Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.3 Страница 17

Другим не менее важным по силе и качеству средством возношения пастырского дерзновения служит вера самих просителей. Вид их детских обращений к Богу и святым, похожий на беседу с Ним лицом к лицу, отраженно вызывает дерзновение и в пастыре. Под влиянием сострадающей любви к своим духовным чадам, скорбящим в своих иногда безнадежных и положениях, он неожиданно для себя начинает переживать небывалый прилив веры и приобретает горячность молитвы за чад своих.

«[56]Нашу смиренность, — пишет Златоуст, — превосходит дело предстательства пред Богом за стольких людей. Но так как я объемлю вас отеческой любовью, так как любовь дерзает на все, то я не только в церкви, но и у себя дома проще всего творю молитву о вашем душевном и телесном здравии».

Пастырское дерзновение немало может поднимать сама по себе способность церковной молитвы. При виде собрания верующих пастырь как — то невольно оживает сердечно и загорается одушевлением. Это часто неожиданно сказывается у него повышенной крепостью веры и даже твердостью голоса на молитве.

Конечно, нельзя не отметить того, что нередко пастырская энергия возбуждается исключительностью положения церковного представителя в храме. Здесь, где на него обращены взоры и внимание народа, он за Богослужением может увлекаться тонким тщеславным самолюбованием, желанием производить собой на других впечатление.

Искренние и наблюдающие за собой пастыри решительно отгоняют от себя в соборной молитве тщеславное настроение, враждебное действию благодати. Они по голосу совести чувствуют в нем гипнотическое самовнушение, тонкую лесть и стараются устранить из своей души всякую тень самомнения, противоборствуя возникающим внутренно помыслам тщеславия.

Искреннее одушевление у победивших тщеславие пастырей показывает, что пастырское дерзновение может загораться независимо от страсти. Объясняя это, св. Иоанн Лествичник говорит: «Усердие рождается от примера других» (Слово 28, 32). Видимо, одушевление пастыря, имеющего молитвенное общение с народом, создается воздействием на него массы. Напряженный тон массовых религиозных переживаний верующих производит глубокую сосредоточенность и возбужденность душевных сил также и у пастыря. Сверх того, и молитвенная обстановка в храме с большим удобством располагает его внутренно сосредоточиться. В то время, как одному ему дома можно помолиться и сокращенно, противясь лишь своей инертной и ленивой плоти, в соборной молитве, напротив, он необходимо бывает вынужден выполнять положенное уставом. Общественный характер Богослужения не — вольно заставляет его сосредоточиться на молитве, борясь с рассеянностью и разделением. В храме он объединен духом с верующими и является своего рода центром собрания, в котором сходятся молитвы всех присутствующих на Богослужении, как радиус находит средоточие в центре круга.

Вера других возбуждает веру и у пастыря. Посредствуя между паствой и Господом на соборной молитве, пастырь лично чувствует общую собранность духа, что движет его дерзновенно просить у Господа милостей для чад духовных во имя их любви и веры.

О подъеме субъективной пастырской психики на общественных церковных собраниях прекрасно высказывается св. Златоуст, говоря: «Чего не может получить тот, кто один молится сам за себя, то он получит, молясь в собрании многих. Почему? Потому что если не его собственная добродетель, то общее единодушие будет иметь великую силу… Соединимся поэтому друг с другом, свяжем себя взаимно узами любви»[57].

«Бог тронется совокупными молитвами не ради многочисленности совершающих её, но ради… добродетелей» веры и любви многих.

5. Пастырь пред Божественной Евхаристией

«Священник молится за народ, народ — за священника… И не один священник приносит молитвы благодарения, но и весь народ… и херувимы и горние силы. Все мы едино тело»[58].

Все виды Богослужения, все таинства в первые века христианства развивались в непосредственной связи с Евхаристией, предшествуя, сопутствуя или завершая ее. Она же явилась и основным источником благодатных сил, питающих и укрепляющих всех членов Церкви Христовой для духовного возрастания и подвига на всех путях христианской жизни. Евхаристия заключает в себе особо глубокий таинственно — мистический смысл. Она входит в Божественную литургию, как ее существеннейшая, краеугольная часть, обставленная подготовительными, сопроводительными и завершительными священнодействиями, требующими от пастыря такого же высокого, молитвенно — благодатного к себе отношения, как и сама Евхаристия.

Ни одно Богослужебное дело, даже сказать больше, ни одно таинство не требует от пастыря такой серьезной подготовки, сосредоточенности, чистоты, как Евхаристия и ее причащение. Отсюда «состояние» пастыря пред Божественной Евхаристией мыслится нами как исключительно важный и высокий момент, и сугубо страшный и ответственный, и сугубо благодатный и радостно — трепетный.

Евхаристия — источник бессмертия (1 Кор. 10, 16–17), «вечеря любви», «вечеря Господня». И если только чрез Евхаристию вместе с таинством покаяния «отпускаются грехи»[59], то о чем же пастырь молится пред Евхаристией? Во — первых, он благодарит Господа за это великое таинство примирения, во — вторых, он молится о прощении грехов всех людей, всюду сущих и давно умерших.

Итак, Евхаристия — небо на земле. И стояние пастыря пред нею — стояние на небе.

а) Евхаристия как основа Богослужения

Во времена апостольские все виды Богослужения были в зачаточном состоянии. Они стали складываться на основе установленной Спасителем Евхаристии и того молитвенно — богослужебного чина (чтение Священного Писания, толкование его, молитв и пр.), который был обычен для еврейских синагог и хорошо известен апостолам.

Во втором веке, по свидетельству мученика Иустина, были крещальные литургии, т. е. крещение совершалось во время литургии с тем, чтобы крещаемые могли причаститься Святых Таин сейчас же после крещения.

Брак и елеосвящение также включались в ее состав. Венчание совершалось до евхаристического канона, чтобы новобрачные вместе с другими могли принять Святые Дары.

Освящение елея для таинства Елеосвящения совершалось во время проскомидии, а само помазание — после заамвонной молитвы.

Отпевание покойников предварялось и теперь часто предваряется «заупокойной» литургией.

Богоявленское освящение воды и до сего времени приурочивается к литургии, как бы завершая ее.

Святые отцы последующих веков свидетельствуют о том же. Например, св. Дионисий Ареопагит называет Евхаристию «таинством таинств».

Следует подчеркнуть особую связь Евхаристии не только с Богослужениями, таинствами, но и с самой Церковью Христовой. Евхаристия немыслима вне Церкви, вне действующей в ней благодати Святого Духа. Равным образом и Церковь немыслима вне Евхаристии, вне евхаристического жертвоприношения. Такая обоюдная зависимость проистекает от того, что как Евхаристия, так и Церковь есть Тело Христово.

Церковь есть живой благодатный организм, развивающийся на основе зиждительных сил таинства Евхаристии, те. Таинства Тела и Крови Христовых. Отсюда быть в Церкви значит быть в составе Тела Христова, т. е. быть в теснейшем духовно — благодатном общении со Христом через таинство святой Евхаристии (Ин. 6,56).

«Когда вся тварь, — говорит св. Симеон Новый Богослов, — бывая обоготворенной, сделалась нечистой, и все люди ниспали в крайнюю глубину зла, тогда нисшел на землю Сын Божий и Бог, чтобы восстановить человека и оживотворить его»[60].

Выражение Апостола о Теле Христовом и членах его (1 Кор. 12, 27) надо понимать совершенно конкретно и реально. Ибо это значит, что верующие уже теперь живут благодаря этой Крови Христовой жизнью во Христе, подлинно завися от Главы этого Тела — Христа, и облечены этой Плотью Христовой. Таким именно образом Церковь является в таинстве евхаристического причащения.

Это значит, что верующие церковные люди в Евхаристии находят основу мирного духовно — молитвенного единения с Богом и людьми во Христе (Кор. 10, 17).

б) Евхаристия как служение мира

Трудно переоценить значение мира для человечества. Счастье людей обеспечивается именно в мирное время, когда нет войны, разделения, междоусобиц.

И вот св. Евхаристия сокраментально обеспечивает пред Богом именно этот мир для всех людей, всего человечества.

Слово «литургия» с греческого означает «общее дело». Чрез нее прежде всего осуществляется восстановление единства в человеческом роде. А так как Евхаристия — основа литургии, отсюда, по словам св. Златоуста, она есть по преимуществу акт служения мира[61].