Дмитрий Володихин - Петр и Феврония: Совершенные супруги Страница 18

Итак, мы рассмотрели важнейший момент «Повести…» — образ князя Петра Муромского как змееборца. Прослеживается преемственность этого образа от житий царя Константина Великого и князя Владимира Святого, Евстафия Плакиды, апостола Павла. Меч, которым князь Петр убивает змея, по-видимому, является символом Креста. Если проследить «духовный путь» князя Петра, то мы увидим разнообразные битвы: сначала с летящим змеем — победа, как мы уже говорили, одержана Крестом. Потом поле боя сужается до телесных границ: князя постигает болезнь от змеиной крови, но и над струпьями одержана победа. Причем здесь важно, что исцеление происходило дважды: во второй раз, не захотев жениться на простолюдинке, князь Петр уезжает восвояси и заболевает вновь. Что это значит? Будучи благочестивым христианином, князь Петр все-таки подвержен проявлениям гордыни; сама принадлежность княжескому роду с детства воспитывает в нем высокомерное отношение к людям низкого происхождения. Единственный струп, оставшийся на его теле, — грех гордыни, и от него быстро плодятся новые струпья-грехи. Самостоятельно справиться с гордыней Петр не может, тут потребно внешнее вмешательство.

Поле брани переносится уже в душу главного героя — и вновь, уже с помощью Февронии, одержана победа: само омовение князя в бане простолюдинов являет некий акт смирения, что уж говорить о женитьбе на дочери «древолазца»! Исцеление в бане связано с Февронией, именно через нее Бог исцеляет язвы князя.

Наконец, ряд искушений и трудностей претерпевает князь Петр, будучи самодержцем и мужем Февронии: ссоры с боярами, вынужденный отъезд. Он вновь побеждает, на этот раз словом Божьим (подробнее об этом в отдельной главе), а также верностью своей жене — то есть исполнением заповеди.

По выражению некоторых исследователей, князь Петр далек от православного идеала: совершенного мужа, правителя, воина. Однако в защиту образа, созданного книжником, хочется отметить, что, по словам апостола Павла, как раз в немощи свершается сила Божья (2 Кор. 12). Сам человек слаб, но, обратившись к Богу, он получает силу для победы над собственными грехами и немощами. И, стоит отметить, ни разу князь Петр не поколебался в вере.

Тема «борьбы с обыденной греховностью» была хорошо развита в церковной, поучительно-публицистической литературе в России XVI века. Законодательно она закреплена в своде церковных правил «Стоглав» (1550). Именно она, обыденная греховность, порой просто не замечаемая в суете повседневности, и есть страшное «острупление» главного героя.

Таким образом, князь-змееборец не столько боец с чудовищами, сколько праведный христианин и праведный правитель, в немощи своей прибегающий к Богу и получающий от него силу побеждать дьявола.

Глава 5

«АРТЕФАКТ» XVI ВЕКА — АГРИКОВ МЕЧ

Один из самых загадочных эпизодов в «Повести о Петре и Февронии Муромских» — добывание Агрикова меча. Что за меч? Откуда он взялся на Русской земле, имея явно не русское и даже не славянское имя? Этот чудесный «артефакт» нигде более не встречается в древней книжности нашей страны. Нет его и в устной традиции — былинах, сказках[101]…

Оружие змееборца не может быть обычным клинком, пусть он сколь угодно хорош. Им поражается нечто неестественное, не принадлежащее миру людей и миру природы. А для того чтобы погубить порождение преисподней, меч должен обладать сверхъестественными свойствами, которые нельзя получить от кузнеца, хотя бы и великого искусника оружейной работы.

Тут требуется вмешательство иных сил, точно так же не принадлежащих нашей человеческой реальности, но только стоящих с другой стороны — противоположной лону, извергшему злое чудовище.

Сущность Агрикова меча ученые объясняли по-разному. Из множества гипотез следует выбрать наиболее обоснованную. Но прежде стоит ознакомиться с основными версиями, высказанными на сей счет историками.

Итак, вот наиболее популярные из них.

«Агрик» в греческой транслитерации означает «земля». В нашей культуре земля не только дает пищу, но и хранит усопших предков. Почитание предков очень сильно в средневековой Руси, в частности, и в княжеской среде. А. Е. Мусин делает предположение, что, скорее всего, в «Повести…» мы имеем дело с мечом из княжеского погребения. «Артефакт… выпавший из живой культуры и утративший свою первоначальную функцию, оказывается возвращен к жизни храмовым пространством уже в иной ипостаси»[102].

На Руси еще до принятия христианства существовал обычай погребать воинов, князей с их оружием (например, погребения в Спасском соборе Чернигова)[103]. Кроме того, царские одеяния и мечи являлись украшением храма в византийской культуре[104], наследницей которой была Русь. Известны мечи из тайника киевской Десятинной церкви.

Исследователь Вл. В. Седов пишет о княжеских погребениях в стенах и аркосолиях (невысоких глухих сводчатых арках в стене) храмов[105]. Казалось бы, странно: почему княжеское погребение находится вне града? А по словам «Повести…», храм, куда пришел Петр, располагался за пределами Мурома: «Бе же вне града церковь в женьстем монастыри Воздвижение честнаго креста…»[106] Вл. В. Седов объясняет: разросшаяся династия Рюриковичей облюбовала для погребения своих предков именно окрестности стольных городов[107].

То есть, по этой версии, речь идет о настоящем мече, найденном настоящим историческим Петром Муромским в одном из загородных храмов. Подобным образом бытовое и мистическое в «Повести…» объединяется в нерасторжимое целое.

Как гипотеза это интересно, однако нет никаких доказательств существования подобных погребений в Муромской земле. Да и, как уже говорилось, меч для работы змееборца требуется особенный. А что особенного в мече из погребения? Он просто очень старый, ничего более…

А вот еще одна версия появления в «Повести…» Агрика. В советское время историки старомосковской культуры не раз говорили: Ермолай-Еразм выказывает интерес и даже некоторое почтение «народу» в духе, близком к гуманизму.

Напомним, что гуманизм — движение, зародившееся в Италии XIV–XV столетий в противовес средневековому христианскому аскетизму (в западном его понимании)[108]. В самой Италии гуманизм, не найдя точек соприкосновения с католицизмом, существовал как бы параллельно с ним. А на периферии папского мира (прежде всего в Германии) на умственной почве гуманизма к XVI столетию вызрела Реформация.

Казалось бы, при чем здесь Агрик? Дело в том, что среди немецких гуманистов в XV–XVI веках было распространено прозвище Агрикола, означавшее на латыни род занятий человека или его отца — земледелец.

Один из обладателей такого прозвища, скандинавский просветитель Микаэль Олавинпойка (прозвище свое он получил, обучаясь в выборгской школе) — своего рода «коллега» автора «Повести…». Притом коллега, приезжавший в Москву. Микаэль Агрикола (ок. 1510–1557) — епископ Туркуской епархии, реформатор, переводчик Библии на финский язык. Местность, где он родился и жил, была на официальном уровне шведоязычной и принадлежала шведским королям, однако Агрикола в совершенстве владел финским языком.

Во время учебы в Выборге Микаэль впервые соприкоснулся как с гуманизмом, так и с движением за Реформацию. Швеция принадлежала к сфере влияния германской культуры, и новые интеллектуальные течения распространялись там быстро. Микаэль стал советником епископа (им сделался один из его учителей). Много путешествовал по делам служения, сетовал на слабое знание народом христианского учения и предлагал образовать новый приход в отдаленном уголке государства.

К 1540-м годам он назначается ректором школы Турку. Однако к началу 1550-х Микаэль оставляет должность из-за конфликта с королем. Будучи чрезвычайно образованным человеком, он вместе со своими студентами занимается переводами книг Библии, а также составлением молитвенников на финском языке. В середине 1550-х Микаэль принимает епископский жезл. Его пребывание на кафедре омрачает Выборгская война с Россией, прогремевшая во второй половине десятилетия. В 1557 году в составе посольства он едет в Москву, а на обратном пути неожиданно умирает[109].

Что роднит его с наиболее вероятным автором «Повести…» — Ермолаем-Еразмом?

Автор «Правительницы» — наиболее важного публицистического произведения Ермолая-Еразма — трактата «Благохотящим царям правительница и землемерие»[110] — сочувственно относится к крестьянству как основному создателю благосостояния общества. Позиция Ермолая-Еразма в отношении крестьянства тесно связана с идеей гуманности, проводимой им и в других произведениях[111].

Мы ни в коем случае не заявляем, что автор «Повести…» сочувствовал протестантским идеям. Довольно хотя бы того, что протестанты, в частности Микаэль Агрикола, отрицали почитание святых, тогда как Ермолай-Еразм их прославлял в житиях. Однако будучи уроженцем Пскова, книжник мог испытывать на себе влияние гуманистических идей; основу протестантского вероучения он знал: на страницах своих произведений вступал в полемику с протестантизмом и, следовательно, ему был доступен круг современной западной богословской литературы.