Евгений Небольсин - Русская философия. Анализ истории (русская национальная мысль) Страница 14

Святые отцы Церкви говорят нам, что возрастание в Боге – это ещё одно имя жизни. Живое возрастает всегда и возрастать может только в одном направлении – уподобляясь абсолютной высоте, стремится быть подобным абсолютной, самой вышей крайности жизни, то есть Богу. Между Творцом и Его творением различие бесконечно велико, но так как влияние исходит от Творца непрестанно, то движение к уподоблении Богу будет вечным (это тоже радость). Так как в человеке проходит граница между духовным и материальным мирами и при этом единство с Богом есть самое важное и значимое для всего мироздания, то вся полнота связи Вселенной с Господом может быть осуществлена только через духовную составляющую природы человека. Следовательно, весь остальной мир имеет живоносную полноту связи с Богом опосредовано человека и через его единство с Господом. В человеке происходит многогранное и многообразное взаимопроникновение двух реалий. Бог снисходит до нашего мира, умоляет себя до нашей абсолютной слабости, подстраивается под наши чаяния и даже принимает наш образ падшего Адама. С этого момента Вселенная опосредовано человека наполняется Его сущностью и избавляется от порчи первородного греха и вновь обретает естественное для себя место в Предании во Царствии Небесном. Так говорят оцты Церкви.

Тут мы видим противоречие. С одной стороны Адам призван преобразив себя преобразить Вселенную и представить её Творцу. А с другой стороны, сама Вселенная – это множественные проводники Божественных свойств и энергий, коими Бог бережно хранит и питает теплящуюся жизнь человечества. Православная Церковь не посягает дать объяснение сему великому Таинству, нашедшему в выражение в Святой Евхаристии, в которой Бог идет навстречу человеку и служит ему и человек призван идти к Богу и служить Ему. Бог и человек служат друг другу в тех же пределах соучастия в Божественной жизни Святой Троицы. Все это остается за пределами возможностей разума, также как след на земле от сапога путника свидетельствует только о том, что это был человек, а все остальное о нём сокрыто за пределами возможности отпечатка в земле свидетельствовать об этом путнике. Да и пустое это занятие, ибо тут включенными должны быть иные сферы человеческой природы, более полно формирующие представление о Творце – духовные труды.

Сама молитва «Господи, милостив буди мне грешному» как раз выражает суть вопроса, ибо жизненно необходимая полнота величия Творца уничижается в самом общении Бога с человеком. С одной стороны, умоляется до ничтожной нашей немощности, до нашей поражённой грехом природы. Таким образом, вся Вселенная и каждая фибра её обращена к молитвенному трепету и имеет образ этого снисхождения великого до ничтожного состояния всеобщей разделённости, удобоприемлемой для природы человека, посредством чего человеку удобно принимать Бога и удерживать эту связь с Ним. А с другой стороны, Вселенная, желая вернуться в естественные ей Райские Обители, подстраиваясь под поражённую грехом природу человека соучаствует в молитве Богу: «Господи, милостив буди мне грешному». Вне этого взаимосослужения одного другому жизнь Вселенной невозможна, а потому что-то иное просто не существует в мироздании. Вот почему исихазм отождествляет нас с космосом и делает нашу природу соучастницей всеобщего течения в молении Богу и единовременно проводницей мира ко Творцу. Это есть высшая экзальтация экстаза и стяжания Духа мирного. Божий замысел абсолютно непреложен, а потому не изменился даже после грехопадения Адама. Поэтому Вселенная служит Богу опосредовано человека, создавая ему самые удобные условия для единства с Творцом, выраженные, как уже сказал, во всеобщей расчлененности, соизмеримой с природной возможностью человека принимать мир таким, каков он есть. Именно в этом комфорте служения Богу заложен смысл нового порядка в преображённой Вселенной. Счастье человека – естественная кондиция его бытия, в пределы которой очень нежно должно вписаться это всеобщее движение Вселенной к Божественному совершенству. Этот порядок, каким бы он бесконечно великим не был, никак не должен покуситься на радость даже младенца. Жизненно необходимы райские условия в деятельном служении Вселенной Творцу через нас, как через связующее звено между миром духовным Царствия Небесного с миром видимой материи. По этой же причине животные и растения ради деятельного служения Богу, тянутся к человеку, желают близости к нему и отдают нам все самое лучшее и ценное, чтобы через нас вновь обрести ту естественную для живого реальность Царствия Небесного. Через человека животный и растительный мир оказались пораженными во грехе и теперь той же тропой в обратном направлении – только через человека могут вернуться обратно – в Божьи обители. Если по-настоящему мы молимся, то выполняем долг Божий – животные и растения отдавая себя нам, приобщаются через нас к Царствию Небесному. Если нет в нас молитвы и действенного единения с Богом, то становятся правы те, кто говорит о том, что мы делаем преступление убийства на скотобойне этих животных, уничтожаем растительность и поедаем то, чем сами являемся – мертвечину. Вы поймите правильно, что сам прием пищи – это один из живоносных видов общения с Богом, акт служения Богу и Самого Бога нам, а потому, чтобы не отвергнуть Его дары, служить Ему надо с чистым молитвенным сердцем. Вне этого служения жизнь человека невозможна. Именно ради этого общения с Богом только теперь уже в новой форме возник научно-технический прогресс. В противном случае он бы даже не обозначился в бытии.

Бог нас любит и умаляет себя до ничтожества и дает нам абсолютно все, что мы просим в молитвах. Ещё раз повторю – Творец Своей жертвенностью служит человеку и дает нам абсолютно все, что мы просим в молитве. Бог дает нам все необходимое, причем даже самому страшному грешнику. Беда наша в другом: чем больше имеем грехов, тем больше вероятность того, что дары Божьи мы отвергнем. То есть мы не принимаем мир таким, каков он есть, ибо не ведаем о том, как Он отдает Себя нам, ибо не знаем, как извлечь Божественное и как адаптировать оное под наши потребности в данной ситуации, а потому не можем смириться перед своей участью. Представьте себе, что вам дают мандарин, но вы думаете, к примеру, что это теннисный мяч. Потом придёт время – и вы поймете, что, оказывается, мандарин съедобен.

Другой пример: мы голодны и молимся Богу о пропитании. И вот перед нами – кусок мяса по нашим молитвам и промыслу Бога. Но мы его не воспринимаем как продукт питания, даже отвергнем, ибо в таком вот виде это мясо для нас яд. Если будем его глотать, то можем погибнуть из-за того, что он не обработан. У Бога нет ничего злого в Его очах, злым оное становится для нас, ибо не воспринимается и не вписываются адекватно в запросы человеческого организма. Поэтому этот продукт питания – яд, то есть зло, из которого следует в поте лица делать добро. То есть сначала надо разделить, чтобы им овладеть, сделать добрым. Мы берём нож, разрезаем по кусочкам. Далее этого тоже ещё не достаточно, ибо нужен ещё огонь. Сам по себе организм человека – это есть ничто иное, как агрегат первичной обработки продукта для дальнейшей адаптации его органах пищеварения. Точно так же сначала мы зубами измельчаем пищу, потом желудочный сок доводит еду до нужной кондиции. То же самое делает учёный, который исследует явление: первоначально расчленяет его на составляющие, потом пытается выявить то Божественное, которое столь востребовано жизнью и адаптирует Его под естественные запросы человеческой природы. То есть Бог нам даёт всё необходимое и в пределах нашей возможности принимать Его дары (ведь, как сказано выше, даже Вселенная предстает перед нами расчленённой в границах обозрения и возможности понимать), только беда в нас самих, в нашем неумении взять и извлечь ту пользу, о которой мы Его просили в молитвах. Это самое важное действо на Земле для нас, несущих в себе осквернённую грехом природу. Мы в поте лица по наказу Божьему многовариантно и многообразно каждый в своей профессиональной специализации тяжёлого, нудного труда добываем себе Божественный хлеб, извлекаем его из множественных проводников неуничтожимых Божественных энергий, которым свойственно по закону сохранения энергии постоянно переходить из одного состояния в другое. То есть человек в своей физической природе организма несет именно образ того события, когда Творец отделил Царствие Небесное от всего того, что оказалось поражённым первородным грехом из-за согрешившего Адама, ради спасения и Царствия Небесного и Адама. По этому же образу мы продолжаем жить, ибо с момента вкушения плода познания добра и зла, чтобы жить, предварительно следует распознать что именно доброе, чтобы отделить для себя это доброе от злого.

Доброе нам открыто, когда смотрим на мир через призму Божественного, а злое мы видим в силу своей испорченности. Иными словами, каждый судит по себе, в силу своей святости. Но где именно эта призма, каковы определения о ней? Так как Бог велик, и великое трудно воспринять в один момент и под силу только человеку с большой святостью жизни или хоть какой-то степенью святости и так как живого нет без исполнения всей полноты Божественного на себе, то созерцая мир через призму бесконечной вечности и нетления, для нас появляется необходимость растягивать во времени весь этот процесс причащения к Богу. Ведь нужна нежная временная постепенность, очерёдность Божественных приоритетов, удобоусвояемая порционность, частичность. Так как это есть самое важное действо, то неизбежно оное должно быть выраженным в самом главном эпизоде богослужения. И этот момент есть. Он называется святой Евхаристией. На святом Престоле лежит Тело Бога, и безграничное Оное разделяется, делается удобоприемлемым для нашего вкушения во время святого Причастия. В наше тело человеческое вновь, как в Шестой День сотворении мира, входит Частица Божья, наделяя нас способностью видеть доброе Царства Божьего, чтобы причащением отделить его от злого. Перед тем как познать, мы должны разделить – таково требование природы человека. И Бог, зная об этом, послушно исполняет нашу волю – идёт на эту жертву, дает нам даже самого Себя и всё необходимое для жизни в полноте. Он дает нам расчленить Себя, ибо на самом деле эти частицы не расчленяются, ибо между расчлененными частицами остается то, что расчленить невозможно – Любовь организующую и мы становимся одним целым с Ним и между собой – это все то, что мы просим в молитвах. Только благодаря присутствию Его в нашем естестве, мы, выходя из Храма Божьего, познаем и узнаем Его присутствие в дарах Его, явленных в окружающей Вселенной. Отныне мы ведаем, что перед нами Божественное и как это пользовать, мы знаем о жизненном порядке вещей. Кружка, валяющаяся на полу, – это зло, но сама кружка злом не является. Чтобы уничтожить зло, мы обычно по злой своей натуре начинаем делать злое в очах Божиих – бить эту посуду вместо того, чтобы просто помыть и поставить на место. Жизнь в земных условиях, как и живое вообще, в какие-то иные цели не преследует, а потому в ином качестве сформироваться не могла, но только для того, чтобы восстановить этот порядок в кухонной комнате по образу порядка во Царствии Небесном. Но мы по злой своей натуре вместо того, чтобы сделать открытие, топчемся вокруг да около. А ведь перед человечеством для усвоения стоит уже вся Вселенная с её бескрайним космосом, на которую человек смотрит, как на Тело Господне на Престоле во время святой Евхаристии богослужения. Мы желаем причаститься к Богу, предварительно выделив доброе из бескрайней Вселенной. Это прообраз новых открытий неизвестного и бесконечно великого в мироздании, возможного только через расщепление его. Таков научный процесс, несущий образ таинства святой Евхаристии во время православной литургии. И только, сотворяя это самое священное действо, нам открываются все остальные возможности познания мира.