Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание. Страница 19

Свобода выбора, по Фромму, не есть формальная абстрактная способность, которую человек «имеет» или «не имеет». Определенные люди не свободны решиться в пользу добра, поскольку в структуре их характера потеряна способность действовать в соответствии с добром. Некоторые потеряли также способность решиться в пользу зла, поскольку структура характера утратила потребность во зле. Эти экстремальные случаи свидетельствуют о том, что оба человека детерминированы в своей деятельности, поскольку равновесие сил в их характерах не оставляет им выбора. Однако у большинства людей мы имеем дело с противоречащими друг другу склонностями, которые сбалансированы таким образом, что они могут выбирать. То, как они действуют, зависит от силы тех или иных противоречивых склонностей их характеров.

Основной тезис Фромма состоит в том, что он видит в проблеме выбора отсутствие свободы в последнем решении. На более раннем этапе, говорит, Фромм, когда мы еще не запутались в наших страстях, у нас есть свобода выбора. Другими словами, большинство людей терпят неудачу в своей жизни потому, что они не отдают отчет, в какой момент они еще свободны действовать в соответствии со своим разумом, они осознают ситуацию только тогда, когда уже слишком поздно принимать решение.

Фромм поэтому полагает, что существует в реальности не свобода, а акт самоосвобождения в процессе решения. В этом процессе объем нашей возможности выбирать постоянно зависит от нашей жизненной практики.

Таким образом, Фромм приходит к выводу, что «свободу следует дефиницировать не как «действия в сознании необходимости», но как действия на основе осознания альтернатив и их последствий… Нет ничего, что бы не имело своей причины, но не все детерминировано (в смысле «жесткого» детерминизма)».

Любопытно, что в результате этих рассуждений и доказательств, Фромм приходит к тем же выводам, что и за 200 лет до него Гоббс, то есть к «мягкому детерминизму»: «Если действия совершаются людьми добровольно, – утверждал Гоббс, – по их собственной воле, то они проистекают из свободы. Вместе с тем, всякий акт человеческой воли, всякое желание, склонность проистекают из причины, то есть, в конечном счете, из необходимости».

Стоило ли в этом случае «огород городить?»

Безусловно, многое, о чем говорит Фромм относительно действий конкретных индивидов, подмечено и доказано очень точно. Но к свободе все это имеет мало отношения, поскольку относится к действиям человека, которые, как их не интерпретируй, определены внешними обстоятельствами и внутренними качествами человека. Человек может иметь выбор, может не иметь выбора, может точно оценивать ситуацию или нет, прямого отношения к свободе это не имеет. Сам же Фромм об этом сказал так: «…существует в реальности не свобода, а акт самоосвобождения в процессе решения». Это выражение уже ближе к истине.

Действительно, с позиции развития сознания в процессе опоры на бытие важен не выбор того или иного, и даже не то, правильный этот выбор или нет, детерминирован он или нет, а то, что сознание человека принимает решение по изменению ситуации вовне не как животное – неосознанно, а в виде проекта, что впоследствии отражается и на внутреннем состоянии сознания, поскольку любое изменение в сторону неизвестного, нового, все равно какого, плохого или хорошего, в терминологии Фромма, является дополнительным вкладом в «багаж» сознания для последующей оценки и принятия во внимание для дальнейших действий. То есть даже в самых детерминированных ситуациях, кроме полного застоя, сознание так или иначе развивается, узнавая новое для себя. Любые осознанные решения в виде проектов, фантазий, способов преодоления препятствий к ним, стремления, представления об их последствиях, то есть спроектированных целях и есть освобождение от прежнего порядка, или свобода.

Однако для понимания этого в цельном виде необходимо знать не только принадлежность свободы, но и ее предназначение, что оказалось под силу в определенной степени только античным мыслителям.

Любопытно, что в своих трудах «Бегство от свободы», «Здоровое общество. Догмат о Христе» и «Душа человека, ее способность к добру и злу» Фромм весьма противоречив.

С одной стороны, исследуя ситуацию, в которой оказывается человек западной культуры, где стремление к индивидуальности ведет к одиночеству, ощущению своей ничтожности, бессилию, он утверждает, что феномен отчуждения ведет к потере смысла протестов, что в свою очередь порождает паралич воли и творческих способностей участников протеста. В результате, общество заполняется равнодушными людьми, не способными к активным действиям.

С другой стороны, Фромм считает перспективой человеческого сообщества достижение новой гармонии посредством полного развития всех человеческих сил, человечности в нас самих. Свобода означает не что иное как способность следовать голосу разума, здоровья, благополучия и совести против голоса иррациональных страстей.

Тут Фромм констатирует, что западное общество потеряло развитие и, значит свободу. Вместе с тем он полагает, что свобода состоит в следовании голосу разума, здоровья, благополучия и совести. Получается, что призыв его остается неуслышанным, а застойное общество не имеет права на существование. [34, 35, 36, 37]

Сартр Ж. П.

Сартр полагает относительно сущего следующее: «Все сущее рождено без причины, продолжается в слабости и умирает случайно… Бессмысленно то, что мы рождаемся, бессмысленно, что умираем… Смысла жизни не существует, мне придется самому создавать его… Существование предшествует сущности».

Сартр противопоставляет объективность и субъективность, необходимость и свободу. Свобода не определяема, поскольку она не имеет сущности.

Он считает, что свобода имеется только в ситуации, а ситуация существует только через свободу, и человек вынужден преодолевать препятствия, которые свобода создала. Свободное определение поведения в одной ситуации уже нельзя повторить в другой, не сделав его несвободным.

Из этого Сартр делает естественный вывод: человек обречен на свободу и он выбирает не умом, а целостностью своего «Я», причем его выбор реализуется в поступке. Только через поступок человек узнает, кто он на самом деле.

Быть свободным, по Сартру, означает выбирать самому, а не достигать того, что человек хотел.

Между миром и сознанием человека лежит непреодолимая пропасть.

Отсюда вытекает, что человек ни от кого и ни чего не зависит, что определяется способностью сознания все отрицать и освобождаться от всякого влияния. Человек изначально дан себе в существовании и сам создает свою сущность.

Прошлое не определяет настоящего, настоящее – всегда выбор.

Человек не может быть то свободным, то рабом. Человек или полностью свободен или его нет.

Сознание спонтанно, активно, мир вещей инертен. Сказать что-либо о развитии мира мы не можем. Мы улавливаем лишь настоящий, застывший миг.

Несвободный человек подобен камню: он есть, но не действует. Поэтому свобода есть отрицание бытия. Человек свободен, если он ни бытием, ни желаниями не детерминирован. Свобода человека состоит в выборе самого себя и, как следствие, в выборе своего предметного мира.

Свобода выражается в критических ситуациях, когда его выбор не обусловлен, когда нет возможности выбирать, и человек осужден быть свободным, а свобода его абсурдна.

Выбор – это всегда вопреки.

Подход Сартра к понятию свободы есть финальный аккорд размышлений всех прежних мыслителей, которые опирались в определении свободы на человека, Сартр логично доводит это определение до абсурда.

Одно это само по себе дает понять, насколько ложным является подобный подход.

Действительно, ни человек, ни человечество в целом, как конечные образования, не могут быть фундаментами свободы, но могут быть только средством ее реализации. Тогда все встает на свои места, и абсурд исчезает, как дым: бессмертное и бесконечное (душа) выражается в конечном и дискретном (человек, цивилизация), а конечное получает во временное пользование сознание, а вместе с ним не просто жизнь, а осознанное существование, доступное в известном нам мире только человеку. Оно может нравится или нет, но люди, как бы то ни было, его ценят и не отказываются от жизни, несмотря на все ее катаклизмы и ее краткость.

Отчаяние и пессимизм Сартра все же можно понять. Действительно, насколько совершенен человек по своему устройству и насколько несовершенен мир, который он устраивает вокруг себя с себе подобными. Конечно, Сартр этим возмущен и разочарован.

Однако, как мы уже указывали, человек с имеющимся у него низким уровнем сознания и животной природой, которая смешивается с сознанием, сам «делает себя», как выразился Сартр, и сам создает свой мирок, свою цивилизацию. Если эта цивилизация плоха и живется ней неважно, то пока большего этот человек по своей сущности и не заслуживает. Видимо, есть миры и получше, но и разумные существа там другие – соответствующие своему лучшему миру.