Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 31 Страница 24

Старик жил почти восемь лет без жены, она умерла через день после известия о смерти их единственного сына Андрея, который служил в Чечне и там погиб. Хоронил Архип сперва жену, а затем сына, которого привезли ему в цинковом гробу. Вспоминать это не хотелось, и, чтобы хоть как-то изгнать тяжелые мысли, старик снова позвал пса, который уже и так сидел рядом с ним. Собака лизнула хозяину руку и тихо заскулила, не зря, видно, люди говорят, что собака чувствует смерть. «Вот умру я, что ты будешь без меня делать, кому ты такой старый будешь нужен?» – тихо, с надрывом в голосе произнес Архип. По щекам старика поползли слезы, они падали на грязную подушку и исчезали непонятно куда.

Неожиданно старику захотелось есть. На память пришел красный пахучий борщ, который когда-то так отменно готовила жена. Анна его была хохлушка и борщи варила со смальцем, чесноком и буряком. Жена клала в борщ много густой сметаны, и, когда ее перемешивали с борщом, получался какой-то удивительно приятный радужный цвет, с множеством масляных глазков. Воспоминания были такими яркими, что старик почувствовал запах чесночного борща. «Аня!» – неожиданно для себя позвал он, и на его зов в дверь вошла жена. Архип не стал размышлять над тем, откуда она взялась, ему это было не важно, так он соскучился по своей умершей жене. Та неслышно прошла к кровати и, поправив подол, присела в его ногах. «Плохо тебе без меня?» – вопрос был больше утвердительный, чем вопросительный, и старик, зажмурившись, часто закивал головой. Прохладная рука жены легла ему на лоб, и он замер, стараясь не шелохнуться, чтобы этот желанный мираж нечаянно не исчез. Она сидела рядом и не пропадала. «Я ведь за тобой пришла, пойдешь со мной?» – и он снова утвердительно затряс седой головой. Неожиданно Шарик заскулил, а затем протяжно завыл. Сознание угасало, но старик еще долго слышал этот протяжный вой. Он пытался разлепить губы, чтобы успокоить любимого пса, но искоркой мелькнула мысль, что нужно идти вслед за Анной и не отставать, а не то беда.

Соседка Архипа заметила его собаку, которая уже с час сидела у нее во дворе. Когда она вышла из дома, пес, оглядываясь на нее, побежал в свой дом. Марья, заглянув в хату Архипа, сразу же поняла, что он мертв, и скорым шагом помчалась по соседям, оповещая их о смерти старика, обговаривая вопрос его похорон. К вечеру Архипа обмыли и одели. В шкафу нашлись деньги, их было достаточно не только для похорон, но и хватало на хорошие помины. Немногочисленные участники проводов Архипа сновали то во двор, то со двора. Пес сидел в углу и не сводил с хозяина глаз. Ноги пса мелко-мелко дрожали, и казалось, что еще немного и пес упадет, но никто не обращал на него внимания. Наконец гроб сняли с табуреток и понесли. За гробом шли пять-шесть человек, таких же пожилых людей, каким был старик. Никто о нем не плакал, не горевал, и каждый думал о своем и хотел, чтобы все поскорее завершилось. Наконец покойника опустили в могилу и через час все торопливо пошли домой, прочь от могильного холмика, на котором сиротливо стоял стакан с водой, накрытый куском черного хлеба. Все ушли, кроме пса. Он лежал подле могилы и будто ждал, что хозяин вспомнит о нем и поднимется из-под толщи земли. Но хозяин не приходил. Спустя неделю мальчишки нашли возле могилы дохлого рыжего пса. Над собакой гудел рой жирных зеленых мух, и зрелище было малоприятным…

Колечко

«Расчешись хотя бы сейчас, нотариус придет, а ты как лахудра!» – племянница зло сверкнула глазами и вышла из комнаты, в которой на постели осталась Мария. Всякий раз, когда она на нее кричала, ей было не столь обидно, сколь досадно, что она, Мария, не может осадить ее за хамский тон, за злое выражение лица, с которым она почти всегда разговаривала с ней. Детей у Марии не было, муж умер, и теперь она вся была во власти дочери своей сестры, которая умерла полгода назад.

Когда Марии исполнилось восемьдесят лет, она в одночасье потеряла силы. Легла вроде здоровой, а проснулась уже без сил. В больницу ее не взяли, и поскольку она не могла обходиться без помощи, ей пришлось позвонить Катерине, дочери покойной сестры. Та приехала и, не спросив, ела ли она и как ее здоровье, стала по-хозяйски лазить в шкафах. Всю свою жизнь Мария была строгого нрава, не то что бы сухарем и занудой, а просто она во всем любила порядок. Должности ее всегда были мужские: бригадир, мастер, прораб, а потом начальник стройки. Работала она в основном среди мужиков и всех всегда умела держать в кулаке. Не было в ее подчинении пьяниц и лодырей. Даже муж ей во всем подчинялся – как она хотела, так всегда все и было. Работала Мария как лошадь, выполняя и перевыполняя пятилетки, никогда не думая о себе. Когда она скинула ребенка, врач сказал, что матерью ей никогда не быть. Выйдя на пенсию, она поняла, что никому не нужна, о ней забыли и сослуживцы, и страна, которой она служила верой и правдой. В тот день, когда она уходила на пенсию, муж неожиданно преподнес ей подарок – колечко золотое с красным глазком. Мария была тронута не подарком, на который муж потихоньку откладывал карманные деньги, а то, как он подарил ей это кольцо. В этот момент глаза мужа были опять ярко-синие, как когда-то в молодости, и он почти шепотом произнес: «Никого в целом мире нет лучше тебя!» От этих воспоминаний защипало в носу, а из глаз брызнули слезы, но додумать эту мысль она не успела, в комнату вновь влетела племянница. За ней вошел седоватый представительный мужчина, которого тут же посадили за стол, и Мария поняла, что это пришел нотариус, для того чтобы она отписала свою квартиру и все, что имеет, дочери своей сестры. С трудом поднявшись и опираясь на палку, Мария приблизилась к столу, и ей тут же пододвинули листы с гербами. Лицо племянницы ярко пылало румянцем, видимо, от волнения: что ни говори, а теперь она будет хозяйкой большой московской квартиры, дачи, денег на книжке и чешского гарнитура, который Мария когда-то приобрела по случаю награждения ее самим Хрущевым орденом за труд. «Вот здесь распишитесь», – попросил Марию нотариус, а она, не слыша его, неотрывно смотрела на руку своей племянницы – на ее пальце горело красным огоньком кольцо Марии, подаренное мужем. Комната закружилась, стало невыносимо зябко, будто старая кровь разучилась бежать по своим руслам, остановилась и похолодела. Пытаясь удержаться рукой за столешницу, Мария так и не отвела взгляда от кольца, которое, судя по всему, ей уже больше не принадлежало, так же как и все то, что у нее до этой минуты было… Нотариус пытался одеть пальто и шляпу, но Катерина тянула из его рук вещи, предлагая то одну, то другую еще более крупную сумму за то, чтобы «это» дело было все же доведено до конца. Наконец сумма оказалась привлекательной, и нотариус снова уселся на свой стул. На столе появились документы и давнишние письма, написанные рукой Марии, чтобы можно было правильнее подделать подпись на заранее составленном завещании. Дело двигалось споро, и никто не смотрел вниз, на пол, где неподвижно лежало холодеющее тело Марии.

Мастер – мастеру

Письмо мастера Слуцкой В. П.: «Славная и всеми любимая наша Наталья Ивановна, кланяюсь Вам как нашей наставнице и благодарю Вас за то, что Вы в разделе „Мастер – мастеру“ даете нам те знания, которых нам не хватает. Только благодаря Вашим книгам я смогла многим помочь, это лично Ваша заслуга. Милая Наталья Ивановна, вот уже полвека я служу людям и помогаю им по мере своих знаний и сил. Но слыхала я когда-то от своей бабки, что есть такой заговор, который может наслать на врага понос. Правда это или нет?»

Дорогая Валентина Павловна, уважая вашу любознательность и стремление познать новое, я дам здесь один из тех заговоров, о котором вы спрашиваете. Но, естественно, без окончания этого заговора и его ключа, так как подобный заговор может попасть не в те руки, и тогда могут пострадать люди.

Смотрят на дерьмо и трижды произносят имя того человека, на которого хотят нагнать понос и метеоризм. Читают так:

Бзди, воняй, покоя не знайНи с ночи поутру,Ни в день, ни повечеру.Вонючим поносом исходи,Ни в чем исцеление не находи,Станешь лечиться —В портки будешь мочиться,Станешь молитву читать —Понос будет больше донимать.И т. д.

Заговор дан, как я и сказала, без окончания и ключа.

Письмо Юдиной Е. И., мастера из г. Кызыла:

«Здравствуйте, матушка Наталья! Спасибо Вам за поддержку в лечении мальчика Ильи. Когда я поняла, что не справлюсь, решила побеспокоить Вас телефонным звонком. Я боялась, что Вы откажете мне в подмоге, ведь это должна была быть моя работа, но, к моему счастью, Вы не отказали мне в помощи. Родители Илюши просили меня передать Вам искреннюю благодарность, и я ее с радостью передаю. Мальчик выздоровел и уже пошел в школу. Теперь я снова Вас беспокою, но уже письмом. Матушка Наталья, не могли бы Вы в своей следующей книге в разделе „Мастер – мастеру“ ответить на мой вопрос: какой есть способ, чтобы привязать мать к своим детям, если она их бросает и убегает из дома?»