Владимир Федоров - Служители трёх миров Страница 3

Однако вытерпеть долго такое угнетение индейцам было по-человечески невозможно, и по призыву жены одного из плененных вождей араваки восстали во второй раз. Они сами уничтожили свои поля и плантации и укрылись в горах. Перед испанскими колонистами, привыкшими к легким деньгам и сытой жизни за чужой счет, забрезжила перспектива самого настоящего голода, и, обозленные, они с еще большей жестокостью ударились в карательные экспедиции.

В итоге Гаити стал все больше походить на человеческую пустыню. Если первые моряки насчитывали здесь до 300 тысяч индейцев, то уже через десять лет, в 1508 году, их было 60 тысяч. В такой ситуации и распростился с островом мечты и всем бренным миром великий мореплаватель и, увы, сын своего жестокого времени Христофор Колумб, завещавший захоронить его прах все же именно на Эспаньоле. Правда, воля покойного была выполнена родственниками только через 30 лет. А еще через сорок лет в живых на Гаити осталось лишь... 50 (!) араваков.

Уничтожив все работоспособное население, не привыкшие что-либо делать собственными руками идальго пришли к тупику: "райская земля" стала превращаться для них в адские выселки. Пытаясь изменить ситуацию, они стали захватывать и привозить на Гаити индейцев с соседних островов, но те, не знавшие никогда рабства, не выдерживали такой жизни и быстро умирали. И тогда взоры захватчиков устремились в сторону Африки, откуда потек первый тоненький ручеек чернокожих рабов.

Правда, еще в 1503 году генерал-губернатор Эспаньолы и один из самых свирепых и лицемерных ее правителей Овандо просил королеву Испании Изабеллу запретить ввоз на остров негров, так как они оказались более дерзкими по отношению к своим хозяевам и подстрекали индейцев на сопротивление. Королева дала согласие. Но "из-за плачевного состояния дел" уже в 1505 году каравелла из Севильи привезла 17 черных невольников, а пятью годами позже Овандо пришлось радикально переменить свои взгляды, и на золотые рудники Эспаньолы были доставлены по особому королевскому указу сразу 250 чернокожих рабов.

А дальше процесс стал развиваться просто стремительно, особенно с расцветом эпохи работорговли — ежегодно на Гаити завозилось до 35 тысяч негров. И несмотря на то, что треть их умирала в первые же годы жизни, к концу XVIII века общая численность достигла почти 500 тысяч.

Бывшая Эспаньола стала практически черным островом, где оказались смешены три большие группы народов главным образом из Западной Африки — суданская, банту и гвинейская. Нас интересует последняя, поскольку входящие в нее племена фон и несли в своем языке слово воду, превратившееся в английской транскрипции в вуду. В различной литературе эту народность (скорее — группу народностей) иногда именуют дагомейцами, бенинцами или бини (от Дагомеи и Бенина — названий их государства, несколько раз сменявших друг друга), а также восточными эве. По сути то же самое представляют очень близкие к ним аджа (когда-то включавшие в себя все упомянутые группы) и махе. Большое влияние оказали на фон и их верования многочисленные племена йорубов из соседней Нигерии.

Вот на их общую историческую родину, к древним истокам вуду мы теперь и отправимся.

КРОВАВЫЕ РЕКИ ДАГОМЕИ, ИЛИ ОТКУДА РОДОМ ЗОМБИ

Еще за полвека до того, как Колумб добрался до первых островов Америки, в 1441 году, молодой и жаждущий славы капитан Антан Гонсалвиш, отправясь на добычу только что открытых морских львов к неведомой Африке, сумел пройти на своей каравелле невиданно далеко вдоль западного побережья, до границ теперешней Мавритании. Там ему в голову и пришла мысль, что хорошо бы порадовать своего знатного покровителя принца Генриха Португальского, привезя для него в подарок несколько невиданных чернокожих туземцев. Одновременно такая же идея возникла у случайно оказавшегося в тех же местах и столь же "юного, доблестного и пылкого" капитана Нунью Триш-тана. Объединив свои усилия, они совершили вылазку на берег.

Хроника летописца Азузары 1453 года сохранила для нас фиксацию этого "подвига":

"И случилось так, что ночью, спустившись на берег, они подошли к месту, где расположились два лагеря туземцев. И, приблизившись, наши с яростью набросились на них, надрываясь от криков "Португалия" и "Сантьяго". И это повергло туземцев в такой ужас, что они все бросились кто куда. И вот туземцы в смятении удирали без оглядки. Правда, мужчины, впрочем больше для видимости, защищались дротиками (другого оружия у них не было). Тот, что схватился один на один с Нунью Триштаном, бился до последней капли крови. Кроме того туземца, который пал от руки Нунью Триштана, португальцы убили еще троих и взяли в плен десять мужчин, женщин и мальчиков. Нет сомнений, что они бы уничтожили и захватили в плен много больше, если бы с самого начала действовали более дружно".

Вот таким образом состоялось первое "знакомство" белых европейцев с жителями западного побережья Африки непосредственно на их родине. Хотя до этого, конечно, отдельные "мавры" уже попадали в Европу через арабские страны.

Капитанов с экзотическим даром встретили в Лиссабоне как героев. Обрадованный принц тут же обратился к Папе римскому за благословением нового похода и тот, не долго думая, по-христиански гуманно пообещал "всем, кто примет участие в предстоящих войнах, полное отпущение грехов".

Дорога в Африку с моря была открыта, маховик корысти и быстрой наживы (а первые пленники были оценены очень дорого) стремительно закрутился. И вскоре уже крупная экспедиция доставила в Португалию целых 235 невольников.

Но надо подчеркнуть, что средневековая Европа, практиковавшая рабство даже и среди христиан, видела в этом смысле африканцев подобными себе и относилась к ним как к равным. Например, у рабов-негров, составивших со временем немалую прослойку в Андалузии, был собственный, дарованный королем кодекс законов и свой верховный судья, именуемый "негритянским графом". Их при желании крестили, усыновляли и делали наследниками значительных состояний. А что касается цвета кожи, то иногда это служило даже предметом восхищения. Некая "чернокожая леди" достигла такой славы, что перед началом очередного королевского турнира в Эдинбурге ее из собственного замка до места состязаний несли на руках 14 прославленных рыцарей. Поединок в ее честь выиграл сам король, а известный поэт Данбар со всей принятой тогда реалистичностью воспел этот турнир в стихах.

Пусть верный щит тебя от бед хранит,

Пусть страх от тебя бежит, смельчак задорный.

Коль звонкий меч врагов повергнет в прах,

Ты станешь паладином леди черной.

Она тебе подарит блеск очей,

Взволнует душу лаской губ коварных,

Восторгами любви смутит покой ночей

И ослепит улыбкой лучезарной.

Но твердо помни: тот, кого сразят,—

Злосчастный опозорившийся воин —

Целует даму прямо в черный зад,

Он большего, конечно, недостоин.

Вот так-то. По крайней мере европейцы тогда признавали, что не только в своем темпераментном выражении чувств, но и в некоторых науках и ремеслах, особенно в знаниях, связанных с медициной, составом и изготовлением различных снадобий, а тем более ядов, в лечебных и целительских действах африканцы ушли далеко вперед. Конечно, будучи ортодоксальными христианами, европейцы не могли принять традиционных африканских верований и не пытались вникать в их суть, но тем не менее относились к ним с достаточным почтением, а иногда и с суеверным преклонением. Именно в таком тоне свидетельствуют, скажем, об известном оккультном "Обществе леопардов" первые капитаны, появившиеся на побережье Гвинейского залива. Они признают, что "леопарды" создали среди многих племен тайную всепроникающую и всесильную систему религиозно-политической власти почище инквизиции, негласно, но жестко управляющую целыми государствами побережья. И самый надежный способ повести здесь дела и сохранить собственную жизнь — это неукоснительно следовать условиям игры "леопардов", а еще лучше — попытаться добиться их покровительства и содействия.

Теория о расовой, человеческой и духовной неполноценности негров возникла и развилась значительно позже, когда белому человеку уже было негоже и даже кое-где официально запрещено продавать собратьев-христиан, но в то же время надо было как-то обосновывать вывоз рабов с черного континента. Одним из оправдательных аргументов служил и тот факт, что, мол, в Африке само по себе издревле существовало рабство. "Мешая нам увозить несчастных дикарей из Африки,— убеждали работорговцы,— вы обрекаете их на более тяжкие муки".

Действительно, рабство в Африке существовало еще за несколько столетий до ее открытия европейцами, но рабы прибрежных государств фактически были крепостными или даже вассалами своих хозяев. Вот как об этом писал очевидец Босман: "Те, кто приезжает из внутренних областей страны торговать с нами,— в основном рабы. Один из них, пользующийся наибольшим доверием хозяина, назначается начальником каравана. Когда он прибывает к нам, к нему относятся не как к рабу, а как к крупному купцу, и мы стараемся всячески ему угождать... В самом деле, я замечал, что некоторые из этих рабов пользуются боль- шим авторитетом, чем их хозяева, так как им долгое время приходилось командовать теми, кто зависел от их хозяев; кроме того, они в результате самостоятельной торговли сами получили в собственность несколько рабов и со временем достигли такого могущества, что их патроны вынуждены считаться с их мнением..."