Владимир Федоров - Служители трёх миров Страница 4

Некоторые источники сообщают, что в государстве Бенин того времени вообще абсолютно свободных было только 300 граждан из самого близкого окружения царя, а все остальные кому-то принадлежали. В то же время запрещалось продавать в рабство на сторону кого-либо из своих соотечественников, так можно было поступать только с плененными на чужих территориях во время военных стычек.

И тем не менее, сотни тысяч тех же бенинцев, упомянутых фон, аджа и йоруба оказались за пределами родины. Произошло это потому, что португальцы и испанцы, а затем англичане и голландцы быстро пришли к выводу, а цари и короли прибрежных государств дали им понять, что гораздо проще не добывать рабов с применением оружия и угрозой для собственной безопасности, а просто покупать их у названых властителей. А чтобы "товар" всегда был под рукой, чернокожие монархи стали регулярно захватывать пленников друг у друга, обмениваясь специальными военными операциями. На побережье Гвинейского залива быстро возникла и стала расцветать целая индустрия работорговли, и он вполне обоснованно стал называться Невольничьим берегом. С нового промысла кормились уже многие, и все они, включая в первую очередь царей, были заинтересованы в том, чтобы продать в рабство как можно больше народу. Более того, царь Бенина, объявивший под страхом смерти работорговлю личной монополией, даже отправлял послов в европейские страны с просьбой увеличить закупки живого товара.

Однако рабство в Европе все больше выходило из моды, и корабли из Африки все чаще везли золото, пряности и слоновую кость, а не пленников. И, может быть, и те, и другие вскоре бы вовсе забыли о постыдной продаже друг другу себе подобных, но тут на авансцену и вышли Христофор Колумб, Америго Веспуччи, Эрнандо Кортес, Франциско Писаро и другие конкистадоры, открывшие и почти сразу же опустошившие Новый Свет.

Так был вызван новый и небывалый доселе всплеск работорговли в самом ее жестоком и неприглядном виде.

Мы не будем отвлекаться на цифры увезенных в рабство со всей Африки, на количество погибших в корабельных трюмах и выброшенных в моря пленников, но отметим, что до окончательного падения рабства в Америке было отправлено за океан около двух миллионов человек из интересующих нас племен фон и йоруба, взаимно продававших друг друга. Именно тогда (а точнее — в 1625 году) и родилось государство Дагомея, в которое объединились не слишком многочисленные племена фон, чтобы защитить себя от более сильных соседей. Для того чтобы успешно обороняться, они вынуждены были постоянно закупать огнестрельное оружие и боеприпасы у европейцев, а это, в свою очередь, требовало захвата и продажи все новых и новых рабов. Немалую долю требовали и посредники в портовых городах-государствах. Последнее привело в конце концов к настоящей войне, из которой король Дагомеи Агаджа вышел победителем в 1727 году, заняв побережье и взяв торговлю рабами в Бенинском заливе (расположенном внутри Гвинейского) в свои руки. В итоге "на обломках" древнего и тоже не отличавшегося свободой и миролюбием Бенина было создано еще более сильное диктаторское государство с системой правления, приспособленной к постоянному ведению войн. Агаджа "поставил под ружье" даже женщин, сформировав из них особую гвардию амазонок численностью в несколько тысяч. Заокеанским торговцам живым товаром такой мощный партнер-монополист, конечно же, не очень пришелся по душе, но они вынуждены были с ним считаться. Независимая Дагомея существовала вплоть до окончательного колониального раздела Африки, когда в 1892 году потерпела поражение от французских агрессоров и стала колонией этой страны.

Видимо, военная диктатура, абсолютная власть короля Дагомеи и стремление поддержать ее как можно выше способствовали сохранению при его дворе самых мрачных ритуалов бенинского прошлого. Осталось не так уж много свидетельств непосредственных очевидцев и участников кровавых жертвоприношений, но они все же существуют. Вот строки из дневника Антера Дуке, судя по всему, богатого торговца из приморского города и влиятельного члена "Общества леопардов". Написаны они на следующий день после смерти местного "герцога Эфраима", которая была почтена соответствующими персоне жертвами. Сообщает об этом Дук, как о чем-то совершенно обыкновенном, хотя на дворе стоит 1775 год, и, по европейскому календарю, заканчивается эпоха просветительства Вольтера. Кстати, и стиль его письма — вполне европейский:

"Около четырех часов я проснулся. Шел сильный дождь. Я пошел к дому собраний и встретил там всех господ. Мы приготовились рубить головы и в пять часов утра начали рубить головы рабам. В тот день мы снесли 50 голов. Я принес 29 ящиков бренди в бутылках и 15 калебас (сосуд, блюдо из плода колебасового дерева — В.Ф.) мяса для всех, и во всех дворах города шла игра".

Посетивший чуть позже (благодаря очень богатым подаркам) королевский двор Дагомеи англичанин Роберт Норрисс, с содроганием заметил, что "по обеим сторонам входа в здание, на плоских камнях лицом вниз, кровавыми обрубками ко входу лежали отрубленные недавно человеческие головы. В доме стражи находилось 40 женщин, вооруженных мушкетами и дротиками, — то были "амазонки" Дагомеи..." Прежде чем пройти к королю, три сопровождавших гостя министра "преклонили колени и поцеловали землю. И пока мы пересекали двор, где было выставлено шесть человеческих голов, выкрикивали титулы короля". И даже в следующем веке, через десять лет после смерти Пушкина один миссионер стал свидетелем невиданного истребления людей по случаю похорон короля. Он по-трясенно сообщал: "У Эйамбы V было много жен из лучших семейств страны, а также множество рабынь-наложниц. Из первых 30 умерли в первый же день. Мы не знаем, сколько погибло от яда, который необходимо было принять, чтобы отогнать от покойника нечистую силу. Тех, кто удостоился чести сопровождать его в Страну духов, вызывали по очереди, громко произнося: "Король зовет тебя". Некогда это было честью, а теперь превратилось в кошмар. Обреченная быстро надевала на себя украшения, выпивала кружку рома и шла за гонцом. Палачи немедленно накидывали на нее шелковый платок и душили. Каждую ночь смерть посещала берега реки. Некоторых клали связанными в каноэ и топили. Тех, кто радостный возвращался домой с далеких рынков, оглушали ударом по голове и бросали в воду".

После этого массового кровавого побоища, уже никак не вписывающегося в рамки XIX века, христианские миссионеры вроде бы убедили "леопардов" принять формальный закон, запрещающий человеческие жертвоприношения, но на деле всесильное "Эгбо" оказалось не в состоянии изменить "менталитет" правящей верхушки.

Естественно, маленькая Дагомея прославилась на весь мир как государство зла. И долго оставалось таким. Российское "Человековедение", вышедшее в 1904 году в авторитетной "Библиотеке Брокгауза-Ефрона" сообщает: "В стране ашантиев , а также дагомейцев, население все редело и отчасти и теперь продолжает редеть благодаря страшным человеческим жертвоприношениям, которые совершаются почти ежедневно. Жертвами служат преимущественно военнопленные и рабы. В Дагомее прежде ежегодно убивалось 500 человек, чтоб тем дать знать пребывающим в загробном мире предкам о деятельности государя. Сверх того ежегодно в определенные дни приносятся "малые", а в особенных случаях "большие" искупительные жертвоприношения, при которых число жертв доходит до невероятных размеров. В случае смерти государя должны быть принесены в жертву, смотря по обстоятельствам, от 4 до 10 тысяч человек..."

Подобные факты, конечно, потрясают, но одновременно и дают основания предположить, что такое количество людей просто невозможно было бы практически разом насильственно лишить жизни — обязательно разразился бы социальный взрыв, бунт. Тем более что все происходило на почве народа, практически не выпускавшего оружия из рук. Значит, в большинстве своем это случалось добровольно. О том свидетельствуют и наблюдения сторонних очевидцев, еще и в XIX веке утверждавших, что "жертвы охотно идут на смерть за государя, так как подобная смерть считается почетной".

Известный русский поэт, романтик дальних странствий Николай Гумилев, еще в юности "заболевший" Африкой и в молодости (в 1909—1918 годах) совершивший туда несколько путешествий, в том числе и в интересующие нас места, оставил после себя небольшое стихотворение "Дагомея", в котором в яркой поэтической форме подтверждает приведенные выше слова.

Царь сказал своему полководцу:

"Могучий,

Ты высок, словно слон дагомейских лесов,

Но ты все-таки ниже торжественной кручи

Отсеченных тобой человечьих голов.

И, как доблесть твоя, о, испытанный воин,

Так и милость моя не имеет конца,

Видишь солнце над морем? Ступай!

Ты достоин Быть слугой моего золотого отца".

Барабаны забили, защелкали бубны,