Хафид обнял старого друга и, вторя ему, ответил:

— И правильно, в этом нет необходимости. Я уже просил тебя перевести на твое имя пятьдесят тысяч золотых талантов. Теперь я молю тебя оставаться со мной до тех пор, пока давно предсказанное мной не осуществиться. Кроме того, я завещаю тебе и этот дворец, и хранилище. Вот теперь я почти готов воссоединиться с моей любимой Лишей.

Пожилой счетовод пристально посмотрел на своего хозяина и учителя. Разум его был не в состоянии постичь услышанное.

— Пятьдесят тысяч золотых талантов? Дворец… Хранилище… Нет, мой господин, я не достоин таких щедрых подарков.

Хафид снова кивнул, на этот раз с еще большей уверенностью.

— Я всегда считал тебя своим лучшим Другом, Эразмус. Награда, которую ты считаешь столь щедрой, на самом деле ничтожно мала. Что она в сравнении с твоей безграничной верностью и преданностью! Ты владеешь редким искусством жить ради других, а это качество ценится превыше всего на свете. Теперь я убежден, ты ускоришь завершение моих планов. Время — самое большое сокровище, которым я владею. Для меня сейчас самое ценное — оставшиеся мне песчинки часов моей жизни.

Эразмус заглянул в лицо Хафида, не сдерживая горьких слез, струившихся из глаз, и слова друга похоронным звоном отозвались в его сердце.

— А что же ваши обещания? — вопрошал он. — Они остаются в силе? Хотя мы всегда были как братья, вы никогда не заводили подобных разговоров.

Хафид сложил руки на груди и, улыбнувшись, загадочно произнес.

— Мы обязательно встретимся. После того, как ты выполнишь мои утренние распоряжения, я открою тебе секрет, в который никого никогда не посвящал. Он и по сей день остается тайной, — Хафид на мгновение умолк, а затем задумчиво прибавил, — для всех, кроме моей горячо любимой жены Лиши. Да и она узнала о нем только перед самой смертью.

Глава вторая

Прошло немного времени и настал час, когда тяжело нагруженный золотом караван, под надежной охраной, отправился из Дамаска. Среди прочих документов в сумке старшего караванщика лежал свиток. В нем говорилось о смерти господина и его последней воле — раздать золото среди владельцев торговых лавок Хафида. Везде, где были торговые лавки Хафида, караван останавливался. Каждый из торговцев Хафида встречал слова об уходе своего господина ошеломленным молчанием. Наконец в лавке города Антират миссия каравана была полностью выполнена — ни одного слитка не осталось в сумках, все было роздано. В то время Земля еще не знала более могущественной торговой империи, чем созданная Хафидом — величайшим торговцем мира. С сердцем, отягощенным глубокой скорбью, Эразмус выполнил распоряжения своего господина. Хранилище опустело, и знамена империи Хафида перестали украшать торговые лавки. Пришедший к Эразмусу посыльный передал ему просьбу господина встретиться у фонтана. Вглядываясь в лицо друга, Хафид заговорил: