А. Скола - Богословская антропология Страница 10

Фактически речь идет о признании того, что при критическом анализе человеческого существования, имеющего необходимо исторический характер, в центре рассмотрения должен быть принцип различия. В необходимости полностью быть-для-другого человек оказывается направленным к некой трансцендентной цели, совершенно несоразмерной его силам, которая, однако, является гарантией его бытия-самим-собой, то есть его способности к подлинно свободной свободе. Тогда синтез свободы и истины, так как он осуществлен в Иисусе Христе, предстает недостижимой человеческими силами областью, где Трансцендентное (в богословском смысле этого слова) дарует Себя человеку. Таким образом, человеческая свобода, приняв это различие как не наносящее вреда ее идентичности, может соопределять форму истины.

Литература для углубленного изучения темы:

H.U. von Balthasar, Teologica I. Verita del mondo, Milano 1989, 83–132. Id., La mia opera ed epilogo, trad. it., Milano 1994, 115–141.

Обзор последующих глав учебника

Изложив в общих чертах основополагающие элементы адекватной богословской антропологии (глава 1), укажем содержание последующих глав, в которых она получит свое дальнейшее развитие (главы 2–4).

Глава 2 (Акт творения Триединого Бога) посвящена углубленному рассмотрению христологического принципа Откровения в его изначальной историчности. Для этого акт творения исследуется, исходя из события Иисуса Христа, и показывается, как с этой точки зрения обнаруживается единство божественного плана спасения, первым этапом которого является этот акт. Одновременно изучаются конститутивные свойства акта творения.

В главе 3 (Человек, созданный «по образу и подобию Божию» в Иисусе Христе, Единородном Сыне) говорится об откровении истины о человеке в Иисусе Христе: в бытии, созданном «по образу Божию» и призванном к участию в божественном сыновстве, человек обнаруживает драматический характер своей свободы.

Глава 4 (Первоначальное состояние и первородный грех) говорит об острой критичности этого исторического состояния человеческой свободы: человек, всегда желанный и сотворенный во Христе, в своем историческом существовании объективно находится в состоянии смятения перед спасительной инициативой Бога и не способен выйти из этого состояния своими силами.

Глава 5 (Тайна христианской праведности) трактует природу Христова порядка вещей, из которой следует, что христианская праведность есть соответствие предустановленному плану. Она основывается на предназначении всякого человека быть во Христе сыном в Сыне. Кроме того, в этой главе говорится о возможности победить беспорядочность греха через искупительное дело Смерти и Воскресения Иисуса Христа. С этой точки зрения выясняются причины того, что свобода человека может быть адекватно объяснена только изначальной формой свободы, осуществленной в Иисусе Христе, в Котором бытие-для-себя тождественно бытию-для-другого. Наконец, здесь же предлагается общая характеристика жизни нового человека во Христе. Этот человек осознает, что жизнь во Христе позволяет ему обрести полноту существования в том единении истины и свободы, что принимает форму веры, выражается на практике в любви и радостно существует в надежде на окончательное исполнение.

Часть вторая

Глава вторая

Акт творения триединого Бога

Человеческий опыт и христианское Откровение

Драматическая природа свободы человека и присущий истине характер исторического события позволяют утверждать, что только в истории человек может найти адекватный ответ на вопрос о самом себе.

Христианское Откровение удивительно согласуется с этой первичной структурой человеческого опыта. Действительно, оно учит, что человек может постигнуть глубочайший смысл своей жизни и существования окружающей его реальности лишь в истории – истории спасения. Откровение, поскольку оно носит исторический характер, предназначено для восприятия его в действии и именно как таковое должно рассматриваться не как нечто внешнее для личности человека, но как реальность, полностью его захватывающая[139].

Согласно этой перспективе, антропология начинает с Творения – действия, которым Триединый Бог положил начало историческому существованию человека и всего мира.

В свете христианской веры богословие Творения может развиваться, только имея своим центром Иисуса Христа, живого и личностного Откровения, «Средоточия мира и истории»[140].

План главы

Вторая глава нашего курса богословской антропологии делится на три раздела: первый из них посвящен содержанию откровения творческого акта Божия в его изначальной христологической и тринитарной форме. (I. Творение в Иисусе Христе); во втором разделе показана новизна понятия о Творении, данного в Откровении (II. Свойства Творения); третий раздел (являющийся в действительности приложением) сообщает некоторые основные сведения о деликатной проблеме отношения богословского понимания Творения и данных современной науки (III. Приложение: Творение и естественные науки).

I. Творение в Иисусе Христе

План первого раздела

Точка зрения объективного христоцентризма[141] предполагает трактовку тайны Творения, исходящую из откровения о посредничестве Иисуса Христа в творческой инициативе Бога. (1. «Им создано все…»). Мы увидим, как из этого первого элемента возникает тринитарное измерение акта творения (2. Творение – дело Святой Троицы). Эти два пункта ясно показывают, что дело Иисуса Христа в Творении есть осуществление Его особой причинности (3. Творческая причинность Иисуса Христа). Тогда можно признать в Иисусе Христе Первого и Последнего, в Котором открывается цель Божиего акта творения (4. Цель Творения) От этого христологического и вместе с тем тринитарного основания начинается путь более глубокого постижения содержания спасительного замысла Божия, центральное место в котором занимает Иисус Христос, умерший и воскресший ради спасения всех людей (5. Иисус Христос, Средоточие мира и истории).

1. «Им создано все…»

Историческое событие Иисуса Христа позволяет сделать решительный шаг вперед в понимании тайны Творения: действительно, во Христе становится совершенно ясным, что творческую инициативу Бога следует понимать в контексте Его спасительного вмешательства в историю (Завет)[142].

Сами ветхозаветные тексты свидетельствуют о том, что только исторический опыт общения с Богом-Спасителем, заключившим Союз со Своим народом, привел Израиль к признанию Бога Творцом всего.

Некоторые исследователи возражали против подобной богословской интерпретации Ветхого Завета, утверждая независимость понятий Творение и Завет[143]. Но подобная критическая позиция не может, по-видимому, опровергнуть утверждение об их существенном единстве. Противники тезиса о развитии веры в Творение из веры в спасительный Союз, указывают, что понятие Творения естественным образом конгениально всему культурному контексту Ветхого Завета и как таковое появилось позднее не потому, что было порождено Заветом, но, существуя с самого начала, было до времени как бы приглушено. С этой точки зрения понятие о Завете вписалось в уже сам по себе креационистский контекст[144]. Даже если согласиться с подобной герменевтической позицией, остается не менее значимый факт – свидетельство Израиля, который в ту эпоху отнюдь не ощущал дистанции между Богом-Творцом и Богом Завета. Более того, весь Ветхий Завет отмечен этой полярностью[145]. Следовательно, и помимо необходимого экзегетического обсуждения, можно видеть, что свидетельство Священного Писания побуждает богословскую мысль к углублению единства Творения и Завета.

Прочтение Творения в аспекте истории спасения способно объяснить некоторые оригинальные элементы Ветхого Завета. Священный текст провозглашает, что мир нельзя мыслить возникшим случайно, что ему внутренне присуща разумность. Он происходит из творческой свободы, дарующей тайну Бытия как бесконечную Истину, Любовь и Красоту. Поэтому всегда признавалось, что тварная реальность обладает некой изначальной положительностью[146]. В тексте видно стремление избежать дуалистического истолкования мира, отрицается идея изначального существования материи и прославляется свободная и суверенная творческая инициатива Бога.