Звезда Альтаир. Старообрядческая сказка - Дмитрий Александрович Урушев Страница 21

И снова перед друзьями столбовая дорога. Кудеяр запел лихую разбойничью песню со свистом и гиканьем. Демьян подхватил:

Что же вы, ребята, приуныли?

Иль у вас, молодые, денег нету?

Седлайте, ребята, себе коней…

Так и ехали, минуя города и веси, поля и леса, реки и озера. Приехали в деревню Байдино и остановились на ночлег в самой крайней, самой бедной, самой темной избушке. Так захотел Иван.

Жила в этой лачуге столетняя травница Виринея. Нежданные постояльцы ее не столько обрадовали, сколько удивили.

– Не боитесь, добры молодцы, ночевать у меня?

– Зачем нам бояться тебя, бабушка?

– В деревне меня не любят. Говорят, я в Брынский лес хожу, с чащобными зверями дружбу вожу, леший и водяной – мои кумовья, русалки – подруженьки. Говорят, я могу ядом опоить, зельем окормить, словами оговорить. Не боитесь?

Царевич протянул старухе рубль и сказал:

– Мне знающие люди говорили, бояться надо только Господа Бога. А человека не стоит бояться, весь он в руках Божьих.

Виринея от денег отказалась, а слова юноши похвалила:

– Ты, соколик, хоть и молод, да смышлен. Наверное, потому и выбрал мою избушку. Твой рубль мне не нужен. Грех со странников деньги брать. Проходите, ребятки, в дом. Повечеряем, чем Бог послал.

После нехитрого ужина Иван разговорился с травницей.

– Слыхала ли ты, бабушка, про скит Семи Симеонов?

Старуха насторожилась.

– Зачем тебе этот скит?

– Один добрый человек советовал туда заехать, побеседовать о вере с отцами, что живут там.

– Что за советчик?

– Дед Пантелей. Знаешь такого?

– Знаю Пантелея, знаю! Ходит по белу свету, древние книги собирает, читает и толкует. Хороший человек, умный и незаносчивый.

– Вот он и посоветовал.

– Что ж, коли сам Пантелей советовал, надо посетить. За нашей деревней свернешь с дороги на тропинку и поедешь в лес. Не бойся, езжай все время прямо, в самую чащу. Главное – ничего не бойся.

– Чего мне бояться, бабушка?

– Мало ли в лесах чудес и чудищ? Искушения и испытания всегда сопутствуют поискам истины.

Тут в разговор вмешался Кудеяр:

– Скажи, матушка, а как пересечь черкасскую границу? Нет ли на ней стражи, нашей или ляшской?

– Что ты, милок, какая стража? Отродясь никто границу не охраняет. Наши за горилкой и салом ездят к черкасам, у них дешевле. Черкасы ходят наниматься к нам на работу. Пересечешь границу и не заметишь. А теперь, ребятки, спать ложитесь. Утро вчера мудренее.

На рассвете путешественники выехали из Байдино и вскоре оказались у развилки. Вправо от столбовой дороги уходила узенькая тропа, заросшая низкой травой.

Иван, как советовал дед Пантелей, поменялся лошадьми с Кудеяром. Отдал ему вороного жеребца, а сам пересел на тощую клячу. Всю поклажу царевич оставил атаману, с собой же взял только саблю и неразменный рубль.

– Мы будем ждать тебя за границей, в селе Сорочинцы, – сказал Кудеяр. – Там живет сестра моей матери тетка Трындычиха. Мы у нее остановимся. Спросишь, как найти дом Трындычихи, тебе всякий покажет.

Путешественники обнялись. Демьян даже прослезился.

– Будь счастлив, друже, среди блистательных побед, среди вседневных наслаждений. Мы будем ждать тебя.

Глава 18

Это была присказка, а вот и сказка начинается.

Иван подъехал к Брынскому лесу и увидел камень, а на нем надпись: «Кто поедет от сего столба прямо, будет жив, а конь его будет убит. Кто поедет в правую сторону, будет убит, а конь его будет жив. Кто поедет в левую сторону, будет убит вместе с конем».

Волнуясь, царевич поехал прямо, как велели Пантелей и Виринея.

Тропа была едва заметна среди травы. Косые солнечные лучи золотили стволы сосен. Перелетали с дерево на дерево угольно-черные дрозды. Высоко тянула в соловеющем небе сойка, вздымаясь и проваливаясь, как бы купаясь в воздухе. Пахло смолой и земляникой. Юноша успокоился.

Он даже не понял, что произошло. Какая-то неведомая сила сбила с ног клячу, вышибла Ивана из седла и швырнула в крапиву. Царевич проворно вскочил, схватился за саблю и замер в ужасе.

Он увидел огромного серого волка, в несколько раз превосходящего ростом коня. Чудовище стояло над поверженной клячей. У той из раны на шее туго ударила черная почти кровь. Все тело сильно и мерно билось, ноги взбрыкивали весело, как при беге.

Ужасный зверь склонялся над лошадью, рвал частыми белыми зубами, прижмуривая глаза, хрустел хрящами, пускал розовую слюну.

Юноша все-таки вынул саблю из ножен. И тут волк заговорил человеческим голосом:

– Иван-царевич, ты же читал надпись на камне, что твой конь будет убит. Так зачем сюда поехал? А саблю убери, она мне нисколько не страшна.

– И я тебя не боюсь! – сказал юноша, хотя голос его дрожал. – Я сюда не ради тебя заехал, а ради скита Семи Симеонов. Как теперь я туда доеду без коня?

– Жаль мне тебя, добрый молодец. Но на костлявой кляче, которую ты назвал конем, ты туда вовек не доехал бы. Я один знаю, где этот скит. Садись-ка на меня да держись крепче.

И волк наклонил шею.

Ребенком на руках взрослого смотрелся Иван на огромном волке. Чудовище прыгнуло и стрелой полетело по лесу. Деревья расступались перед ним. Опушки и овраги мелькали под ногами. Серый хвост след заметал.

Остановился волк на краю большой поляны.

– Приехали, добрый молодец! Вот скит Семи Семионов.

Царевич увидел на поляне какие-то приземистые деревянные постройки, скрытые от любопытных глаз рябиновой и березовой порослью.

– Благодарю тебя, серый волк! – поклонился юноша.

– Прощай, не поминай лихом!

И зверь исчез в чаще, словно его и не было.

Путешественник пошел к обители. Ее окружал высокий тын из почернелых бревен. Гостя уже встречал в воротах осанистый благообразный чернец с длинной седой бородой. Он был одет в поношенную рясу, перехваченную кожаным поясом, и скуфью.

– Здравствуй, Иван-царевич!

– Здравствуй, отче! Откуда ты знаешь, что меня Иваном зовут?

– Сойка на хвосте принесла, – рассмеялся чернец. – А меня зовут Симеоном-настоятелем. Нас в обители живет семь братьев – семь Симеонов, семь работничков. Оттого наш скит так и называется. Проходи, гостем будешь.

Вошли в заросший травой дворик, и юноша увидел рубленную из сосны косую маленькую церковь. Настоятель провел Ивана в свою келью – небольшую избушку. Тесновато, конечно, но чисто. Беленая печь. Полки с книгами. В углу черная икона в тусклом серебряном окладе. У окошка стол, заваленный бумагами.

Симеон угостил царевича старым медом с холодной водой.