Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо Страница 30

– Мама, пожалуйста, давай мы сами разберемся? Мы уже не дети. Неужели у тебя нет других дел, кроме как вникать в наши отношения? Мы очень любим друг друга, но мы очень разные – вот в чем дело. К этому нам просто нужно привыкнуть, и пока я не вижу, что должно для этого произойти. Не думаю, что Бен готов меня принять такой, какая я есть. Но ты за нас не беспокойся, мы вполне способны это пережить. Это ведь длится годами, и никто от этого еще не умер.

Когда она произносит слово «умер», ее щеки становятся пунцовыми. Ее переполняют эмоции: она сердится на себя за то, что сказала это роковое слово, от которого сама и вздрогнула. Как обычно, она быстро берет себя в руки и добавляет:

– Ладно, сейчас возьму блокнот, найду страницу, где записывала папино имущество, и мы всё подсчитаем. Вперед, за дело!

Карина встает, роется в своей красивой сумочке из черной кожи «под крокодила», достает оттуда блокнотик и изящную золотистую ручку. Какая же все-таки стильная у меня дочь! Она направляется к столу, на котором сотрудники отеля заботливо оставили гостям бумагу для записей, устраивается сама и зовет мать сесть рядом. Они принимаются записывать. Сначала квартира, затем мебель, коллекция картин, другие произведения искусства, яхта, самолет, деньги в банке и инвестиции. Составив список, они удивленно переглядываются. Они даже не догадывались о масштабах моего богатства.

– Мама, ты представляешь, сколько все это стоит? Думаю, здесь добра не меньше чем на несколько миллионов. Мне трудно оценить стоимость мебели и предметов искусства, яхты и самолета, но точно могу сказать, что только квартира стоит не меньше миллиона. А еще инвестиции – где-то тоже на миллион. Если все сложить, точно выйдет несколько миллионов долларов. Никогда бы не подумала, что папа станет таким богатым. Успел ли он попользоваться своим богатством? Конечно, он оплачивал себе роскошную жизнь, но действительно ли ему для этого нужно было так много работать? Стоило ли оно того?

– Да, он намного богаче, чем я думала, – замечает Мона. – Все, что ему принадлежит, скорее всего, накапливалось годами. Интересно, собирался ли он вскорости отойти от дел? Во всяком случае, он давно мог бы себе это позволить.

Что? Ну и как они себе представляют, чтобы такой человек, как я, в самом расцвете сил отправился на пенсию? Разве можно жить без целей и планов, не зная, чем заполнить свой день, чем себя занять? Конечно, если представить себя на их месте и посмотреть на все, чем я владею, то это действительно много. И разве нормально не помнить о реальной стоимости того, чем владеешь? Я привык составлять балансы и, конечно, давно знаю, что я – миллионер. И я привык к этой роли…

…Но, с другой стороны, для чего я это все накапливал? Жизнь действительно ужасно устроена: я работал день и ночь, чтобы обладать всем этим богатством, а теперь должен смириться с тем, что кто-то другой будет им распоряжаться, да еще и как заблагорассудится! Как же меня это бесит, вот прямо орал бы от ярости! Но что это даст? А больше всего меня злит то, что большую часть моего имущества прикарманит правительство. Это не считая того, что больше половины моих доходов и так уходило государству еще при моей жизни в виде налогов. Воры, настоящие грабители! Как же я ошибся: мне действительно нужно было прислушаться к советам моего нотариуса.

А деньги на Каймановых островах? Как они смогут узнать об их существовании? Я так боялся, что меня застукают с незадекларированными доходами, что мне пришлось разместить их там на имя акционерного общества. Невероятно! ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ!!! Банки не зря поощряют нас делать такие денежные вклады. Что за мошенничество! Что за дикая несправедливость! Я света белого не видел за этими командировками, я не жил дома ради денег, в надежде воспользоваться своими миллионными сбережениями на старости лет. Думал, буду путешествовать в свое удовольствие… И вот теперь – конец! Никаких тебе круизов, никакой красивой жизни. Я умер, и всё тут. Умер ужасно дурацкой смертью. Подумать только, как много людей молят о смерти, а она все не приходит! Так почему я, а не они? Почему я?

В момент, когда я уже почти вижу, как разбазаривается мое состояние, появляется МИШАЭЛЬ:

– Тебя злят воры, не так ли? Скажи, а ты когда-нибудь слышал о законе причины и следствия? О том, что поступки человека всегда к нему возвращаются?

– Наверное, слышал. Ты имеешь в виду «что посеешь, то и пожнешь»?

– Совершенно верно, это непреложный закон. Если ты говоришь, что тебя обворовывают, как думаешь – почему это с тобой происходит? В чем причина?

– Даже не знаю, что тебе сказать: я никогда ни у кого ничего не украл! Чтобы сколотить состояние, я всю жизнь работал как проклятый.

– А что ты скажешь о припрятанных деньгах? Они же приносили тебе солидные проценты, ведь так? А сейчас ты считаешь, что банк, выплачивавший тебе проценты, обворовывает тебя. Давай разберемся. Банк соблюдал подписанный между вами договор и начислял тебе проценты. Разве это его проблемы, что ты за все это время не нашел никого, кому бы мог довериться и рассказать о своих заморских вложениях? А как насчет налогов на полученные тобой проценты? Что бы тебе сказал твой налоговый инспектор? Как думаешь, не посчитал бы он тебя вором? Вот это и называется «ТЫ ПОЖИНАЕШЬ ТО, ЧТО ПОСЕЯЛ».

– Нет, я так не считаю. Я не думаю, что кого-либо обворовал. Наоборот, я очень много помогал правительству Квебека, намного больше, чем половина моих сограждан. Ты хотя бы можешь представить себе, какие суммы я перечислял в бюджет ежегодно? Я как раз из тех, кто обеспечивает жизнь тысяч тунеядцев, которые и пальцем не пошевелят для собственного благополучия. Если бы мне пришлось все начать заново, я бы поступил точно так же.

– Это твоя жизнь, и только тебе решать, чего ты хочешь. Но закон сеяния и жатвы непреложен, и он может помочь тебе стать более осознанным, независимо от того, принимаешь ты его или нет. Это один из великих принципов, и его польза в том, что он учит жить в гармонии. Но по-настоящему принять его можно, лишь наблюдая за ситуацией или человеком без осуждения, без навешивания ярлыков «хорошо» или «плохо». Повторюсь: ты имеешь право делать все, что хочешь. Но если ты хочешь жить безмятежно