Александр Сегень - Поп Страница 15

Дом, в котором жило семейство отца Александра, опустел — уехали и офицеры, и их подружки. Вновь можно было вздохнуть свободно, говорить, не таясь. Перед самым Новым годом батюшка переселил к себе и Еву, при этом с радостью вручив ей новую метрику:

— Отныне ты, Муха, по документам будешь моя законная дочка, Ева Александровна Ионина. И, стало быть, особо прятаться тебе уже незачем.

— А Миша и Саша?

— Они также мною усыновленные. И молитесь о здравии раба Божия Иоанна Фрайгаузена — это он мне поспособствовал. Был некогда Мюнхгаузен, а этот — Фрайгаузен, совсем другое — не болтун, не фантазёр, а что пообещает, всё выполнит.

Ева, в отличие от иных и многих русских, была особенно пытлива в изучении основ православной веры, старалась во всё вникнуть, хорошо знала церковную службу. Особенно охотно она пела в церковном хоре. Когда матушка что ворчала против неё, отец Александр с готовностью возражал:

— Вот ты, Аля, тридцать лет жена священника, а до сих пор многого толком не знаешь, путаешься, «Херувимскую» всякий раз на разные лады поёшь, хор из-за тебя сбивается. А Муха, хотя ещё совсем юная дева, быстро всё схватывает.

— У них нация такая хваткая, — вздыхала матушка.

— Несть ни эллина, ни иудея, а, по слову апостола Павла, токмо те, кто со Христом, и те, кто против Него, — наставлял священник.

— Уж они-то, если со Христом станут, живо Христа от нас отвадят!

— Глупости и более ничего!

— Ох, сподобил меня Господь на старости лет нежданно-негаданно заполучить дочь из картавых!

— И вовсе она не картавит.

— Ну и целуйся с ней!

— А вот настанет Пасха — и поцелуюсь.

39.

Морозы никак не смягчались, дров на отопление храма в Закатах уходило не меряно, а всё равно во время службы всегда стоял пар, стены плакали, а парод, толпясь поближе к ограде клироса, переминался с ноги на ногу и постанывал, обмерзая.

Отец Александр старался исповедь принимать быстро, зачастую совершал общую, а проповеди сокращал как мог.

Перед Рождеством он спохватился, что в храме нет большой рождественской иконы, и отправился в Псков.

Стояло солнечное и морозное утро, по новому стилю тридцать первое декабря, конец проклятого сорок первого года. Едучи в санях с Торопцевым, отец Александр любовался зимней природой и читал стихи Пушкина:

Мороз и солнце, день чудесный!Ещё ты дремлещь, друг прелестный,Пора, красавица, проснись...

Тут он вспомнил: завтра ведь вдобавок и его день рождения!

— Если по юлианскому стилю, то завтра ещё только девятнадцатое декабря. А по григорианскому — первое января. Приятно в один день с Новым годом родиться. Хотя это и неправильный Новый год. Мне уже немцы предписание прислали, чтобы я в своём храме всё переводил с юлианского календаря на григорианский. Но тут мы будем крепко стоять, ибо григорианский календарь есть пагубное заблуждение католиков, от которого у них расшатываются все устои. К примеру, французы даже перестали почитать свою народную героиню Жанну д'Арк, а она была святая и приняла мученическую кончину на огне. Пройдёт война, я буду ходатайствовать, чтобы рассмотрели вопрос о её канонизации у нас. Но это не сейчас. А ещё мне нравится, что в мой день рождения отмечается и память русского богатыря Илии Муромца, принявшего монашеский сан в Киево-Печерской лавре. Так что завтра мы с Ильёй Муромцем будем принимать поздравления!

40.

В Пскове ждали две новости. Во-первых, отец Николай по слабости здоровья оставил Псков и уехал в свой рижский приход, а на место руководителя Псковской Православной миссии назначили доброго знакомого отца Александра, протопресвитера Кирилла Зайца.

Он и сообщил:

— Теперь я тут буду рукоправить. А завтра, отче, у нас важнейшее событие! Переносим в кафедральный собор чудотворную икону Тихвинской Божией Матери.

— Как Тихвинской? Она же в Тихвине!

— Была. Хранилась в монастыре как музейный экспонат, когда немцы ворвались в Тихвин, разгорелся бой, в монастыре вспыхнул пожар, немецкий солдат увидел большую старинную икону и вынес её из огня. Затем немцы передали тихвинскую отцу Николаю. А я, заступив на его место, получил благословение от высокопреосвященнейшего митрополита Сергия перенести её в наш кафедральный собор.

— Тогда мне сам Бог велел у вас до завтра задержаться. Хотел выпросить тут кое-что, да и домой, ан нет...

— А что выпросить?

— Хорошая рождественская икона мне нужна к празднику, у меня в храме нету.

— Найдём.

Перенесение Тихвинской в кафедральный Свято-Троицкий собор Псковского кремля проходило в день рождения отца Александра, и он не уставал повторять, что и не чаял такого подарка!

При свершаемом торжестве на Соборной площади присутствовали и немцы, в основном из комендатуры города, были здесь Лейббрандт и Фрайгаузен которых с лёгкой руки батюшки все за глаза именовали Розенкранцем и Гильденштерном.

— Тевтонцы требуют новых отмежеваний от Московской Патриархии, — сказал отцу Александру отец Георгий Бенигсен. — Сейчас отцу Кириллу придётся выкручиваться.

Он и впрямь произнёс слова, которые должны были удовлетворить присутствующих немцев:

— Большевики подвергли Православную Церковь неслыханному, зверскому гонению. Тысячи и тысячи умученных, убитых священников, монахов, прихожан. Разрушенные храмы, поруганные реликвии. Ныне на эту власть обрушилась Божья кара. Германская армия стоит у стен Москвы, где в Кремле укрываются вожди большевизма. Большевики силой вынудили Патриаршего Местоблюстителя Сергия Страгородского, митрополита Московского и Коломенского, подписать воззвание с призывом к народу сопротивляться германским освободителям. Мы знаем, что митрополит Сергий Страгородский — человек глубоко верующий и не мог по доброй воле подписать это воззвание. Ибо он понимает, что Германия несёт России свободу. Новая власть, в отличие от антихристовой советской власти, открывает храмы, возрождает приходы, возвращает нам святыни. Сегодня один из таких радостных дней возрождения. Чудотворная Тихвинская икона Божьей Матери, бывшая при большевиках предметом поругания, вновь станет здесь, в Свято-Троицком храме, предметом глубокого и благоговейного поклонения.

Слушая отца Кирилла, немцы выражали удовольствие, в то время как все русские смотрели на оратора сурово.

Всё перевернулось, когда слово взял отец Георгий Бенигсен, начальник отдела развития христианства при Управлении Псковской Православной миссии.

— Всех нас охватывает волнение и умиление при виде того, как германские власти опекают нашу Церковь. Сегодня нам из рук в руки передали чудотворную икону Тихвинскую. Говорят, что немецкий солдат, вынесший её из пожара, получил ранения и теперь лежит в госпитале. Да вознаградит его Господь за сей христианский подвиг! Что скрывать, мы с радостью видим, что тевтонцы пришли к нам сегодня совсем не так, как это было ровно семьсот лет тому назад. Тогда, посланные римским папой в крестовый поход на Русь, немцы явились огнём и мечом истреблять и выжигать Православие. Пылали города, в церквях срывались иконы и потом из них делались костры. Тех, кто не хотел радоваться подобному «освобождению», рыцари Тевтонского ордена приказывали жестоко убивать. Тогда кара небесная обрушилась на тевтонцев в лице святого благоверного князя Александра Невского. Он спас Псков и Новгород от нашествия иноземцев. На льду Чудского озера, которое ныне именуется Пейпусом, богатырь Александр одолел тевтонца Андреаса, пустил под лёд лучших рыцарей ордена. Поистине славный витязь, и небеса покровительствовали ему, поскольку сам он был глубоко верующим человеком. И не случайно впоследствии, при благочестивом царе Иоанне Грозном, его причислили к лику святых.

Теперь немцы стали переглядываться и недовольно перешёптываться. Русские же, наоборот, приободрились.

— Сам немец, а как хорошо говорит! — сказал кто-то о Бенигсене.

— Ох, молодость, молодость... Глупость! — трусливо проговорил кто-то другой.

— Наступает Новый год, одна тысяча девятьсот сорок второй, — продолжал отец Георгий. — В сей год мы с вами, дорогие соотечественники, будем торжественно отмечать славную годовщину — в апреле исполнится ровно семьсот лет со дня славной победы князя Александра Невского в Ледовом побоище. В сей год победоносец Александр незримо явится на Русскую землю и вновь будет с нами в наших трудах, боях и молитвах. Так возрадуемся же и возвеселимся об этом! И поблагодарим сегодняшних тевтонцев, что они, кажется, не таковы, каковы были семь столетий тому назад!

— Молодец! — само собой вырвалось из уст отца Александра Ионина.

— Да уж, — недовольно проворчал кто-то из рядом стоящих, — обёртка ещё ничего, а начинка-то — с перцем!

— Как бы нам от этого перца не расчихаться! — добавил другой.

— Ничего, чих — он только во здравие, — засмеялся отец Александр.