Владимир Зоберн - Небесная стража: Рассказы о святых

Владимир Зоберн

Небесная стража: Рассказы о святых

Часть первая Примеры благочестия из житий святых

Чудный помощник

Я вижу, братья, новое солнце, восходящее над землею и приносящее сладостное утешение скорбящим. Он будет усердным помощником всем бедствующим.

1

Святителя Николая Мирликийского очень почитал один старый константинопольский ремесленник.

Его жизнь была трудна. Нелегко доставался ему кусок хлеба, и не обилен, не сладок был этот кусок.

Весь свой век перебивался он изо дня в день. То работы было мало, то платили плохо, то вовсе не платили. И во всех горестях ремесленник обращался к Святителю и Чудотворцу Николаю. Рассказы о том, как святитель жалел бедных и спасал несчастных, запали глубоко в душу бедняги.

Внутреннее убранство базилики Святителя Николая в г. Бари. Италия

За то, что святитель при жизни был близок всем обездоленным, утешал всякую скорбь, ремесленник любил его так, как будто он помогал ему самому.

И эти добродетели, какие труженик жаждал найти в людях и которые он нашел в Святителе Николае, сделали никогда не виденного им, давно отошедшего человека самым близким и дорогим.

Каждый год ремесленник с нетерпением ждал дня этого святого. Казалось, что милосердный помощник был тогда особенно близок к тем, для которых жизнь была злой мачехой.

Приближался праздник Святителя Николая. В этот день бедняк привык жертвовать в церковь свечи, делиться, чем мог, с другими, более бедными людьми. Но теперь праздник было нечем ознаменовать – и старик грустил.

Наконец, он сказал жене:

– Близок день заступника нашего, Святителя Николая, а нам нечем его отпраздновать.

Его жена была всю жизнь верной спутницей мужа и разделяла с ним благоговение к святителю:

– Нам недолго жить на свете, детей у нас нет, не для кого беречь наследство. Продадим же последнее, чтобы угодить Богу и Его Чудотворцу. У нас есть ковер – продай его на рынке и купи все нужное для праздника.

Старик согласился и пошел продавать ковер.

На торговой площади ему навстречу попался старец. Он был одет просто, но во всяком его движении чувствовалось достоинство. Глаза старца выражали и волю, и строгость, но вместе с тем смотрели прямо и сочувственно. Старец спросил ремесленника:

– Куда идешь, любезный друг?

– На торг, – отвечал тот, – продать ковер.

– Сколько просишь? – спросил старец.

– Стоил он восемь золотых, а теперь возьму, что дадут.

Старец дал ему шесть золотых, взял ковер и ушел.

Святитель возвращает ковер жене

Вскоре тот же величавый старец явился к жене ремесленника, принес ей ковер и сказал:

– Твой муж – мой давнишний друг. Я встретил его на торгу, и он просил меня занести тебе этот ковер. Вот, возьми его. – И старец поспешно вышел.

Женщина была и озадачена, и рассержена поступком мужа. Значит, он не пожелал расстаться с ковром даже для того, чтобы почтить праздник святителя.

Когда муж вернулся, она встретила его упреками.

– Лучше бы ты продал его, – причитала она. – Твой ковер с тобой, но где теперь твоя честная жизнь?

Старик в изумлении не мог выговорить ни слова. Наконец, он заставил жену рассказать, как ковер снова попал к ним. И во время ее рассказа у него будто открылись глаза. Он взглянул на икону в углу: с иконы ему в душу смотрели те же сочувственные и строгие глаза, которые он видел, продавая ковер. Слезы застилали перед ним этот образ, и он закричал, полный невыразимого восторга и умиления:

– Сам святитель купил у нас этот ковер и возвратил его в убогую хижину!

Святитель Николай. Конец XII в.

Быстро разнеслась по городу молва о чуде.

Когда ремесленник поговорил с теми, с кем, продавая ковер, стоял на торге, то бывшие неподалеку люди видели ремесленника и думали, что он разговаривает сам с собой. Никакого старца они не видели и не слышали.

Когда о чуде узнал патриарх, то назначил старому ремесленнику содержание из доходов Софийской церкви.

2

Не так, как у ремесленника, протекала жизнь Василия, единственного сына состоятельного Агрика.

Ни в чем мальчику не было отказа. Все богатство отца, множество зависевших от него людей – все было готово ему угождать. В постоянном празднике легко бы загордилась его душа, если бы мать Василия не поддерживала в нем христианскую веру. Через Евангелие вошло в мальчика сострадание к слабым, приветливость, осознание равенства людей. Много хорошего дал мальчику пример Святителя Николая, которого чтили в доме его отца и о котором он слышал с детства.

Сарацины берут в плен Василия, сына Агрикова

Каждый год в день святителя Николая, поминая его милосердие к людям, Агрик устраивал две трапезы для убогих и для друзей.

Однажды, когда Василию было шестнадцать лет и наступал праздник Святителя Николая, Агрик поручил сыну со слугами сходить в церковь, отстоять Литургию и вернуться к трапезе домой.

Во время службы церковь окружили сарацины, забрали всех молившихся и отвезли на остров Крит.

Василий был назначен ко двору князя Амиры, и ему поручена была должность виночерпия.

…Уже два года не было вестей от сына.

Наконец, родителям Агрика сказали:

– Что вы горюете, точно нет помощника! Великий Святитель Николай совершил столько чудес на море и на суше, избавил от смерти столько неповинных, поможет и вам.

И очнулся тогда Агрик от непомерной скорби.

– Уже два года мы в печали, – сказал он жене, – и что пользы от слез? Забыли мы о святителе, не ходим к нему на праздник.

Послушай меня, возьмем свечи, елей, пойдем к святому, помолимся ему.

И он вернет нам сына!

Избавление из плена Василия, сына Агрикова

Горячо молились они в тот день в храме Святителя Николая, а на чужбине тосковал по родине, молился святителю их сын Василий.

Вернувшись домой из церкви, Агрик с женой вдруг услышали громкий лай собак. Они с гостями вышли во двор. Там стоял человек в сарацинской одежде, в руке он держал бокал, полный вина.

Агрик не верил своим глазам и еле смог выговорить:

– Сын, ты ли это, или тень твоя?

– Это я, – сказал Василий, и отец раскрыл ему объятия.

Когда они немного пришли в себя, Агрик спросил сына, как ему удалось бежать.

– Я не бежал, – отвечал Василий. – Я только что стоял перед Амирой и наливал ему в этот бокал вино. Вдруг кто-то сильный подхватил меня, и я понесся, точно по ветру, и только тогда узнал великого Чудотворца Николая.

Собор Святителя Николая в г. Бари. Италия

Обидчик инока

Из жизни преподобного Варлаама Хутынского

Много с тех пор минуло времени. На берегу широкой реки, недалеко от ее истока из зеркальных вод глубокого озера, среди густого девственного леса, приютилась скромная обитель, основанная одним из великих русских святых.

Пустынно было место, избранное подвижником для обители, ничто не нарушало молитвенных трудов здешних иноков.

Обитель была вдали от суетного мира, но знали об аскетической жизни ее братии и великих подвигах старца-игумена и в стольном граде, и в окрестных селениях. Нередко паломники и знатные, и бедные посещали пустынь для молитв и духовных бесед с игуменом, жертвовали от своего достатка на монастырь.

Не по сердцу были старцу эти посещения, нарушали они иноческое уединение, но все же искренно и радушно он встречал каждого.

Преподобный Варлаам Хутынский. XIX в.

Принимая посильные жертвы богомольцев, игумен не копил их, а тотчас же отсылал с одним из иноков в соседние селения неимущим или отдавал беднякам, приходившим поклониться святыням обители. Берег старец только дар одного из именитых граждан стольного града – небольшое стадо овец. Оно давало шерсть для выделывания теплой одежды, которой он снабжал всех обездоленных, запрещая пользоваться этой одеждой монастырской братии. Рубище должно быть одеждой инока, давшего обет нестяжания.

Но вскоре горе постигло обитель и окрестные селения. В монастырском лесу появился медведь, и стада крестьян, а вместе с ними и овцы обители становились добычей ненасытного зверя.

Селяне охотились за медведем, но тот каждый раз уходил в лесную чащу, а через несколько дней опять нападал на стада.

Страх охватил селян и братию.

– Отче, – молили они старца, – помоги нам одолеть зверя, верно, за грехи наши послан он.

Улыбнулся старец.

– Маловерные! Ищите помощи в молитве!

А сам после утреннего богослужения, взяв посох, отправился в лес.

Пурпурные лучи раннего солнца позолотили верхушки векового монастырского леса, синеющую даль, гладкую тишь озера и едва заметную зыбь реки.