Фотий Константинопольский - Сочинения Страница 16

Но зачем я буду бередить сердца ваши, и так воспаленные? Или лучше ныне порицать опечаленных, чем отпустить отсюда безнаказанными получать [вышний] приговор, и использовать настоящее бедствие в помощь к обличению вас? Или же, опасаясь страданий, оставить не изобличенным непослушание и прегрешение? Так что же? Мы увещевали, грозили, говоря о Боге: Бог наш ревнитель, долготерпелив, но если прогневается — кто устоит? (Ср.: Наум 1, 2; 3; 6)

2. [15] Все это говорил я, но, как видно, прял в огонь (Древнегреческая поговорка [Corpus paroemiographorum graecorum / Ed. E. L. von Leutsch, F. G. Schneidewin. Go ttingen, 1839. T. I. P. 130]) — ибо теперь мне можно — о, если бы не пришлось к месту! — вспомнить эту поговорку; ведь вы не обратились, не раскаялись, но отяготили уши свои (Зах. 7, 11), чтобы не слышать слово Господне. Из–за этого излился на нас Его гнев, и Он был бдителен к грехам нашим (Бар. 2, 9) и обратил лице Свое против нас (Иез. 15, 7). Горе мне, что продлилось пребывание мое (Пс. 120 (119), 5 (русский синодальный перевод даёт иной смысл)) — хотя и недолгое [54], — восклицаю я с Давидом псалмопевцем; продлилось так, что, взывая, я не был услышан и что вижу как туча варваров затопляет кровью иссушенный грехами град наш. Горе мне, что я сохранен был для этих бед; что мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас (Пс. 79 (78), 4); [16] что коварный набег [55] варваров не дал молве времени сообщить о нем, чтобы были обдуманы какие–нибудь меры безопасности [56], но сама явь бежала вместе с вестью — и это в то время [57], как нападали оттуда, откуда [мы] отделены столькими землями и племенными владениями, судоходными реками и морями без пристаней [58]. Горе мне, что вижу народ жестокий и дикий [59] безнаказанно обступившим город и грабящим пригороды, все губящим, все уничтожающим — поля, жилища, стада, скот, жен, детей, стариков, юношей — все предающим мечу, не слушая никаких воплей, никого не щадя. Погибель всеобщая! Как саранча на ниву и как ржа на виноградник, точнее — как вихрь, или буря, или ураган, или не знаю что еще, обрушившись на нашу землю, он погубил целые поколения жителей. [17] Блаженны те, кто пал жертвой кровавой руки варвара, ибо, погибнув, они тем скорее избежали переживания охвативших нас отчаянных бедствий; если бы отошедшие от всего этого [в мир иной] могли чувствовать, и они вместе со мною оплакивали бы еще остающихся, которые, наполнившись теми горестями, от которых непрерывно страдают, никак не избавятся от них и там, где ищут смерть, не находят ее. Ибо гораздо предпочтительнее один раз умереть, чем постоянно ожидать смерти, непрестанно оплакивая страдания ближних и сокрушаясь душою.

3. Где ныне василевс христолюбивый [60]? Где войска? Где оружие, [оборонительные] машины, полководческие советы и приготовления? Разве не нашествие других варваров [61] перенесло и отвлекло на себя все это? И василевс выносит дальние труды за рубежами [империи] [62], воинство отправилось с ним и разделяет тяготы, — нас же истощает гибельное убийство, на наших глазах настигшее одних и уже настигающее других. Этот скифский народ [63], жестокий и варварский, выползя [64] из самых предвратий города, будто полевой зверь объел (Пс. 80 (79), 14) окрестности его. [18] Кто же будет сражаться за нас? Кто выступит против врагов? Мы лишены всего, беспомощны со всех сторон [65]. Какая скорбь сравнится с этими бедствиями? Какой плач сможет выразить безмерность обступивших нас несчастий? Приди ко мне, сострадательнейший из пророков (Имеется в виду пророк Иеремия)! Оплачь Иерусалим, не тот древний, — столицу одного народа, от одного корня давшего двенадцать отраслей, — но тот, что над всей вселенной, какую только озаряет христианский закон, господствует древностью и красою, величием и блеском, богатством и обилием жителей. Оплачь со мной сей Иерусалим, еще не захваченный и не павший в прах, но стоящий на грани захвата и потрясаемый видимым; оплачь царицу городов, не уведенную пока в плен, но чья надежда на спасение уже пленена; взыщи голове воду и глазам источник слез (Иер. 9, 1), и сострадай, и печалься за нее, ибо плачущая плачет в ночи, и слезы ее на ланитах ее, и нет у нее утешителя (Плач 1, 2),ибо грех согрешил Иерусалим, и за то сделался отвратителен (Плач 1, 8), [19] и поражавшиеся его мощью смеются над ним; ибо ниспослал Господь огонь в кости его и накинул ярмо Свое на шею нашу, и дал в руки наши мучения, которые не можем выдержать (Плач 1, 13–14 (русский синодальный перевод дает несколько иной смысл)); оплачь, ибо истощились от слез глаза мои (Плач 2, 11), волнуется моя внутренность и сердце мое перевернулось во мне за то, что я, сопротивляясь, воспротивилась, и отвне обесчадил меня меч (Плач 1, 20), и разинул враг пасть свою, и заскрежетал зубами, говоря: Поглощу ее! (Плач 2, 16–20) О град царственный! Скопище каких бедствий захлестнуло тебя! И происходящие из чресл твоих (Ис. 48, 19), и те, кто роскошно обустроился перед городской стеной — снискав жребий по варварскому закону пожираются недрами моря и пастью огня и меча [66]. О добрая надежда всех! Какая гроза бедствий и множество ужасов, окружив со всех сторон, унизили твою знаменитую славу! [20] О град, царствующий едва ли не над всей вселенной, какое войско, безначальное [67] и рабским образом [68] снаряженное, издевается над тобою как над рабынею! О град, украсившийся добычей от многих народов, какой народ вздумал сам обобрать тебя! О тот, кто водрузил множество трофеев в честь побед над врагами в Европе, Азии и Ливии, каким образом ныне направила на тебя копье рука варварская и низменная, кичась пронести трофей победы над тобой! Ибо всё дошло у тебя до такой порчи, что и твоя неодолимая сила [69] словно перебродила в глубочайшее бессилие, а бессильное и униженное [племя] противников — [о] человеколюбивое Око! [70] — пробует показать на тебе силу руки и украситься именем славы. О царица царствующих градов, многих выручавшая из опасностей союзничеством, многих поставленных на колени распрямлявшая оружием, ныне же лежащая в разорении и совершенно лишенная заступников! [71] О благодать и сияние святых храмов, о величие и краса, изящество и великолепие, о [место] жертв бескровных, трепетных приношений и трапезы таинственной, о алтарь, место заповедное и священное — как грозят ноги врагов твоих осквернением! [21] О святыня чтимая, и вера непорочная, и служение чистое — как разверзлась на нас пасть нечестивых и яростных! О седины, помазание и священство иереев! О святой мой храм Божий и Божьей Мудрости, неусыпное око вселенной! [72] Рыдайте девы, дочери Иерусалима! Плачьте юноши града Иерусалимского! Скорбите и матери; лейте слезы младенцы, лейте, ибо величие страдания заставляет сопереживать и вас! Плачьте, так как умножились для вас беды (1 Макк. 1, 9), и нет избавителя (Ос. 5, 16), и нет защитника!

4. Но доколе этот плач? Доколе скорбь? Доколе рыдание? Кто услышит, и как утихнет сокрушение (Чис. 17, 13)? Кто смилуется? [22] Кто вступится за нас? Если бы был кто Моисеем, то сказал бы Господу: Если простишь им, прости; если же нет — изгладь и меня из книги жизни, которую написал! (Исх. 32, 32); а нам: Господь будет поборать за нас, а мы будем спокойны (Исх. 14, 14). Но нет, так как не стало праведного (Пс. 12 (11), 2) на земле; нет Моисея, нет и Авраама, чтобы раскрыть уста, и осмелиться, и сказать Богу: Неужели погубишь праведного с нечестивым, и праведный будет как нечестивый? (Быт. 18, 23) Нет того, кто произнес бы те человеколюбивые и удивительные призывные слова, из–за которых при десяти праведных десятитысячный [73] город, пошедший против природы, упросил [Авраам] допустить ко спасению, услышав от Бога всяческих [74]: Если найдется в городе десять — нет, не истреблю ради десяти (Быт. 18, 32). [23] Да, нет Моисея, нет Авраама, но если вы захотите — скажу невероятное, однако же истинное — сможете сами себе подготовить Моисея, сможете явить Авраама! Ведь и Моисей, когда народ вел себя беспечно, бывал — страшное дело, но еще не так страшно — не услышан в ходатайствах, но совсем уж ужасно то, что зачастую многих из тех, для которых делал все, истреблял собственноручно. И Авраам видел тех, за которых увещевал и умолял, гибнущими в испускании огня, так как пашнею их были тернии страстей. Можете, если захотите, чтобы и тот сказал вам: «Господь будет сражаться за нас, а мы будем безмолвны». Желаете ли знать, как боюсь я, что плач ваш — временный; что милосердие ваше — ненадолго; что целомудрие — краткосрочно; братская любовь [24] — покуда враждебность окруживших врагов, являясь общей бедой, подталкивает вас к единодушию; смирение и скромность нравов — пока впереди пленение; спесь попрана и гнев обуздан, и язык служит орудием духовных песнопений, а не срамных речей — покуда клич врагов поражает слух ваш; бдение в молебнах и всенощных, и пост, и стенания — пока [грозит] смерть от меча?