Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти Страница 30

— Да ладно, заткнись, ты явно там ничему не научился!

Это его не остановило, но немного поубавило пыл. Юджи предоставил ему всё необходимое пространство, позволив выплеснуть всю свою энергию. Постепенно буря утихла. И Свами замолчал.

Прошло ещё немного времени, он встал, постоял несколько минут, вперив свой безумный взгляд в Юджи, а затем вышел. Оставшуюся часть дня его встречали то тут, то там: держался он виновато и был кротким, как ягнёнок.

Пока всё это происходило, меня трясло от эмоций и желания его убить. По окончании представления у меня возник вопрос: «Кто здесь сумасшедший?» Спокойствие Юджи действовало на меня умиротворяюще, пока я не начинал слушать этого придурка и заводиться снова. Юджи считал, что если тебе что-то не нравилось, ты был волен либо сказать об этом, либо уйти, либо тихо сидеть, но сам он никогда не вмешивался, не испытывал страха и чувства его не были задеты. Его спокойствие было выражением абсолютного бесстрашия.

После этого случая Юджи долго отказывался брать трубку, когда звонил «гуру»: «Я не хочу разговаривать с этим парнем!» Он звонил ещё много раз, напрашивался в гости, но Юджи каждый раз говорил ему, что он уезжает, что планы его ещё не определены и так далее. Изгнание было платой за поведение.

После той сцены Юджи сказал: «Он сумасшедший».

Я каким-то образом понимал чувства «гуру». Его гневная тирада была речью человека, объятого пламенем. Люди такого типа никогда не вписываются ни в одно общество. Жизнь нелегка даже для тех, кто вписывается, а уж для тех, кто нет, и подавно. И всё равно я его до сих пор не выношу.

Калифорниец как-то рассказал мне о том, как Юджи однажды обедал в его ресторане в Калифорнии и на кухне разразился огромный скандал. Когда всё закончилось, вошёл Юджи, чтобы посмотреть, по поводу чего был весь сыр-бор. Калифорниец признался, что в середине спора ему реально хотелось ударить шеф-повара. Юджи сказал, что он очень праведный человек. «Именно в этом разница между праведником и мудрецом. Мудрец бы ударил». Непосредственная прямота его действий и близко не стояла с тем, что я практиковал в качестве «грубой живописи». Мне отчаянно хотелось действовать подобным образом, но чем больше я этого хотел, тем больше понимал, что это не что-то, что я могу выбирать. Если живёшь подобным образом, у тебя нет ни друзей, ни врагов. У тебя вообще ничего нет, поэтому тебе нечего терять. А я был привязан к такому количеству вещей, что быть простым и ясным даже в малейших действиях оказывалось невозможным. Если когда-нибудь что-то подобное и происходило, то это была случайность — такая, к примеру, как встреча с Юджи. Один его старый друг как-то сказал: «Самая большая удача в этой жизни — просветлеть, вторая большая удача — встретить просветлённого».

Надо не забывать считать благословения в этой жизни.

Я поехал в Нью-Йорк, чтобы заработать немного денег и тут же вернуться снова.

ГЛАВА 25

«Ты знаешь себя на протяжении всей жизни, ты всегда был здесь, и поэтому у тебя присутствует ощущение вечности».

Гштаад — это льстивое сказочное существо с гнилыми зубами, где блондинки в дорогих розовых нарядах катаются в зоопарке верхом на пони, а над Альпами, словно иллюстрация к какой-нибудь сказке, висят пушистые фиолетовые облака с лавандовыми вкраплениями. Юджи сказал, что ему больше не хочется здесь оставаться, но куда двинуться дальше? В то лето наше общение приняло несколько эксцентричную форму, и это чувствовалось почти на физическом уровне.

«Это просто зеркало. Оно показывает только то, что уже присутствует в вас».

В июне эта сучка, я имею в виду Йогиню, делала всё возможное, чтобы отомстить мне. Возможно, это была расплата за прошлое лето, когда я вёл себя как полный засранец. Не раз она вставляла мне шпильку, когда мы отдыхали с ней в спальне в свободное время. Мы заводились от физического контакта друг с другом только для того, чтобы она потом красиво вильнула хвостом и прочитала мне проповедь по поводу «чувственных удовольствий» в стиле сексуальной красотки Бетти Бупп. Меня тошнит от подобных нравоучений, а ещё больше бесит то, что я сам долгие годы следовал этой логике и потерпел поражение. Почему же у неё всё получалось?

В июне комната 609 видела меня то в страданиях, то в экстазе, а то и в том и другом одновременно. Первый месяц был просто адом. Я не мог отвести от неё глаз. Я метался между ним и ей, словно собака между двумя костями. В своих шуточных представлениях с Юджи я стал ещё более демонстративным, я бы даже сказал — агрессивным. Я чувствовал себя как уж на сковороде. Сидеть неподвижно было невыносимо. Маленькая вселенная, вращавшаяся вокруг него, как в зеркале, отражала мир со всеми его конфликтами, и избежать их было невозможно. Ты был свободен уйти в любое время. Но если ты пришёл, ты сразу оказывался на решётке гриля, под которой горело постоянное обжигающее пламя. Каждый раз, когда кто-нибудь уходил прогуляться, он заявлял, что физическая активность вредна для тела. Не важно, что сам он, будучи моложе, ходил пешком в Саанен за почтой каждый день.

«Настоящий учитель может помочь, потому что блокирует все возможности побега!»

А желание сбежать было таким же сильным, как и желание оставаться с ним. Я страдал от того, что приходилось неподвижно сидеть в течение долгих часов, слушая его, в то время как мне нестерпимо хотелось выйти на свежий воздух. Однако я не знал, вдруг он соберётся куда-нибудь поехать и я ему понадоблюсь в качестве водителя. Если я выходил, рано или поздно я начинал хотеть вернуться. Неопределённость иногда бесила, но всё равно я сидел, как загипнотизированный, как зомби, а вечером, вымотанный, возвращался домой ни с чем. Йогиня жила по соседству с комнатой, где проходили наши встречи с Юджи, поэтому я часто заглядывал к ней в гости или мы вместе ходили гулять. Мы часами бродили по полям Бернского Оберланда — это потрясающе красивая местность. Однажды во время прогулки она рассказала мне о своём любимом фильме, в котором героиня выходила замуж за мужчин, а затем убивала их ради денег. Мило. С другой стороны, я не мог её в этом обвинять, у меня самого были подобные фантазии. Мы ходили по горным тропинкам до озера Саанен, подвергая испытанию наши бедные лёгкие и ноги. Не представляю, как я сидел изо дня в день в неподвижной каменной позе в течение первых двух лет, удивляясь, что люди позволяют себе такую непростительную вольность, как выходить на улицу и тратить драгоценное время на дурацкую природу, в то время как всё самое важное происходило в комнате, с ним.

В третье лето он уже практически непрерывно просил меня дурачиться, развлекать народ или просто находиться в комнате, где я сходил с ума по моей маленькой королеве драмы, которая, к моему большому удивлению, старалась сесть то слева, то справа, то прямо передо мной. Когда я возвращался с прогулки, мне обычно говорили: «Он тебя искал».

Едва я переступал порог, он спрашивал: «Где ты был? Что ты делал? Что ты видел?»

Я говорил, что делал отчёт. Эти прогулки давали нам с Йогиней возможность провести какое-то количество времени наедине: достаточное, чтобы подышать свежим воздухом, и не слишком большое, чтобы между нами успело возникнуть напряжение.

Он её игнорировал почти полностью.

ГЛАВА 26

«Тебе остаётся, как это говорится в боксе, „выбросить полотенце“, признать себя побеждённым, быть совершенно беспомощным. Никто не может помочь тебе, и сам ты не можешь».

Он стал использовать меня, чтобы самому изображать «старика»: для этого он начал меня бить и бросаться вещами. Однажды я сделал вид, будто кто-то позвонил ему по телефону, и позвал его к трубке. Взяв трубку и обнаружив, что я его разыграл, он улыбнулся и тут же швырнул в меня бутылкой с апельсиновой содовой. Сладкая вода облила всего меня, телефон и ковёр. Не обращая на это внимания, он смеялся: «Я не милый парень! Я не святой!»

Я очень хорошо знал, кто он.

После того как всё было убрано, я кинул в него салфеткой. Новый джинн был выпущен из бутылки, и сумасшествие закрутилось с новой силой.

Он взял в привычку сажать меня рядом с собой и щипаться.

— Ущипнуть? — спрашивал он кого-нибудь из тех, кто сидел впереди.

Ещё он мог полить мою руку горячей водой из чашки, объясняя, что я нахожусь в очень высоком духовном состоянии. Я подыгрывал ему, изображая «духовную продвинутость»: перебивал его, поправлял то, что он говорил, пока он не начинал щипать мою руку, а потом и лицо. В том моём состоянии меня это нисколько не заботило. По сути, ничего более весёлого, чем эти дружеские развлечения, в моей жизни не было. Он был невероятно забавным и никогда не уставал дурачиться. Мне казалось, он может превратить в золото любой нонсенс, и я до сих пор так думаю. Мне нравилось нарушать священную тишину, образовывавшуюся вокруг него. Я чувствовал, что именно его энергия была даром, и не важно, в какой форме она проявлялась. Если бесполезность логических аргументов и идиотских догм осознана, что ещё остаётся? Можно и повеселиться. Жаль, что я не мог в этом убедить Йогиню, не говоря уж о себе самом…