Алехандро Ходоровски - Психомагия. Воображение как основа жизни Страница 6

Должно быть, это вызвало массу сложностей?

Вовсе нет. С чего бы? Ты забываешь, что я тебе сказал раньше, – Чили была поэтической страной. Помню, мы позвонили в дверь и объяснили хозяйке, что мы поэты в разгаре творческого процесса, и нам необходимо пройти прямиком через ее дом. Она, не моргнув и глазом, вывела нас через заднюю дверь. Это путешествие через город по прямой и преодоление самых разных препятствий стало для нас великолепным опытом. Мало-помалу мы доросли до более серьезных поступков. Я учился на психологическом факультете. Однажды я почувствовал, что сыт учебой по горло и решил выразить это действием. Я вышел из класса и спокойно помочился перед дверью в приемную ректора. Конечно, я рисковал, меня могли выгнать из университета с волчьим билетом. Но по чудесному стечению обстоятельств никто меня на месте преступления не поймал. Совершив задуманное, я почувствовал невероятное облегчение – во всех смыслах этого слова. В другой раз мы набили монетами дырявый чемодан и пробежались с ним по городу, оборачиваясь, мы видели, как наклоняются и приседают за монетами прохожие. Это было потрясающе – целая улица склоненных, сложенных, изогнутых тел! Потом мы решили создать наш собственный воображаемый город, пусть бы он существовал наряду с реальным. Мы отправились к известному городскому монументу и провели торжественную церемонию инаугурации в полном согласии с нашей выдумкой. В Национальной библиотеке расположилось наше воображаемое интеллектуальное кафе. Пожалуй, это можно назвать зародышем «Мистического кабаре». Самое главное было назвать вещи или явления – нам казалось, что, дав им другие имена, мы изменяем и их суть.

Устраивали мы и совершенно безобидные акции, например, контролеру в автобусе всовывали в руку красивую ракушку вместо билета. Бедолага бывал так ошеломлен, что даже не возражал.

Вам в ту пору едва исполнилось двадцать лет. Как к вашим выходкам относилась ваша семья?

Ты же знаешь, я родился в семье иммигрантов, большую часть дня они проводили у себя в лавке. Когда в мою жизнь ворвалась поэзия, мои родители были ужасно озадачены. Однажды мы с друзьями одели манекен в одежду моей матери. Мы уложили его в гостиной, как обычно кладут покойников, зажгли свечи и приступили к бдениям. В то время мы занимались в театральной студии и у нас был весь необходимый реквизит. Надо признать, сцена вышла устрашающей. Когда моя мать пришла из лавки и увидела, что ее отпевают… К тому же мои друзья бросились к ней с соболезнованиями. Это произвело гигантское впечатление на мою семью. В другой раз мы подложили в кровать моих родителей червей…

Но ведь это жестоко! Кажется, вы были довольно скверным сыном…

Я любил родителей, но мне хотелось взламывать границы, и я предавался этому со всем пылом юношеского безумия. Наши поступки выбивали родителей из колеи, заставляли их раскрываться. Что они могли противопоставить непредвиденному? Это жизнь, понимаешь? Она абсолютно непредсказуема. Ты думаешь, что твой день пойдет по тому или иному плану, а тебя возьмет и задавит грузовик на углу, или ты встретишь свою бывшую любовницу, поведешь ее в отель, и там вы займетесь любовью, или прямо на работе тебе на голову упадет потолок. Может зазвонить телефон, и ты услышишь лучшую или худшую новость в твоей жизни. Своими акциями мы, молодые поэты, просто демонстрировали эту непредсказуемость, упорно противопоставляя ее раз и навсегда упорядоченному миру моих родителей. Расстелить постель и увидеть кишащих в кровати червей – на наш взгляд, это символизировало саму жизнь, то, что происходит с нами ежедневно.

Кстати, мой отец, сам того не подозревая, тоже занимался психомагией. Он был уверен, что чем больше у него товара, тем больше он сумеет продать, и пытался создать у клиентов впечатление изобилия. Одно время он выстраивал за прилавком ряды коробок, будто бы заполненных носками. Один носок непременно свешивался наружу, словно коробка была переполнена, хотя на самом деле внутри ничего не было. Однажды, когда в лавке было полно покупателей, мой пьяный друг принялся открывать коробки одну за другой. Потом он написал поэму, восхваляя моего отца, – исключительного человека, сравнимого лишь с великими мистиками: подобно им он торговал пустотой!

Ваш отец, наверное, был в ярости.

Да нет. Всякий раз, когда случалось нечто подобное, моя семья бывала настолько потрясена, что долго потом хранила растерянное молчание. Это настолько выходило за рамки их обычных представлений о мире, что им казалось, будто они спят с открытыми глазами. Все наши действия походили на сновидения и были пропитаны безумием. Помню, как мы с Лином придумывали для себя необычные цели: когда нам надоедали занятия в университете, мы ехали на поезде в Вальпараисо и договаривались не возвращаться до тех пор, пока пожилая дама не пригласит нас на чашечку чая. Выполняли задуманное и с триумфом возвращались в столицу.

Однажды мы с другим приятелем, очень элегантно одетые, зашли в хороший ресторан и заказали бифштекс с перечным соусом. Когда нам принесли еду, мы взяли мясо и стали натирать им собственную одежду. Закончив, попросили добавки и сделали то же самое. Мы повторяли этот номер пять или шесть раз, пока весь ресторан не впал в панику. Через год мы вернулись туда же, к нам вышел владелец и сказал: «Если вы намерены устроить то же, что и в прошлый раз, – даже не надейтесь, что я позволю вам войти в мой ресторан». То есть наш акт привел к тому, что время словно остановилось. Прошел год, но для владельца ресторана все было так живо, как будто произошло неделю назад.

Вы напомнили мне один эпизод из моей жизни. Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, я вовсю читал Достоевского. Меня завораживали эти экзальтированные русские, мгновенно переходившие от глубокой подавленности к восторженности. Только что они загорелись какой-то идеей, и вот уже катаются по полу от отчаяния. И вот как-то я сказал своим друзьям: «Зачем мы идем вперед? Что произойдет, если все вдруг решат остановиться?» И мы решили лечь посреди улицы и не двигаться. Пешеходы обходили нас, некоторые отпускали шуточки. Это можно назвать поэтическим актом?

Конечно! Я уверен, что если наши читатели хорошенько подумают, то вспомнят, что и они когда-то подвергали сомнению обыденную жизнь. Кстати, мы тоже один раз улеглись спать перед банком, все грязные и оборванные – живое напоминание о том, что экономический кризис может случиться в любой момент и с каждым, и не стоит зарекаться от сумы. Однако повторю еще раз: это происходило в Чили, в стране, страдающей чем-то вроде всеобщего помешательства. Я убежден, что нигде больше мы не могли бы зайти так далеко. Но большинство чилийских бюрократов заканчивали свою правильную, размеренную жизнь в шесть часов вечера. За пределами учреждений они немедленно напивались и менялись до неузнаваемости, почти физически. Они словно сбрасывали лягушачью бюрократическую шкуру и становились волшебными существами. Вся страна гуляла на непрекращающемся карнавале, дышала разлитым в воздухе сюрреализмом и даже не задумывалась об этом.

Можно ли объяснить эту атмосферу только чилийским темпераментом?

Так называемые разумные люди, те, кто верит в прочность этого мира и земли под ногами, не планируют безумных действий и не совершают их. Но в Чили даже землю трясло каждые шесть дней! Самая основа страны билась в судорогах. Поэтому и людей сотрясала дрожь, и физическая, и экзистенциальная. Мы жили не в твердом мире, управляемом по законам буржуазии, мы существовали в дрожащей реальности. Не было ничего устойчивого, дрожало абсолютно все!.. (Смеется.) Все было неустойчиво, как в материальном плане, так и в плане отношений. Никогда нельзя было предугадать, чем закончится праздник: пара, заключившая брак в шесть вечера, могла распасться к шести утра, гости могли повыбрасывать мебель из окон… И естественно, в сердце всего этого сумасшествия находилась тоска. Страна была бедной, очень социально детерминированной…

Как вы сегодня, с высоты прошедших десятилетий, оцениваете свои поэтические выходки тех времен? Что они вам дали, кроме ярких воспоминаний? Чему научили?

Смелости, юмору, способности оспаривать скучные постулаты обычной жизни, любви к бесплатному действу. Каким должен быть поэтический акт? Красивым, эстетическим и не нуждающимся в оправдании. Может он содержать и элемент насилия. Поэтический акт – это воззвание к реальности, нам приходится противостоять самой смерти, непредсказуемости, нашей собственной тени, клубящимся в нас червям. Эта жизнь, которую мы так страстно пытаемся представить логичной, на самом деле абсолютно сумасшедшая, шокирующая, чудесная и жестокая. Наше поведение, кажущееся нам логичным и осознанным, на самом деле иррациональное, безрассудное, противоречивое. Если мы внимательнее присмотримся к окружающей нас действительности, то увидим, какая она поэтическая, нелогичная, бурная. В те времена я был, конечно, незрелым, заносчивым, безмозглым юнцом, но именно тогда я научился постигать безумное творческое начало бытия и не сковывать себя рамками, в которых находится большинство людей, пока однажды их терпение не лопнет.