Анни Безант - Тупики цивилизации и ключи к ним Страница 6

В действительности, не существует такой вещи, как "сфера религии"; религия должна быть всеобъемлюща и всепроникающа. Вне религии не существует ничего, достойного искания; вне её не существует силы, способной двигать природу человеческую вперед. И когда несколько лет тому назад Макс Мюллер сказал — не уверена, сказал ли он это в похвалу, или в порицание — что индусы до того религиозный народ, что они "едят религию и пьют религию, и спят религией и живут религией каждый момент своей жизни" — он верно определил этими словами то, чем должна бы быть жизнь каждой наций.

Ибо те же принципы, которые ведут отдельного человека к нахождению Бога, дают возможность и всей нации, в её целом, подниматься по пути эволюции, которая завершается у подножия престола. Пока необходимость этого не будет сознана, пока политические деятели не поймут, что их политика должна быть религиозной, пока торговцы не убедятся, что их приемы должны быть религиозны, пока судьи не признают, что должны являться в своих судах представителями божественной справедливости, — до тех пор жизнь нации не может быть дологовечной, потому что она отвергла самый источник своей жизни.

Существует только одна жизнь для всей вселенной, Единая и единственная жизнь, из которой произошли миры. Эта великая истина — истина об имманентности и трансцендентности Бога — есть центральная истина каждой религии — его имманентности в каждом мельчайшем атоме и в тоже время — трансцендентности его собственной бесконечной и беспредельной природы.

Утверждая, что мистицизм и оккультизм являются ключом к религии, я утверждаю лишь то, что сказал один из величайших учителей христианства, когда объяснял, что Церковь Христа не может существовать лишь как целитель греховных немощей людей. "Церковь имеет лекарства для исцеления от греха", говорит он, "но ни одна Церковь не может существовать только, как целитель греховности; она должна иметь своими стенами, своими контрфорсами, своей кровлей — гнозис и гностиков, тех, которые познали Бога и потому способны изливать через Церковь ту жизнь, которая пробуждает Бого-сознание в душах и сердцах членов церкви".

Ориген настаивал на этой истине с большой силой и с большим красноречием. Гнозис, о котором он говорил, ничто иное, как мистицизм — познание Бога. Не только вера в него, не только почитания его, но знание Бога.

Многие из моих современников вероятно не забыли, что одно из любимых слов последней четверти истекшего столетия, избранных проф. Гексли для выражения научной точки зрения, было слово "агностический". Но Гексли не отрицал, что знание может прийти через великие истины, возвещенные религией; он употреблял это слово в древнегреческом смысле, с приставкой а, которая не есть отрицание; он не отрицал гнозис, он лишь говорил, что "мы — вне гнозиса".

Он основывал свое положение на правильной базе, но оно было несовершенно потому, что его содержание было недостаточно. Определяя своё понимание агностицизма, он утверждал, что у человека два способа приобретения знания: один посредством органов чувств, которые дают ему возможность наблюдать внешний мир, и другой — посредством мышления, дающего ему возможность собирать эти наблюдения, рассуждать на основании их, классифицировать их, делать выводы, и таким образом — путём логического процесса — познавать всё, что в пределах человеческого разума. Но Гексли полагал, что человек неспособен переступить границу чувственных восприятий и тех построений ума, которые основаны на впечатлениях, оставляемых в мозгу через посредство органов чувств внешним миром. Он не брал в соображение, определяя и выясняя эти два пути знания, что может существовать еще и третий путь, доступный для человека, и потому он употреблял слово "агностик" как выражающее его собственную точку зрения.

Он считал гнозис непознаваемым, поскольку он переступает за грань возможностей этих орудий познавания — мозга и органов чувств. И если бы анализ Гексли человеческой природы был верен и человек обладал бы только органами, наблюдающими внешний мир и силами мышления, которые из этих наблюдений строят свое познание природы, — в таком случае искание Бога было бы безнадежно и нахождение его — невозможно.

Но во всех священных писаниях, наиболее древних, а также и новейших, вы везде найдете утверждение, что у человека кроме тела и ума есть еще третья часть, которая представляет собою самую суть его природы, которая отличает его от животных и делает его способным сознать Бога в себе; это и есть истинная природа человека, не двойственность, а троичность, включающая в себе и бессмертный дух, заключенный в своей тройственной ипостаси — в душе человека.

В комментарии к одному из священных писаний Востока, которое я приведу поздние, сказано, что единая жизнь Вселенной проявляется в минерале — как существование, в растении — как зародыш чувствования, в животном — как зародыш мышления, в человеке — как дух, способный обозревать прошлое и будущее, обладающий памятью и предвидением. И хотя у человека он лишь в зародыше, тем не менее он представляет собою подлинное отражение самого Бога.

В одном из еврейских св. писаний, принадлежащих к числу апокрифических — почему они называются так, я не могу понять, потому что некоторые из них заключают в себе наиболее прекрасные учения еврейской религии — в этом апокрифе сказано, что "Бог создал человека по подобию своей собственной вечности" — изречение, достойное глубочайшего внимания. Причем слово "вечность" следует понимать в его истинном значении, не в смысле длящегося "века" или веков, имеющих конец, а в смысле самосущей, всегда пребывающей, не знающей ни начала, ни конца природы Единого Источника Жизни.

В оккультизме эта идея выражается иногда как Вечное Теперь; последнее было определено некоторыми из выдающихся мусульманских учителей девятого и десятого века как включающее в себе всё вообразимое и невообразимое для нас, всё, что имеет возможность существования. Всё что было, всё что есть, всё что будет, существующее в одной чудной полноте; вечно существующее, но проявляемое часть за частью.

И в Бхагавад-Гите сказано также, что всё, что существует, существует вечно. И там же мы можем прочитать: "Основав эти небеса из частицы себя, я остаюсь."

То, что является частицей Вечного, должно быть вечно по природе своей. Существует лишь одна вечная жизнь, самосущая, без начала и конца, и частица этой жизни заключена в каждом из нас, и она обеспечивает нам достижение совершенства; не только человеческого совершенства, но далеко превышающего его.

Для того, кто находит мое утверждение слишком дерзновенным, я напомню заповедь вашего собственного Учителя, Христа, которую он дал своим ученикам: "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный".

Мы не можем не быть вечными, составляя часть проявления Бога. Оно лишь в зачатке в нас, с этим мы должны согласиться, но тем не менее верно то, что человек — вечный дух, облеченный в материю проявленной Вселенной для того, чтобы из семени божественности он мог развернуть все возможности своей божественной природы. Ибо так же как семя есть обещание того, что разовьется из этого семени, как в желуде скрыта возможность дуба, так и в частице божественности, заключенной в человеке, скрыто обетование полноты божественного возраста, до которого все мы поднимемся в свое время.

А теперь мы должны сделать ещё шаг вперед в нашем рассуждении, чтобы никто из вас не мог подумать, что существует всё, кроме самого Бога. Мы должны иметь в виду, что в своей вселенной он проявляется, как двойственность, как дух и материя. Это подтверждается и христианским св. писанием, в самом начале Библии, где сказано: "дух Божий носился над водами".

А так как Бог — источник всего, что существует, то мы должны понимать под "водами" — древний символ "материи" — ту фазу его проявления, когда материя, которая сама по себе есть часть его жизни, одухотворялась его дыханием.

В древней индусской философии санкхья та же идея объясняется чрезвычайно интересным способом. Последователь санкхьи смотрит на материю как на неподвижную, когда она предоставлена сама себе, но обладающую тремя свойствами, присущими как мельчайшему атому, так и всей материи в её целом. Первое из этих свойств есть сопротивление, второе — движение, третье — ритм, или правильное движение, способность вибрировать, как выражаются ученые. Таким образом, когда последователь санкхьи стремится проследить эволюцию вселенной, исходя из идеи Духа и идеи материи, он говорит, что дух, приближаясь[4] к материи, оживотворяет её и приводит её в деятельное состояние соответственно трем названным свойствам.

Слова эти кажутся странными, потому что само выражение "приближаться" неприменимо к вездесущему, но что же делать, когда мы имеем в распоряжении только человеческий язык, который не дает нам ничего иного, кроме неподходящих слов для выражения понятий иного порядка, непередаваемого земными словами? Прибегая к символам, мы можем с полным основанием представлять себе нашу вселенную, как "одежду, в которую облекается Бог", по выражению Гёте, как бы его имманентный покров, как Бога в проявлении.