Василий Сергеев - Янычары Страница 11

– Этих – на галеры. И поторопись, пока никто из них не передумал. А этого, с крестом, – на кол. Кол врыть так, чтобы они видели его от дастархана. Погуще смажь бараньим жиром. Язык – долой, либо рот зашить, пусть не бормочет больше ненужных слов!

Хайр уд-Дин не пожелал смотреть казнь и ускакал. Но этот, в сущности, смелый и сообразительный парнишка, таким трогательным и беззащитным жестом стягивавший свою фарджию на горле, чтобы не был виден его нательный крест, не шел у него из головы. Может быть, и не было в нем двойного дна, ведь, поистине, утопающий хватается за соломинку: разве не должен был он использовать для продления своей жизни бывшее у него знание? Но вот вопрос – откуда к нему пришло это знание?

Впрочем, если бы он был шпионом, стал ли он вообще высовываться?

Сейчас он умирает там мучительной смертью, на глазах у будущих воинов. Но он сам выбрал такую судьбу. Он заявил себя перед ними как вождь – и показал направление пути. Но направление было ложным. И он наказан. А им это – урок. Поистине, как вслед за благоуханной весной наступает знойное лето, так за разговором наступает действие – и об этом всякий должен помнить во время разговора...

Возможно, из него вышел бы отличный воин, лучший, чем все оставшиеся. Хайр уд-Дина жгло сомнение, верно ли, не в горячке ли чувств он поступил, а пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал: «Отводи заповедь о наказании сомнением», и, стало быть, наказание может быть отменено.

Хайр уд-Дин остановил коня. Вернуться?

Он представил себе, как юношу снимают со страшного заостренного столба, укладывают, корчащегося от боли, на землю, как он униженно поддергивает залитые кровью шальвары... После такого оскорбления ему никогда вновь не обрести чести. Воина из него уже не будет. Даже если его удастся вылечить, что весьма сомнительно. А если не удастся? Еще один калека, нищий, на всю жизнь обреченный ходить по караванным тропам и базарам с протянутой рукой...

Нет, пусть уж лучше сегодня достойно умрет.

И потом – если отменить казнь, то как и чем тогда хранить юные умы от заражения семенами безверия и вольномыслия, от лживых идей ассасинов, хариджитов, друзов... О Аллах, сколько же их сегодня в мусульманском мире, этих секточек и сект, пъры которых, укрывшись в покое своих харимов, просчитывают политические ходы на несколько жизней вперед, обдуманно совращают мусульман и подсылают их, развращенных, чтобы они и других увлекали за собой в свой беснующийся мрак! Ответственность за то, чтобы уберечь от лжи, от этого кошмара юношей, завтрашних воинов, всецело лежит на нем. И он, и султан, которым придется вверить когда-то свою жизнь и свою честь этим ребятам, должны быть в них абсолютно уверены! Никто и никогда не снимет с него этой ответственности!

Хайр уд-Дин выпрямился в седле. Поистине, он принял правильное и мудрое решение!

ВКУС ТАЙНЫ

...Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано. Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях.

Семьдесят три толка

Пока Мухаммед был жив, он и умма были единством. Но он умер. Кто заменит его? Кто будет халифом пророка?

От правоверного ислама – сунны – стали откалываться различные течения и секты. Споры достигали такой силы, что в них начала литься кровь. Пошли такие дела, что у тех, кто слышал о них, звенело в обоих ушах. Осенью 644 г. от ран, нанесенных ему в мединской мечети, скончался второй халиф, Омар ал-Хаттаб. Летом 656 г. был убит третий халиф, Осман ибн аль-Аффан, залив своей кровью первый экземпляр выверенного текста Корана. Власть принял Али бен Абу-Талиб – четвертый халиф, сподвижник Мухаммеда, его двоюродный брат и муж дочери пророка Фатимы. Род Омейя племени курейш, к которому принадлежал Осман, объявил Алидам войну. Это было вовсе не похоже на раздоры сект Омара и Али, споривших, с кисти рук или с локтя следует начинать омовение. Это был порог гражданских войн, в которых не только развалился халифат, но и рухнула целостность мусульманского мира, да дарует Аллах мир шарифам обоих кланов , ибо мы не собираемся ни в чем обвинять ни того, ни другого!

Летом 657 г. при Сиффине, на р. Евфрат, Али разбил войско Муавии, но тот запросил третейского суда, и Али, которому мир в умме был дороже победы над единоверцами, согласился. Объявив это его решение несовместимым с духом ислама, 12 000 воинов покинули его лагерь. Их назвали хариджитами («возмутившиеся», «восставшие») или сурх алем («краснознаменные»). Они избрали себе халифа ибн-Вахбу . К ним охотно присоединялись все городские низы, утратившие место в жизни. А зимой 661 г. хариджит ибн-Мулджам в городе Куфе при выходе из мечети смертельно ранил Али. Через два дня Али умер; там ему воздвигнут памятник.

Смерть Али была для его сторонников потрясением не меньшим, чем прежде – смерть Пророка. Сторонники наследников убитого имама Али сплотились в «Шият-Алий» – партию Али, легшую в основу шиитского течения в исламе. А в 680 году, в 10 день месяца мухаррам, в битве у Карбалы был убит Хуссейн, сын Али и внук пророка.

Однако принявший ислам йеменский иудей Абдаллах ибн-Саба ас-Сауда заявил, что Али не умер, а пребывает в «скрытом состоянии» (ал-гайба) и перед концом света вернется (ap-раджа) в мир, дабы наполнить его справедливостью. Идея спасителя, мессии, одна из ключевых для иудаизма и христианства; но Сунна считает Мухаммеда хатам ан-набийина, «печатью пророков», последним, завершающим, заключающим всю их цепь. И все же Абдаллах ибн-Саба заявил, что в Коране есть «аль-батин» (скрытый смысл), нужно лишь уметь отыскивать его.

Так впервые слово «скрытый», «тайный» появилось на знаменах широкого политического движения. И это оказалось настолько удачной новацией, что с тех пор и по сегодняшний день без тайного компонента в своей деятельности не может обойтись ни одна политическая группировка, ни одно общественное движение. Так новая капля росы, появившись на лугу, отражается сразу во всех других блестящих шариках влаги...

Ал-Батин

Разве вы не видели, что Аллах подчинил вам то, что в небесах и на земле, и пролил вам милость явную и тайную? И среди людей есть такой, который препирается относительно Аллаха без всякого знания и руководительства и просвещающего писания.

До сих пор Коран был той основой, на которой мусульманин всегда мог договориться с мусульманином. Он считался вечным и неизменным. Еще Абу Ханифа утверждал, что Коран «пред творцом не есть сотворенное», а следование ему – единственный спасительный путь. Аш-Шахрастани в XII веке заявил: «...Буквы, звуки и написанные знаки [Корана] – изначальны, предвечны» . Ал-Бируни знал, что законы, открытые на Земле, справедливы повсюду во Вселенной: Коран – один из атрибутов Бога, подобный Его гневу или Его милосердию; оригинал Корана – Умм аль-китаб , – предвечный текст, в котором описано все, хранится у подножия трона Аллаха. О том же говорил и Мухаммед ал-Газали: «Коран записывают в книгу, произносят языком, запоминают сердцем, и, несмотря на это, он все время пребывает в обители Бога и на нем никак не сказывается то, что он странствует по написанным страницам и по человеческим умам» .

Учение об ал-батин поставило смысл Корана в зависимость от того имама, который был уполномочен на его толкование (тавил), раскрытие его истинного смысла. Именно так представили дело Абу Мансур ал-Иджли и его последователи, утверждавшие, что одно дело – публично провозглашать религиозные истины тем, кто согласен, чтобы ими руководили в духовном и даже в практическом плане, и совсем другое – интерпретировать их для «избранных» (ал-хасса). Поскольку степень посвящения «избранных» могла быть различной, возникала некая составленная из душ человеческих пирамида, в которой люди, принадлежавшие к каждому очередному уровню знали все больше – а о них, о самом их существовании знали все меньше. Вершиной пирамиды был имам, непререкаемый авторитет в вопросах не только религии, но и мирской жизни; даже когда он оставался «скрытым», он пребывал «владыкой эпохи» (сахиб аз-заман). В конце времен, придя в качестве махди, он должен был утвердить всечеловеческую справедливость. На весь же период «сокрытия» (ас-сатр) имама полнота власти и толкований пребывала в руках его явленных представителей.

Так возникала технология, организующая множество людей самых разных взглядов, характеров, способностей для тонко и точно рассчитанных совместных действий, для достижения целей, известных лишь немногим из них: кто из желавших власти способен был бы отказаться от такой технологии? Так закладывались основы идеологии тайных орденов; рыцари переняли эту идеологию во времена крестовых походов, и в последующие века тайные христианские ордена пышным цветом расцветают и в средневековой Европе.