Чарльз Ледбитер - Краткий очерк теософии Страница 7

Вот это благодеяние теософическое учение и дарует тем, кто благодаря изучению философии в своих прошлых жизнях сделался способным воспринять их. Это учение отнимает у смерти весь её ужас и значительную часть той грусти, которую испытывают расстающиеся с дорогим человеком; в то же время он делает нас способными видеть истинное значение смерти и понимать, какова её роль в общем плане эволюции.

Если глядеть на смерть как на предел жизни или как на вступление в неясную и полную опасностей неизвестную страну, естественно, что к ней нельзя относиться иначе, как со страхом, если не с настоящим ужасом. И несмотря на всё, что религии сделали, чтобы внушить противное, именно таково было всеобщее отношение к смерти во всём западном мире, и поэтому нечего удивляться, что вокруг неё возникло столько ужасов, ставших для нас привычными и оказавших влияние даже и на тех, которые могли бы знать более других. Все эти мрачные символы печали — креп, траурное платье, султаны, окаймлённые чёрным письма — всё это не что иное, как доказательство полного невежества тех, кто употребляет эти символы. Человек, который начинает понимать, что такое смерть, отбрасывает весь этот маскарад, как детскую забаву. Он знает, что смерть — благо, и оплакивать друга только потому, что наступило мгновение кажущейся разлуки, есть не более, как проявление эгоизма. Хотя он не может избавиться от чувства боли, вызываемой временной разлукой, но он не допустит, чтобы его грусть сделалась вредной помехой для его отошедшего друга.

Он знает, что не нужно плакать и не следует бояться смерти, к кому бы она ни пришла: к нему, или к тем, кого он любит. Все уже умирали, и умирали много раз: смерть для всех — старая знакомая. И вместо того, чтобы изображать её страшной царицей ужасов, не лучше ли было бы сделать её символом светлого ангела, несущего золотой ключ, чтобы впустить нас в светлые царства высшей жизни?

Человек, понимающий смысл смерти, знает совершенно определённо, что жизнь непрерывна, и что сброшенное физическое тело — то же самое, что сброшенная одежда, и что от этого нисколько не меняется истинный человек, носивший эту одежду. Он знает, что смерть есть переход от жизни, наполовину физической, к жизни, вполне астральной, и следовательно, гораздо более высокой. Таким образом, когда смерть приходит к нему, он бесстрашно приветствует её, а когда она приходит к тем, кого он любит, он признаёт её благой смысл для них, хотя бы он и не был в состоянии освободиться от известной доли эгоистического сожаления, что ему приходится временно разлучаться с ними. Но он знает при этом, что эта разлука только внешняя и не реальная, что так называемые мертвецы всё ещё около него, и что ему стоит на время покинуть тело во время сна, чтобы вступить с ними, как и при жизни, в общение.

Он ясно видит, что вселенная едина и что одни и те же божественные законы управляют всеми её мирами, будут ли эти миры видимы или невидимы для нашего физического взора. Поэтому он не испытывает страха и отчуждения, переходя из одной области вселенной в другую, и у него нет нервного трепета перед тем, что он найдёт по ту сторону завесы. Весь этот невидимый мир столь ясно и полно закартографирован для него трудами теософических исследователей, что знаком ему, как и физическая жизнь; таким образом он подготовлен к тому, чтобы войти туда без колебаний в любое время, когда это окажется полезным для его эволюции.

Подробностей, касающихся различных ступеней потусторонней жизни, неоднократно изложенных в теософической литературе, мы здесь касаться не будем; достаточно будет лишь упомянуть, что условия потусторонней жизни как раз таковы, какими сам человек сделал их для себя. Мысли и желания, которые он поддерживал в себе во время земной жизни, принимают форму живых существ, витающих вокруг него, и они воздействуют на него до тех пор, пока энергия, которую он им сообщил, не истощится. Если мысли и желания человека были сильные и настойчиво злые, сообщество, которое он таким образом создал для себя, может сделаться для него поистине ужасным, но к счастью, такие случаи редки среди обитателей астрального мира. Самое плохое, что большинство обыкновенных мирских людей готовит для своего загробного пребывания — это бесполезное и невыразимо скучное существование, лишённое всякого разумного интереса, что естественно вытекает из земной жизни, растраченной на самоуслаждение, проведённой в сплетнях и всевозможных ничтожных интересах.

К этой скуке при некоторых обстоятельствах могут прибавиться и острые страдания. Если человеком во время его земной жизни владели сильные физические желания и страсти; если он сделался рабом таких пороков, как например жадность, чувственность или пьянство, в таком случае он подготовил для себя немало очистительных страданий после своего перехода в потусторонний мир. Ведь теряя своё физическое тело, человек сохраняет свои желания и страсти; они остаются столь же живыми, как и при жизни, даже более деятельными, так как им уже не приходится приводить в движение такие тяжёлые частицы плотной материи, как физические. Единственное, что умерший человек потерял — это возможность удовлетворить свои страсти, которые мучат и грызут его, ненасытные и не могущие быть удовлетворёнными. Из этого можно усмотреть, что такое посмертное состояние и есть самый настоящий ад для нечистого человека, но ад только временный, потому что с течением времени страсти погасают, израсходовав всю свою энергию в том страдании, которое вызвано ими.

Это действительно ужасное будущее, но есть в нём две стороны, которые мы не должны терять из вида: прежде всего, что человек не только виновник своей будущей судьбы, но что он сам определил и силу, и продолжительность своего страдания. Он сам позволил своей страсти приобрести приобрести во время земной жизни всю мучащую его в загробном мире силу, и здесь он должен встретиться с этой страстью и победить её. Если в течение физической жизни он уже делал усилия, чтобы побороть её, эти усилия уменьшат ту борьбу, которую ему остаётся перенести после физической смерти. Он сам создал чудовище, которое ему же приходится уничтожить, и вся сила, которой обладал его враг, создана им же самим. Следовательно, его судьба не навязана ему извне, а действительно создана им самим.

Второе, что нужно постоянно иметь в виду, это то, что навлечённое им на себя страдание есть, в то же время, его единственный путь к спасению. Если бы ему возможно было избежать страдания и пройти через астральную жизнь, не погашая постепенно свои низшие желания, то что случилось бы с ним? Ясно, что он возвратился бы в свою следующую физическую жизнь неизменившимся, следовательно в полной власти у тех же страстей. Он был бы прирождённым пьяницей, скрягой, с чрезмерной чувственностью и т. д. и раньше, чем он мог бы научиться, что необходимо победить свои страсти, они выросли бы до таких размеров, что овладели бы и телом, и душою его, и таким образом ещё одно земное существование было бы потеряно, ещё одна возможность для развития упущена навсегда. Он вошёл бы таким образом в порочный круг, из которого нет спасения, и эволюция его затянулась бы до бесконечности.

У божественного плана нет таких недостатков. Страсти изживаются в течение астральной жизни, и человек возвращается к физической жизни без них. Правда, та слабость ума, которая позволяет страстям взять верх над ним, остаётся в человеке; правда и то, что он построит для своего нового воплощения астральное тело, способное воспроизвести те же самые страсти, которые владели им в предыдущем существовании, так что ему сравнительно нетрудно будет возобновить прежнюю дурную жизнь. Но истинный человек, его высшее Я, получило страшный урок и наверное оно употребит все возможные усилия, чтобы его низшая природа не возобновила той же ошибки и не попала под иго тех же страстей. Человек сохраняет в себе зародыши этих страстей, но если он заслужил быть рождённым от добрых и разумных родителей, они помогут развитию в нём всего доброго и уничтожению всего дурного, и таким образом, лишённые возможности приносить плоды, зародыши его страстей отомрут и более уже не появятся в его следующей земной жизни. Таким способом человек постепенно побеждает свои дурные наклонности и развивает вместо них добрые качества.

С другой стороны, умный и доброжелательный человек, понимающий условия внефизического существования и берущий на себя труд приспособить себя к этому существованию и принять в нём участие, открывает перед собой чудесные горизонты, полные благих возможностей и для его собственного просвещения, и для полезной работы. Он убеждается, что жизнь вне физического тела обладает такой жизненностью и яркостью, по сравнению с которой самые яркие земные радости — то же, что свет луны сравнительно с сиянием солнца. Его ясное сознание и спокойная уверенность в вечной жизни отражаются на нём и светят всем, кто окружает его. Он может стать центром неизречённого мира и радости для многих своих ближних и может — в течение нескольких лет такого сознательного участия в астральном существовании — сделать более добра, чем в продолжение самой долгой физической жизни.