Дипак Чопра - Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни Страница 45

Мой опыт заметно отличался от опыта моего брата. В целом меня принимали с радостью и относились ко мне с уважением. По сравнению с Индией, где абсолютно все определяется рангом и общественным положением и где нам было категорически запрещено держаться непринужденно с теми, кто стоит выше нас, я обнаружил, что среди всех моих коллег царит чувство товарищества.

Вот, например, в 1975 году я проходил первый год стажировки по гастроэнтерологии в больнице Св. Елизаветы. Я там был один такой — и поэтому дежурил абсолютно все ночи и абсолютно все выходные, кроме трехнедельного отпуска. У меня было ощущение, что мне в жизни не дождаться выходного. Но я не жаловался: я любил свою работу. Я стремительно учился и впитывал знания, как мог.

Однажды в пятницу после обходов все лихорадочно строчили в историях болезни своих пациентов и совали их мне: одному надо было то-то, другому — то-то. Уточните результаты тех-то и тех-то анализов, посмотрите такие-то и сякие-то снимки… Подобное развлечение бывает каждую пятницу, когда все врачи уходят на выходные. Но в тот день при этом все желали мне хорошо отдохнуть и твердили «До вторника!»

Как это — до вторника? Я спросил, что будет в понедельник. Оказалось, в понедельник будет иудейский пост, который называется Йом-Кипур, когда запрещено работать, — и тут до меня дошло, что здесь все до единого, четыре лечащих врача, два врача-резидента, два интерна, два студента-четверокурсника, заведующий и старшая медсестра и лаборант отделения гастроэнтерологии — все евреи. Я задумался. А потом как закричу:

– Эй, так не пойдет! Я не собираюсь работать еще и в понедельник! Кто меня заменит?

Настала тишина. Никто не понимал, шучу я или говорю серьезно. Наконец кто-то спросил:

– Санджив, а почему вы не собираетесь работать в понедельник? Что случилось?

– Я решил сменить фамилию! — объявил я. — Называйте меня Чопраштейн!

Так вот, по-моему, я ощутил легчайшее неудобство из-за своего происхождения всего один-единственный раз. Я занялся игрой в гольф и вступил в загородный клуб. В первый день на поле меня представили одному давнему члену клуба, оптометристу. Когда я представился — Санджив Чопра, — он ответил:

– Ах, мне этого не выговорить. Я буду называть вас Сонни — «сынок».

Я решил, что это несколько невежливо и бестактно по отношению к моей национальности.

– Нет, не будете, — ответил я. — Вариантов у вас три. Можете называть меня Санджив — это нетрудно, сначала «сан», потом «джив» — как в «Дживс». Можете называть меня доктор Чопра, а если вас это не устраивает, обращайтесь просто «сэр».

Эта история быстро распространилась по всему клубу: надо же, новичок вежливо, но твердо отчитал уважаемого старожила. Однако если бы я тогда не настоял на своем, триста членов этого клуба с древней историей называли бы меня с тех пор только и исключительно «Сынок».

Я видел, что Дипака все сильнее одолевают сомнения по поводу современной медицины, однако сам их не разделял. Для меня все было просто: наука обеспечила нас знаниями. Зачастую нам удавалось применять эти знания, чтобы улучшить здоровье пациента, а иногда даже спасти ему жизнь. Мне казалось, что самые прекрасные слова в человеческом языке — слова, которые лично я всегда произносил с большой осторожностью — это фраза «Вы здоровы».

Я понял, что лучшие на свете доктора — настоящие детективы. У них талант выискивать нужные улики и задавать верные вопросы. Когда я начал преподавать, то всегда втолковывал студентам: не стесняйтесь задавать как можно больше вопросов, пока не доберетесь до сути проблемы. Подобно скульптору, который откалывает куски от каменной глыбы, не останавливайтесь, пока не получите необходимые сведения. Я обнаружил, что иногда пациенты умалчивают о каких-то симптомах, скрывают правду от врача, от того человека, которому они доверяют защиту своей жизни. У меня был больной с желтухой, который уверял, что не пьет спиртного. Я засомневался, потому что по результатам анализов у него была алкогольная болезнь печени.

– Правда? — спросил я. — А давно ли бросили?

– Неделю назад, — со смущенной улыбкой ответил больной.

Надеюсь, что за сорокалетнюю преподавательскую карьеру я вбил в головы десяти тысячам студентов главный принцип: обязательно задавайте лишние вопросы. Я рассказывал им об одном случае во время обхода в отделении гепатологии в медицинском центре диаконицы Бет Израэль в Бостоне — главной учебной больнице при Гарвардской медицинской школе.

Я твержу всем студентам-медикам, интернам, резидентам, ординаторам и стажерам в отделении гепатологии:

– Каждый раз, когда больной приходит к вам на консультацию или поступает на отделение гепатологии, кроме всех обычных вопросов об алкоголе, наркотиках, лекарствах и альтернативной медицине, обязательно спросите, сколько кофе он пьет. И какого — обычного или без кофеина.

Это я говорю потому, что за последние годы многочисленные исследования показали, что кофе, судя по всему, отлично защищает печень и служит для профилактики различных ее болезней. Такие вещества медики называют гепатопротекторами.

Я так часто рассказывал, как полезен кофе для печени, что это стало поводом для шуток — опять, мол, доктор Чопра со своим кофе.

И вот как-то в пятницу перед обходом я подметил, что все мои студенты исподтишка улыбаются. И с порога заявили мне, что наконец-то им попался больной с запущенной болезнью печени и при этом заядлый любитель кофе.

– А вы спросили, обычный или без кофеина?

Я учил студентов, что кофе без кофеина полезен при самых разных недугах, в том числе и при диабете второго типа, однако печень защищает, судя по всему, только кофе с кофеином.

– Он выпивает четыре чашки обычного кофе в день, — ответил интерн, который принимал больного в стационар, и добавил: — Я даже спросил, большие чашки или маленькие, он сказал — большие.

В общем, мои подчиненные были убеждены, что наконец-то доказали мою неправоту.

– Ну, бывают и исключения, — сказал я. — Эти исследования — не непреложный закон. Это же эпидемиологические наблюдения по популяции в целом. Дайте-ка я сам его посмотрю и опрошу.

Мы пошли на обход. Когда мы вошли в палату этого больного, я приветливо пожал ему руку, представился, потом пододвинул себе стул и сел. Я всегда разговариваю с больными сидя. Лет тридцать назад один коллега подсказал мне, что если двадцать минут простоишь у постели больного, тому покажется, будто ты забежал только на секунду, потому что вид у тебя такой, словно ты вот-вот повернешься и уйдешь, но если просидишь всего минут пять, с его точки зрения это будет целая вечность. Вот я и выработал у себя привычку всегда садиться.

Я начал тщательно собирать анамнез. Пациент рассказал, что не пьет спиртного. И лекарств никаких не принимает, даже трав и гомеопатии. Наконец мы перешли к чаю и кофе.

– Знаете, доктор, я чая не пью. Только кофе.

– Очень хорошо, — кивнул я. — А какой кофе вы пьете?

– Ну, если уж пить кофе, так крепкий, черный. А иначе зачем вообще этим заниматься?

– Хорошо. А сколько чашек в день?

– Четыре большие чашки, — ответил больной.

Я заметил, что юные врачи вокруг постели больного старательно прячут улыбки, чтобы сохранить профессиональный вид. И тогда я задал больному всего один лишний вопрос, который не пришел в голову моим молодым коллегам:

– А давно ли вы выпиваете по четыре чашки кофе в день?

– С тех пор, как мне пересадили печень. Странная история, доктор. Мне раньше кофе совсем не нравился, но после пересадки прямо жить без него не могу. Вот и выпиваю не меньше четырех чашек черного кофе в день. А что, вы считаете, мне его нельзя?

От этого ответа мои ученики чуть в обморок не попадали. А я им потом напомнил, что все нужные сведения всегда в твоем распоряжении, надо только копнуть поглубже.

Лично мне преподавание приносит огромную радость. Мне кажется, что когда я делюсь знаниями, то следую дхарме. В свое время я был очень честолюбив, совсем как мой брат, и никак не мог уняться. Я всеми силами продвигал карьеру, лечил больных, писал статьи и книги, изучал новые приемы. Но потом настал момент, когда надо было делать карьерный выбор — оставаться в академической медицине или открывать частную практику? Продолжать ли работу в больнице? И там, и там были свои преимущества. Я видел, как работал отец, видел его и в больничных палатах, и — потом — за занятиями частной практикой. Однако я заметил, что величайшая радость для него — учить молодых врачей. Отцу очень нравилось делиться тем, что он знает. Дипак решил открыть свою практику и вполне преуспел. А для меня определиться оказалось не очень трудно — я с первого дня полюбил преподавание и решил, что буду работать в учебной больнице при престижном медицинском институте.